Семейные споры – особый вид правоотношений. При их рассмотрении первым и важным фактором, серьезно влияющим на судебный и/или примирительный процесс, является эмоциональная вовлеченность участников. Если, проанализировав другие виды споров, можно в числе прочих факторов отметить наличие эмоциональной составляющей, то в семейных конфликтах человеческий фактор и связанный с ним эмоциональный накал зачастую достигают максимума. По этой причине многие адвокаты и юристы, практикующие в области гражданского права, неохотно берутся за представление интересов доверителей в семейных спорах, поскольку данные споры – это, как правило, совокупность не только доказательств и обстоятельств дела, но и личных взаимных претензий сторон.
Эмоциональную вовлеченность сторон семейных споров нельзя недооценивать, поскольку это не просто человеческие переживания. На практике при рассмотрении таких споров этот фактор может повлиять на исход дела. Так, если инициатором расторжения брака стал один из супругов, второй супруг, будучи обижен, расстроен, чувствуя себя оскорбленным, может, хотя и в рамках закона, осуществлять такие действия, которые иначе как злоупотреблением правом назвать нельзя. Примером могут служить действия бывшего супруга, который не дает разрешение другому экс-супругу на выезд общего ребенка за границу. Также ярким примером является умышленное затягивание процесса со стороны супруга, не желающего расторжения брака, путем подачи многочисленных ходатайств и уточнения исковых заявлений. Еще один известный пример злоупотребления правом на фоне эмоциональной обиды – препятствование родителем общению ребенка с другим родителем, проживающим отдельно.
В подобных случаях не только адвокатам и юристам, но и судьям важно учитывать специфику рассмотрения споров в части эмоционального фактора, осознавать, что за действиями лица может стоять банальная обида, отличать полноценную реализацию участником спора его прав или родительских обязанностей от злоупотребления правом как формы мести бывшему члену семьи.
Также необходимо иметь в виду, что судебный процесс – это вершина конфликта, способствующая усилению эмоциональной напряженности. Стороны спора признают, что зашли в тупик при разрешении конфликта, в связи с чем правильный подход судьи может помочь его разрешению в судебном порядке.
Важной чертой семейных споров является также сложность реализации норм семейного законодательства, связанных с моральными и нравственными аспектами. Например, мужчина, будучи в разводе с матерью их совместного ребенка, не принимает участия в его воспитании, но платит достойные алименты на содержание ребенка. С учетом судебной практики и позиции большинства органов опеки можно утверждать, что шансы лишить такого отца родительских прав минимальны.
Другим и одним из ключевых факторов, которые выделяют семейные споры в отдельную категорию, является личность субъекта спора. Влияние данного фактора настолько велико, что грамотный специалист, участвующий в таком процессе в качестве представителя одной из сторон, обязательно проводит опрос не только доверителя, но и просит предоставить максимальный объем информации об оппоненте, чтобы представлять, на что рассчитывать в судебном процессе, где с учетом личности сторон можно найти точки соприкосновения их интересов и заключить впоследствии мировое соглашение.
Фактор личности настолько разносторонний, что все его грани охватить невозможно. Но, безусловно, информация о субъекте семейного спора должна использоваться по максимуму, особенно если есть вероятность урегулировать спор мирным путем, не травмирующим обе стороны.
Еще одна особенность, которую хотелось бы выделить в части рассмотрения семейных споров, – сложность сбора достоверных данных.
Если речь идет о разделе имущества, то со сбором информации (как правило, документов) проблем не возникает. Однако когда речь идет о нематериальных благах (порядок общения или проживания ребенка, лишение или ограничение родительских прав родителя), возникают сложности с поиском достоверной информации, а именно с ее источником, ведь зачастую это свидетельские показания. Именно в делах по семейным спорам чаще всего привлекаются свидетели: по закону – независимые лица, а фактически – нередко ангажированные лица, сочувствующие одной из сторон.
К сожалению, для судей, которые вынуждены искать истину не только в противоречивых показаниях сторон, но и в показаниях свидетелей, без свидетельских показаний не обходится ни одно дело о месте проживания детей или о лишении родительских прав. Хотя свидетельские показания редко полностью и объективно отражают обстоятельства дела, иногда они играют решающую роль.
Приведу пример из собственной адвокатской практики, который наглядно демонстрирует важность сбора достоверной информации.
Много лет назад ко мне за юридической помощью обратилась Е., по словам которой бывший супруг забрал к себе на постоянное проживание их общего 14-летнего сына, а теперь обратился в суд с иском о взыскании алиментов на содержание ребенка. Женщина просила подать встречный иск с требованием определить место жительства сына с ней.
Мной был собран весь характеризующий материал в отношении Е., включая справки из психоневрологического и наркологического диспансеров. Тем не менее некоторые обстоятельства давали основания для сомнений в правдивости слов доверительницы, а именно: квартира, в которой проживали отец и сын, была подарена отцу ребенка родителями Е. после расторжения ее брака с мужем, что нетипично для родственников бывших супругов. Кроме того, свидетелями, выступающими на стороне процессуального оппонента, были порядка 10 человек, включая родителей и родственников доверительницы. Также обращали на себя внимание спутанность и противоречивость показаний Е., ее непоследовательность в действиях.
Решающим фактором стал отказ доверительницы представить характеристику из школы, в которой учится ее сын, и где, по словам Е., она бывала каждый день, не пропускала родительские собрания, участвовала во всех субботниках.
Пообщавшись с директором школы, психологом и классным руководителем ребенка, я выяснила, что его мать не была в школе порядка трех лет, что из-за злоупотребления матери спиртными напитками мальчик сам ушел жить к отцу и школьный психолог регулярно проводит с ним занятия, так как у ребенка психологическая травма.
Позднее выяснилось, что Е. помимо пристрастия к алкоголю страдает психическим заболеванием, хотя на учете у психиатра не состоит. В судебном заседании представитель органа опеки и попечительства и суд, выслушав показания сына сторон, также убедились в том, что у матери ребенка есть проблемы с психическим здоровьем. При этом показания ребенка полностью совпали со сведениями, полученными мной от сотрудников школы. Таким образом, у меня как у адвоката возникла этическая дилемма: закон предписывает преданность позиции доверителя, но интересы несовершеннолетнего ребенка нельзя было игнорировать. Мы побеседовали с доверительницей, далее состоялась совместная беседа с представителем органа опеки и попечительства. В итоге Е. приняла решение посещать государственный центр медиации в течение двух недель, оставшихся до судебного заседания, после чего окончательно высказать свою позицию по делу. После беседы с психологом Е. согласилась, что сыну на данный момент, с учетом его мнения, лучше жить с отцом. В результате вопрос был решен мирным путем.
Приведенный пример позволяет заключить: совокупность факторов, а главное – их анализ профессиональными участниками семейного спора могут привести к его мирному урегулированию, тем более когда речь идет о правах и законных интересах несовершеннолетних.
