28 апреля Министерство юстиции РФ зарегистрировало Приказ председателя Следственного комитета РФ Александра Бастрыкина от 9 января 2017 г. № 2. В этом приказе речь, в частности, идет о необходимости тщательного изучения материалов уголовных дел в случае, если они были прекращены по реабилитирующим основаниям либо если человек был оправдан судом, и о привлечении к дисциплинарной ответственности следователей, которые допустили по данным делам необоснованные привлечения граждан к уголовной ответственности.
Приказ удивления не вызывает: реакция руководителя ведомства на нарушения, допускаемые его подчиненными, – это закономерно.
Могу вспомнить о приказе Генерального прокурора еще СССР, который по случайности тоже носил номер 2, как и сегодняшний приказ Бастрыкина, и содержание которого было очень похоже. В нем также предписывалось соответствующим службам следствия подготавливать заключения о законности привлечения к уголовной ответственности, обращений в суд с ходатайством об аресте и так далее.
Я хорошо помню эти прокурорские времена. Думаю, адвокаты, работавшие в Прокуратуре, тоже не могут забыть тот приказ, предусматривавший применение самых строгих мер к прокурорам, которые необоснованно санкционировали аресты, и к следователям, которые неправомерно привлекали людей к уголовной ответственности.
То же самое в приказе Бастрыкина. Все хорошо вроде бы. Но большое удивление вызывают дифирамбы, которые успели пропеть ему некоторые адвокаты. Дескать, мы теперь можем в своих жалобах относительно действий следователя ссылаться на приказ председателя Следственного комитета РФ. Я не знаю, почему нужно ссылаться на ведомственный акт, в то время как опираться положено на закон. Если руководитель ведомства в порядке исполнения своих служебных обязанностей требует от своих подчиненных выполнять законы под страхом дисциплинарной ответственности за их нарушение, то в этом нет ничего такого, за что нужно петь осанну. Следователь допустил нарушение – он может быть за это наказан.
Не буду спорить с этими восхвалениями. Здесь важно другое: как этот приказ будет реализовываться. Ведь он может исполняться не только в рамках противодействия нарушениям закона со стороны следователей, он может вылиться и в борьбу с прекращениями уголовных дел и оправданиями как таковыми!
Мы знаем, что наши суды, к сожалению, в большинстве своем стоят на стороне следствия. И если следователи будут очень настаивать, то приговор будет обвинительный (а он и так, как правило, обвинительный), независимо от того, виноват человек или нет, и вне зависимости от того, являлись ли его действия преступлением или нет.
И если в результате следователи начнут упорно добиваться того, чтобы дела были направлены в суд, а затем по ним были вынесены обвинительные приговоры, то – извините, товарищи, – тут радоваться нечему. Потому что тогда приказ превратится в средство борьбы с прекращениями уголовных дел в отношении невиновных людей и с правосудием.
Это радовать адвокатуру никак не должно.
Приказ удивления не вызывает: реакция руководителя ведомства на нарушения, допускаемые его подчиненными, – это закономерно.
Могу вспомнить о приказе Генерального прокурора еще СССР, который по случайности тоже носил номер 2, как и сегодняшний приказ Бастрыкина, и содержание которого было очень похоже. В нем также предписывалось соответствующим службам следствия подготавливать заключения о законности привлечения к уголовной ответственности, обращений в суд с ходатайством об аресте и так далее.
Я хорошо помню эти прокурорские времена. Думаю, адвокаты, работавшие в Прокуратуре, тоже не могут забыть тот приказ, предусматривавший применение самых строгих мер к прокурорам, которые необоснованно санкционировали аресты, и к следователям, которые неправомерно привлекали людей к уголовной ответственности.
То же самое в приказе Бастрыкина. Все хорошо вроде бы. Но большое удивление вызывают дифирамбы, которые успели пропеть ему некоторые адвокаты. Дескать, мы теперь можем в своих жалобах относительно действий следователя ссылаться на приказ председателя Следственного комитета РФ. Я не знаю, почему нужно ссылаться на ведомственный акт, в то время как опираться положено на закон. Если руководитель ведомства в порядке исполнения своих служебных обязанностей требует от своих подчиненных выполнять законы под страхом дисциплинарной ответственности за их нарушение, то в этом нет ничего такого, за что нужно петь осанну. Следователь допустил нарушение – он может быть за это наказан.
Не буду спорить с этими восхвалениями. Здесь важно другое: как этот приказ будет реализовываться. Ведь он может исполняться не только в рамках противодействия нарушениям закона со стороны следователей, он может вылиться и в борьбу с прекращениями уголовных дел и оправданиями как таковыми!
Мы знаем, что наши суды, к сожалению, в большинстве своем стоят на стороне следствия. И если следователи будут очень настаивать, то приговор будет обвинительный (а он и так, как правило, обвинительный), независимо от того, виноват человек или нет, и вне зависимости от того, являлись ли его действия преступлением или нет.
И если в результате следователи начнут упорно добиваться того, чтобы дела были направлены в суд, а затем по ним были вынесены обвинительные приговоры, то – извините, товарищи, – тут радоваться нечему. Потому что тогда приказ превратится в средство борьбы с прекращениями уголовных дел в отношении невиновных людей и с правосудием.
Это радовать адвокатуру никак не должно.
