11 февраля Европейский Суд вынес Постановление по делу «Вовк и Богданов против России» по жалобе двух россиян, пострадавших в детстве из-за взрыва найденной ими неразорвавшейся гранаты.
Виновные за взрыв гранаты лица так и не были найдены
21 апреля 2008 г. в жилом микрорайоне г. Читы в результате взрыва пострадали пятеро детей. Тринадцатилетний Сергей Вовк был ранен осколками и получил многочисленные открытые переломы голеней. У семилетнего Артема Богданова имелись проникающее ранение в живот с травмой кишечника, сквозная рана на груди и осколочное ранение в области таза и бедер. Мальчиков тут же госпитализировали в больницу, где их прооперировали, впоследствии судмедэксперты расценили полученные ими травмы как тяжкий вред здоровью.
Спустя пять дней после инцидента было возбуждено уголовное дело о незаконном обороте оружия и боеприпасов по ст. 222 УК РФ в отношении неустановленного лица. Параллельно с этим следователь отдела по делам несовершеннолетних провел доследственную проверку на предмет совершения пострадавшим подростком преступных действий. Он установил, что 20 апреля 2008 г. Артем Богданов во время игры с другими детьми обнаружил в канаве возле гаражей в 200 метрах от школы цилиндрический предмет, который он принес домой. На следующий день мальчик во время игры на улице передал находку Сергею Вовку, который уронил ее на асфальт, что спровоцировало взрыв. Уголовное дело в отношении Сергея Вовка не было возбуждено, так как он не достиг 14-летнего возраста. В дальнейшем прокуратура дважды отменяла постановления об отказе в возбуждении уголовного дела, но в конечном итоге оно так и не было возбуждено.
Впоследствии оба мальчика были признаны потерпевшими в рамках уголовного дела в отношении неустановленного лица, которое было переквалифицировано на ст. 225 УК РФ, то есть ненадлежащее исполнение обязанностей по охране оружия, боеприпасов, взрывчатых веществ и взрывных устройств. Следствие установило, что граната предназначалась для гранатометного выстрела ВОГ-17 и была выпушена из гранатомета АГС-17, но не взорвалась. Также было выявлено, что песок на месте происшествия был привезен 9 апреля 2008 г. со стройплощадки, расположенной на территории Забайкальского военного округа.
Расследование по уголовному делу несколько раз приостанавливалось и возобновлялось, а матери пострадавших детей обращались в различные правоохранительные инстанции для получения информации по делу. В декабре 2013 г. следствие прекратило уголовное дело за истечением срока давности.
Российские суды отказали в компенсации морального вреда
В дальнейшем матери потерпевших обратились в суд с иском к Минфину России о компенсации морального вреда на сумму 2 млн руб. каждому из них. В обоснование исковых требований женщины утверждали, что государство несет ответственность за неспособность обеспечить безопасность взрывного устройства, а также выявить и привлечь к ответственности причастных к его незаконному обороту лиц. Они также ссылались на то, что гранаты для гранатометных выстрелов ВОГ-17 были полностью исключены из гражданского оборота и могли храниться только в хранилищах воинских частей Минобороны, МВД России и других силовых структур.
Суд отказался удовлетворять иск под предлогом того, что преступник так и не был найден. Решение суда первой инстанции было безрезультатно обжаловано истцами в вышестоящую инстанцию, которая подтвердила выводы о том, что государство не несет ответственности за причиненный в результате нераскрытого преступления вред. Обжалование решений суда в порядке надзора также не увенчалось успехом.
Позиция сторон в ЕСПЧ
В жалобах в Европейский Суд оба заявителя ссылались на нарушения ст. 2 (Право на жизнь), 6 (Право на справедливое судебное разбирательство) и 13 (Право на эффективное средство правовой защиты) Конвенции о защите прав человека и основных свобод. По их мнению, отечественные правоохранители неэффективно расследовали уголовное дело, а российский суд необоснованно отказал в присуждении компенсации морального вреда. В связи с этим Сергей Вовк и Артем Богданов просили ЕСПЧ присудить каждому из них по 70 тыс. евро, а также судебные издержки на сумму в 95 тыс. руб.
Правительство РФ возражало, что заявители не исчерпали внутренние средства правовой защиты. Оно отметило, что законным представителям заявителей следовало обжаловать решение следственного органа о прекращении уголовного дела и подать иск о нарушении их прав на разумный срок уголовного судопроизводства. Правительство также утверждало, что следствие не установило факт принадлежности гранаты России. Государство-ответчик сочло, что гражданский иск о взыскании морального вреда является ненадлежащим способом защиты нарушенных прав, так как нанесенный ущерб должен возмещаться причинителем вреда, а не государством.
В своих доводах на правительственные возражения заявители ссылались на то, что граната от выстрела ВОГ-17 предназначалась для вооруженных сил, поэтому она могла принадлежать только военизированным госструктурам. По их мнению, боевой снаряд выбыл из обладания военнослужащих, которые использовали его в своих учениях, так как он был выпущен из гранатомета, но не взорвался. Проведенное расследование, по мнению заявителей, было обречено на провал, поскольку оно касалось закрытых воинских объектов. Таким образом, их законные представители были лишены возможности получить компенсацию от государства в рамках гражданского судопроизводства.
ЕСПЧ признал нарушение ст. 2 Конвенции
После изучения материалов дела Европейский Суд подтвердил ряд выявленных российским следствием фактов: до 9 апреля 2008 г. в неустановленном месте неизвестное лицо, которому было поручено охранять огнестрельное оружие, боеприпасы и взрывные устройства, не выполнило должным образом свои обязанности. В результате такой халатности была утеряна граната от выстрела ВОГ-17, который был выпущен через ствол гранатомета АГС-17. 9 апреля при перевозке песка на строительную площадку граната попала в микрорайон, где 20 апреля ее обнаружили дети. На следующий день она взорвалась в результате неосторожного обращения со стороны заявителей, причинив тяжкий вред их здоровью.
ЕСПЧ отметил, что такая версия событий, а также квалификация преступления в качестве преступной халатности со стороны персонала, ответственного за сохранность оружия и боеприпасов, оставались неизменными до конца расследования уголовного дела. Таким образом, Суд счел небезосновательными доводы заявителей относительно неспособности следствия проверить причастность военнослужащих к потере гранаты.
Страсбургский суд добавил, что гранаты ВОГ-17 могли использоваться только Вооруженными Силами РФ, поэтому расследование должно было выявить ответственные структуры и их должностных лиц, а также обслуживающий персонал. Необходимо было также проверить, выполнили ли вышеуказанные лица все предусмотренные законом действия в случае утраты или повреждения боеприпасов. Суд пояснил, что материалы уголовного дела не дают никаких оснований полагать, что следственные органы после выявления обстоятельств, указывающих на возможную небрежность военных, предприняли все разумные меры для сбора доказательств.
Как подчеркнул ЕСПЧ, при рассмотрении гражданских исков о возмещении морального вреда национальные суды безоговорочно полагались на материалы уголовного дела, указав на недоказанность факта принадлежности государству взорвавшегося боеприпаса. Таким образом, Европейский Суд констатировал, что возбужденное уголовное дело в отношении неустановленного лица и гражданские иски представителей заявителей не являлись эффективной защитой прав пострадавших от взрыва несовершеннолетних. В связи с этим Страсбургский суд выявил нарушение ст. 2 Конвенции и присудил каждому из заявителей по 40 тыс. евро в качестве компенсации морального вреда, а также 1,4 тыс. евро для возмещения судебных расходов.
Особое мнение судей
В своем особом мнении португальский судья Пауло Пинто де Альбукерке и судья от Испании Мария Элосеги указали на недостатки расследования уголовного дела, когда российские правоохранители, вместо того чтобы по «горячим следам» допросить военнослужащих, сосредоточились на возможности привлечения к уголовной ответственности одного из несовершеннолетних заявителей. Они также сочли, что такой существенный недостаток следствия был в дальнейшем усугублен уничтожением материалов (в том числе по гражданскому спору) в связи с истечением срока их хранения.
При этом оба судьи отметили чрезмерно высокий размер присужденной ЕСПЧ компенсации морального вреда вследствие выявления Судом лишь процессуального нарушения ст. 2 Конвенции, но не материального, который, по их мнению, также был нарушен. Тем не менее оба судьи сочли, что Европейский Суд справедливо вышел за пределы разумной суммы с учетом серьезности последствий инцидента.
Представитель заявителей прокомментировала выводы ЕСПЧ
В комментарии «АГ» представитель интересов Сергея Вовка и Артема Богданова в Европейском Суде, руководитель Забайкальского правозащитного центра, юрист правозащитной организации «Зона права» Анастасия Коптеева отметила, что постановление слабо соответствует российской судебной практике.
Она пояснила, что российские суды в большинстве случаев отказывают в присуждении компенсации морального вреда истцам, ссылаясь на недоказанность вины конкретных лиц в причинении вреда здоровью в уголовном производстве. «Вместе с тем, как подчеркнули два судьи Европейского Суда, государства обязаны принимать специальные меры защиты в отношении детей, поскольку они считаются “лицами, находящимися в уязвимом положении”, ведь они нуждаются в особой защите со стороны властей», – отметила она.
Эксперты «АГ» также оценили постановление Европейского Суда
По мнению юриста Правозащитного центра «Мемориал» Татьяны Черниковой, ЕСПЧ справедливо констатировал, что российские власти недостаточно расследовали версию о ненадлежащем выполнении военными своих обязанностей по контролю над боевым оружием. «Тем не менее Европейскому Суду следовало бы четче подчеркнуть позитивные обязательства государства по аналогии с постановлением “Альбеков и другие против России”, в котором Суд признал, что, независимо от того, кто устанавливает мины, именно на государстве лежит обязанность проводить их разминирование. В рассматриваемом деле важен не только тот, кто доставил гранату в жилой район, но и то, что этот предмет был на вооружении только у силовых структур и что именно на государстве лежало обязательство хранить надлежащим образом этот боеприпас. Поэтому мне близок подход двух судей ЕСПЧ, которые предложили в своем особом мнении рассматривать отдельно процессуальные и материальные вопросы», – отметила эксперт.
Татьяна Черникова добавила, что выявленные в уголовном деле проблемы расследования носят типичный характер. «Это постоянные приостановления расследования, неинформирование заявителей о расследовании и отсутствие доступа ко всем материалам уголовного дела, непроведение необходимых следственных действий, невыполнение предписаний прокуратуры, истечение сроков давности из-за длительности расследования», – отметила она.
Директор Центра практических консультаций, юрист Сергей Охотин отметил, что ЕСПЧ ранее неоднократно рассматривал подобные дела, которые касались ответственности государства в части обеспечения безопасности людей. «При этом нарушения ст. 2 Конвенции устанавливались при природных и техногенных событиях, когда обеспечение безопасности являлось зоной ответственности государства. Вопрос относительно неразорвавшихся боеприпасов тоже нельзя считать уникальным, ранее подобное дело рассматривалось в отношении Турции (Oruk v. Turkey № 33647/04). Настоящее дело примечательно тем, что ЕСПЧ, рассматривая вопрос эффективности уголовного расследования, признал необязательным (конкретно для данного случая) судебное исчерпание национальных средств правовой защиты, то есть обращение в суд в порядке ст. 125 УПК РФ. Это обстоятельство в целом соответствует подходу Суда к применению ст. 2 Конвенции для этих целей: если нарушение права на жизнь допущено неумышленно, то процессуальное обязательство о создании “эффективной судебной системы” не обязательно требует возбуждения именно уголовного разбирательства в каждом случае, поскольку оно может быть исполнено, если гражданские, административные или даже дисциплинарные средства правовой защиты были доступны потерпевшим», – полагает эксперт.
Сергей Охотин обратил внимание, что в рассматриваемом деле, несмотря на то что за военный боеприпас, попавший в мирный гражданский район, отвечало исключительно Минобороны России, государство без установления конкретных виновных лиц отказалось компенсировать ущерб в рамках гражданского иска, что стало иллюстрацией его показательно пренебрежительного отношения к вопросам компенсации за нарушения прав граждан. «Люди сталкиваются с этим постоянно – когда сами граждане или бизнес допускают ошибки, проступки и просрочки во взаимоотношениях с государством, оно налагает на них жесточайшие санкции. Но когда государство и его должностные лица совершают правонарушения (последние – порой и преступления), суммы компенсаций присуждаются довольно редко, а их размеры исключительно символические, так как государство всеми путями избегает платить за ошибки своих должностных лиц», – заключил юрист.
