Как стало известно «АГ», 4 сентября Благотворительный фонд помощи заключенным и их семьям направил в Президиум Верховного Суда РФ заключение в отношении жалобы адвоката АП Ленинградской области Виктора Ермолаева по делу № 78-УДП20-6-К3. В документе приведен анализ применимых международных и конституционно-правовых стандартов в области назначения наказания в виде лишения свободы и освобождения в порядке УДО. Отмечается, что проведенное исследование позволяет прийти к общему выводу, что течение срока для УДО не должно прекращаться при замене наказания в виде лишения свободы на принудительные работы в порядке ч. 2 или 2.1 ст. 79 УК РФ и начинать течь заново.
Адвокат настаивает на неверном применении норм ст. 79 УК Верховным Судом и Генпрокуратурой
Как ранее сообщала «АГ», 1 сентября в Президиум Верховного Суда поступила надзорная жалоба Виктора Ермолаева на кассационное определение Судебной коллегии по уголовным делам ВС РФ по делу осужденного Ильи Ерехенского, в котором приведена позиция, что, в случае если ранее была произведена замена наказания более мягким, необходимый для УДО срок исчисляется с момента замены, а не назначения первоначального наказания.
Адвокат указал, что при рассмотрении кассационного представления заместителя Генерального прокурора РФ кассационной инстанцией Верховного Суда РФ было допущено существенное нарушение уголовного закона, повлиявшее на исход дела, выразившееся в неправильном применении положений ст. 79 УК РФ, конструкция ч. 3 которой не содержит отдельных правил исчисления срока неотбытого наказания, необходимого для положительного решения вопроса об условно-досрочном освобождении осужденного от отбывания наказания, в случае его замены более мягким видом наказания.
«Защита полагает, что в результате замены наказания в порядке ст. 80 УК РФ не происходит назначения нового наказания, поскольку порядок назначения наказания строго регламентирован главой 12 УК РФ (ст. 60–78 УК РФ) и главами 39–42 УПК РФ, а лишь заменяется часть неотбытого наказания, назначенного по приговору, что регламентировано другими нормами уголовного и уголовно-процессуального законодательства РФ, а именно – главой 13 УК РФ и главой 47 УПК РФ», – подчеркивается в жалобе.
По мнению защитника, неправильное применение заместителем Генерального прокурора в кассационном представлении, а Судебной коллегией по уголовным делам Верховного Суда РФ в кассационном определении положений ст. 79 УК привело к нарушению прав осужденного Ильи Ерехинского, так как поставило его в заведомо неравное положение с лицами, осужденными за особо тяжкие преступления, к которым ст. 80 УК РФ не применялась и которые вправе ходатайствовать об условно-досрочном освобождении, отбыв не менее двух третей срока наказания в виде лишения свободы.
Таким образом, Виктор Ермолаев просил Президиум ВС отменить обжалуемое кассационное определение Судебной коллегии по уголовным делам и отказать в удовлетворении кассационного представления Генпрокуратуры.
Проблема, которая затрагивает широкий круг заключенных
В своем заключении Фонд отметил, что в рамках рассмотрения дела Ильи Ерехинского возникла неопределенность в вопросе об исчислении срока наказания, по отбытии которого осужденный к лишению свободы вправе обратиться с ходатайством об условно-досрочном освобождении, если в отношении него позднее было принято решение о замене неотбытой части наказания более мягким видом наказания – принудительными работами.
Поданная адвокатом осужденного надзорная жалоба, отметил Фонд, поднимает принципиально важную проблему, которая затрагивает широкий круг осужденных. «С конца 2019 года в Фонд поступают многочисленные обращения граждан с просьбой о консультации о порядке применения условно-досрочного освобождения при замене неотбытой части наказания в виде лишения свободы принудительными работами. Так, на сегодняшний день в Российской Федерации работает 17 исправительных центров и 70 изолированных участков, функционирующих как исправительные центры, в которых состоят на учете 5 437 осужденных к принудительным работам. При этом, как отмечает ФСИН России, если изначально принудительные работы назначались лишь как альтернатива лишению свободы за преступления небольшой тяжести или за неосторожные преступления, то с начала 2019 года этот вид наказания стал применяться и в порядке замены наказания в виде лишения свободы на более мягкое после отбытия определенной частью 2 статьи 80 УК РФ части срока. По утверждению ведомства, “около 190 тысяч заключенных колоний имеют формальные основания подать ходатайства о переводе на принудительные работы… более 6,7 тысяч человек такие ходатайства уже подали», – указано в документе.
Анализ международных норм
Рассматривая статус принудительных работ как вида наказания с точки зрения международного права и Конституции РФ, эксперты Фонда проанализировали международные акты ООН, в частности Международный Пакт о гражданских и политических правах, разъяснения Комитета Министров Совета Европы о применении Европейских пенитенциарных правил, позиции Европейского Суда по правам человека о целях содержания человека под стражей по приговору суда, а также выводы Конституционного Суда РФ, который квалифицировал принудительные работы как наказание, сопоставимое с лишением свободы, и аналогичную позицию Правительства РФ, обозначенную в отчете об исполнении постановления ЕСПЧ «Анчугов и Гладков против России».
Это исследование, как указано в заключении, показало, что принудительные работы, по сути, являются наказанием, связанным с лишением свободы, поскольку отбываются в исправительных центрах и сопряжены с существенными социальными ограничениями (преимущественная изоляция от общества и семьи, невозможность свободного передвижения и общения с неограниченным кругом лиц, необходимость соблюдения режима пребывания в исправительных центрах и др.). Тем самым принудительные работы в случае их применения в порядке ч. 2 ст. 80 УК РФ являются прогрессивным продвижением осужденных в рамках пенитенциарной системы и элементом ресоциализации, то есть конструктивной подготовки к освобождению и законопослушной самостоятельной жизни в обществе.
Анализ стандартов Совета Европы в области применения УДО как механизма ресоциализации осужденных к лишению свободы показал, что на сегодняшний день существует ряд ключевых принципов, ориентирующих правоприменителей на поощрение у заключенных индивидуального чувства ответственности за свое положение и освобождение, а также на как можно более ранее рассмотрение вопроса о возможности освобождения из пенитенциарного учреждения:
- при поступлении в исправительное учреждение заключенные должны точно знать дату, когда они могут начать ходатайствовать об УДО, а также критерии, которым они должны для этого соответствовать;
- при этом должно поощряться участие заключенных в составлении своих индивидуальных планов отбывания наказания, которые должны включать подготовку к освобождению;
- с помощью индивидуализации мер воздействия необходимо снижать реальный срок исполнения наказания и освобождать всех заключенных, поведение которых может считаться соответствующим минимальным гарантиям ведения законопослушной жизни;
- минимальный срок, установленный законом для возникновения права на ходатайство об УДО, не должен быть настолько длительным, чтобы препятствовать достижению целей УДО;
- вопрос об УДО должен ставиться, как только заключенный отбыл минимальный установленный законом срок наказания, а отсрочка УДО должна допускаться только в исключительных случаях.
«Приведенные принципы полностью корреспондируют формуле “прогрессивного продвижения” через пенитенциарную систему (см. пункт 8 Заключения), цель которой – планомерная и контролируемая интеграция в общество. Из данных принципов убедительно следует, что минимальный срок наказания, отбытие которого необходимо для возникновения у осужденного права на УДО, должен быть четко регламентирован в законе. Он не может быть настолько долгим, чтобы обесценивать применение УДО, безосновательно удлиняя время содержания человека в любом пенитенциарном учреждении, а также нарушая законные ожидания осужденных в отношении возможности освобождения», – говорится в документе.
О применении позиции КС в деле Ильи Ерехинского
В заключении отмечается, что одним из ключевых аргументов, воспроизведенных Судебной коллегией по уголовным делам Верховного Суда по делу Ильи Ерехинского в пользу аннулирования срока отбытия наказания, необходимого для возникновения права ходатайствовать об УДО при замене неотбытой части наказания в виде лишения свободы принудительными работами, является содержание Определения КС от 19 декабря 2019 г. № 3357-О.
В нем Конституционный Суд пришел к выводу о том, что «освобождение положительно характеризуемого осужденного от дальнейшего отбывания наказания путем замены его оставшейся части более мягким видом наказания аннулирует неотбытую часть прежнего наказания». При этом он сослался на п. 2 Постановления Пленума Верховного Суда от 21 апреля 2009 г. № 8, согласно которому, «при применении УДО от наказания или замене неотбытой части наказания более мягким видом наказания суду следует исчислять фактически отбытый срок наказания, исходя из срока наказания, установленного актом амнистии или актом помилования либо определением (постановлением) суда».
«Таким образом, можно воспринимать позицию Конституционного Суда как оправдывающую аннулирование срока для УДО при замене наказания в виде лишения свободы принудительными работами. Тем не менее данный вывод не может иметь решающего значения при рассмотрении надзорной жалобы И.Н. Ерехинского по нескольким причинам», – отмечается в заключении Фонда.
В поддержку этого довода указано, что заявитель жалобы, по которой вынесено Определение 3357-О/2019, указывал лишь, что ч. 1 и 3 ст. 79 и ч. 1 и 2 ст. 80 УК РФ не соответствуют Конституции в той мере, в какой они препятствуют лицу после замены лишения свободы принудительными работами вновь обращаться с ходатайствами, направленными на досрочное освобождение от их отбывания, и позволяют судам не учитывать ту часть срока наказания, которую ранее осужденный отбыл в местах лишения свободы. По мнению юристов Фонда, оценка такого сформулированного к Конституционному Суду требования не позволяет отождествить его с вопросом, находящимся на рассмотрении Верховного Суда по надзорной жалобе по делу Ильи Ерехинского, поскольку ее центральный вопрос касается порядка исчисления срока, необходимого для возникновения у осужденного права ходатайствовать об УДО после замены наказания в виде лишения свободы более мягким видом – принудительными работами.
Также подчеркивается, что оценка, данная Конституционным Судом этим нормам УК, содержится в определении об отказе в принятии жалобы к рассмотрению. «Согласно позиции самого Конституционного Суда, значение таких определений заключается в констатации того, что “жалоба не отвечает требованиям, предъявляемым к обращениям в Конституционный Суд”. Поэтому Определение от 19 декабря 2019 года № 3357-О по большому счету нельзя признать “итоговым решением” в отношении конституционности закона, которое в соответствии с ч. 1 ст. 71 Федерального конституционного закона от 21 июля 1994 года принимается в виде постановления», – говорится в заключении.
Таким образом, Определение № 3357-О не предопределяет вывод о том, что срок для обращения с ходатайством об УДО аннулируется и начинает течь заново при замене неотбытой части наказания в виде лишения свободы принудительными работами
Применение института amicus curiae в ВС РФ
В комментарии «АГ» юрист Благотворительного фонда помощи осужденным и их семьям Ольга Подоплелова выразила надежду, что Верховный Суд приобщит заключение к материалам дела и уделит внимание тем сведениям, которые они приводят в документе.
«В практике Верховного Суда есть случаи, когда экспертные некоммерческие организации направляли заключения amicus curiae по важным делам, в которых ВС должен был сформировать свою позицию по какому-либо важному правовому вопросу. К сожалению, процедура подачи таких заключений от организаций гражданского общества, исследовательских или академических центров в Верховный Суд не регламентирована. Однако это распространенная практика среди высших судов зарубежных стран и международных судов. Также КС России поощряет участие “друзей суда” и принимает их экспертные заключения. Верховный Суд на сегодняшний день более консервативен, но мы считаем, что есть все предпосылки до того, чтобы более активно применять возможности института amicus curiae в этом судебном органе», – отметила она.
