Верховный Суд вынес Определение № 308-ЭС18-23771 (11, 12, 13) по обособленному спору в рамках банкротного дела № А63-6407/2018 об оспаривании цены работ по комплексному договору о переработке должником давальческого сырья.
Спорный договор был заключен в октябре 2018 г. между АО «Гидрометаллургический завод» и ООО «Кашемир капитал». По его условиям завод перерабатывал давальческое сырье общества, стоимость таких работ в дальнейшем неоднократно менялась путем заключения допсоглашений. Еще до заключения договора завод подвергся процедуре банкротства.
Впоследствии конкурсный управляющий завода оспорил в суде цену переработки апатита и калия углекислого для производства сульфата калия в рамках договора со ссылкой на неравноценность условия об этом, потребовав применить последствия недействительности сделки. Таким образом, заявитель просил суд взыскать с заказчика неосновательное обогащение свыше 74 млн руб. Сам спорный договор был расторгнут сторонами в августе 2020 г.
Суд отказал в удовлетворении исковых требований, а апелляция и кассация поддержали его решение. Они сочли, что в рассматриваемом случае оспаривался не договор полностью, а лишь его условие о цене, при этом заключение спорного договора было целесообразным для должника в силу его направленности на получение прибыли. При этом суды приняли во внимание заключение специалиста ООО «НПФ “Информаудитсервис”» о том, что деятельность по переработке давальческого сырья была экономически целесообразной, приносящей маржинальный доход, который в 2019 г. составил 219 млн руб. Ходатайства о проведении по делу судебной экспертизы по вопросу о проверке рыночной стоимости услуг должника участниками процесса не заявлялись.
Суды также отклонили доводы кредиторов об аффилированности заказчика с основным кредитором должника (ООО «Алмаз Капитал») и с самим должником. Они добавили, что договорная стоимость услуг по переработке давальческого сырья в спорный период не могла в полном объеме покрывать себестоимость таких услуг, поскольку в этот промежуток времени высокий размер себестоимости был связан с перезапуском производства на заводе. Соответственно, в рассматриваемой ситуации убыточность сделки не является признаком ее недействительности.
Впоследствии несколько кредиторов должника, включая УФНС России по Ставропольскому краю, обратились с кассационными жалобами в Верховный Суд.
Изучив материалы дела, Судебная коллегия по экономическим спорам Верховного Суда со ссылкой на Определение № 305-ЭС20-14492 (2) от 29 июня 2021 г. по делу о банкротстве одного из бывших акционеров завода Сергея Махова напомнила, что в 2018 г. Альберт Авдолян выкупил как мажоритарный пакет акций завода-должника, так и принадлежавшие ПАО «Сбербанк России» права требований к корпоративной группе, получив возможность контролировать ее и как основной собственник акций, и как мажоритарный кредитор. В том же определении констатировалось, что в деле о банкротстве завода подконтрольными бенефициару структурами реализовывалась давальческая схема путем перераспределения прибыли от деятельности завода в пользу общества «Кашемир Капитал».
При рассмотрении обособленного спора, отметила Коллегия, кредиторы ссылались на Определение ВС № 305-ЭС20-14492 (2) в обоснование своих доводов как об аффилированности сторон оспариваемой сделки, так и ее невыгодности. С учетом различного субъектного состава лиц по этому делу и по данному обособленному спору приведенные обстоятельства не могут формально противопоставляться сторонам как преюдициальные (ст. 69 АПК РФ). Вместе с тем, заметил ВС, суды должны были учесть выводы из дела о банкротстве Сергея Махова и в случае несогласия с ними – привести соответствующие мотивы, на основании которых они пришли к иным выводам, чего не было сделано ими.
Помимо этого, заметила Экономколлегия, кассаторы приводили доводы, объясняющие причины совершения спорной сделки, раскрывающие структуру взаимоотношений сторон и опровергающие выводы об отсутствии для должника и его кредиторов убытков от спорной сделки. В частности, они отмечали, что, исполняя спорный давальческий договор, должник работал в убыток: себестоимость переработки составила 2,4 млрд руб., в то время как должник получил от заказчика только 1,9 млрд руб. При этом разница в 500 млн руб. была оплачена обществом «Кашемир Капитал» (давальцем) за должника в пользу третьих лиц, после чего требования давальца на указанные 500 млн руб. были установлены в реестре текущих платежей. «Тем самым исполнение давальческого договора не только не приносило должнику доход, но и повлекло наращивание текущей задолженности, погашение которой осуществляется не за счет прибыли от переработки сырья, а от реализации конкурсной массы. Заявители обращали внимание, что убыток завода возникал следующим образом: при реализации давальческой схемы на мощностях завода добавочная стоимость готового продукта не была учтена при формировании стоимости переработки. Нерыночный характер взаимоотношений сторон также отражен в аномально высоких финансовых показателях общества “Кашемир Капитал”», – отмечено в определении.
Верховный Суд заметил, что заказчик, затратив на переработку 2,4 млрд руб., получил совокупную выручку за спорный период в размере около 9,5 млрд руб. По мнению кассаторов, производственные мощности, материально-технические и трудовые ресурсы должника использовались для получения выгоды исключительно на стороне аффилированного давальца во вред независимым кредиторам. Кассаторы также отмечали, что вывод судов о прибыльности спорного договора на основании частного заключения был ошибочным в связи с освобождением заинтересованных лиц от представления надлежащих доказательств по ходатайству регионального УФНС. Конкурсным управляющим критически занижены показатели реализации для расчета убытков, а сумма непредставленных счетов-фактур составила 1 млрд руб. на дату рассмотрения спора.
ВС также обратил внимание, что кассаторы ранее обжаловали действия конкурсного управляющего, который в процедуре банкротства не предпринимал мер по расторжению давальческого договора. По мнению кредиторов должника, управляющий должника не имел действительного интереса в оспаривании давальческого договора, а соответствующе заявление по обжалованию его цены было для него вынужденным и формальным, поскольку фактически он действовал в пользу ответчика, предоставив в материалы дела заключение ООО «НПФ «Информаудитсервис» о доходности давальческого договора.
По мнению кассаторов, спорный договор был заключен уже после возбуждения банкротного дела и после перехода контроля над корпоративной группой (в которую входил завод) к Альберту Авдоляну, этот договор был заключен при наличии признаков неплатежеспособности должника. В период исполнения этой сделки фактическое руководство должником и распределение причитавшихся в счет оплаты по договору платежей осуществлял сотрудник общества «Кашемир Капитал» К. При этом в п. 16.1 такого договора стороны предусмотрели обязанность должника не заключать аналогичные договоры о переработке давальческого сырья с другими лицами.
Все вышеперечисленные обстоятельства, заключил ВС, имели существенное значение для рассмотрения спора, но не получили правовой оценки со стороны нижестоящих судов, которые фактически сослались на заключение специалиста ООО «НПФ “Информаудитсервис”», что явно было недостаточно для полноценного рассмотрения спора с учетом сложной структуры деятельности корпоративной группы. «Приведенные доводы дают основания полагать, что после приобретения корпоративного контроля над группой и ее кредиторской задолженности новый собственник реализовал бизнес-модель с использованием производственных мощностей должника по давальческой схеме, при которой вся затратная часть производственно-сбытовой цепочки (“центр убытков”) возлагалась на должника, находящегося в процедуре конкурсного производства, а аккумулирование доходов от продажи выпущенной должником готовой продукции (“центр прибыли”) осуществлялось давальцем, что в своей совокупности причинило вред независимым кредиторам», – счел Суд.
Он добавил, что нижестоящим судам нужно было исследовать всю совокупность взаимоотношений сторон, участвующих в исполнении давальческого договора, и определить, были бы погашены требования кредиторов, если бы названный договор не был заключен, а завод соединял бы полный цикл функций по закупке сырья, производству и реализации готовой продукции. Соответственно, для этого нужно установить сумму затрат на приобретение сырья у поставщиков, затрат должника на его переработку и разумную норму прибыли за выполнение соответствующих работ, размер выручки ответчика от реализации продукции.
Кроме того, следует определить, имелась ли существенная диспропорция между затратами общества «Кашемир Капитал» на исполнение договора и его доходами (аномально высокие показатели прибыли, на которые ссылались кредиторы). При установлении этих обстоятельств нужно учитывать и доводы обществ «Кашемир Капитал» и «Алмаз Капитал», которые указывали, что завод до приобретения Альбертом Авдоляном был остановлен, на его перезапуск требовалось финансирование, которое отсутствовало у прежних бенефициаров. В связи с этим подобное финансирование (если оно не являлось внутригрупповым) должно учитываться в структуре расходов ответчика при определении полученной им прибыли. Как указал Верховный Суд, без выяснения этих обстоятельств квалификация оспариваемой сделки на предмет ее убыточности или выгодности в настоящее время была бы преждевременной. При этом конкурсному управляющему и кредиторам следует уточнить предмет спора, поскольку предыдущий конкурсный управляющий должника заявил о недействительности отдельных условий договора, хотя доводы приводятся в отношении сделки в целом. В связи с этим ВС отменил акты нижестоящих судов и вернул дело в первую инстанцию.
Адвокат, партнер Правового бутика «KʼAMELAWT» Анастасия Шамшина полагает, что Верховный Суд инициирует дискуссию по нескольким важным вопросам процессуального и материального права. «Один из процессуальных вопросов касается проблемы исключительной силы приобщенного в дело экспертного заключения. К сожалению, суды нижестоящих инстанций нередко игнорируют общее правило процесса о том, что каждое доказательство подлежит оценке судом наряду с другими доказательствами, при этом никакие доказательства не имеют для арбитражного суда заранее установленной силы (ст. 71 АПК РФ). Эта проблема разрешается только активной позицией участников процесса», – отметила она.
По словам эксперта, другой процессуальный вопрос касается противоречия в процессуальном поведении арбитражного управляющего, который подал заявление об оспаривании сделки, но представил в суд позицию в пользу стороны ответчика. «Эта ситуация весьма типична для текущего положения антикризисных менеджеров, которые, действуя в интересах должника, кредиторов и общества, вынуждены проходить “между Сциллой и Харибдой”», – пояснила Анастасия Шамшина.
Она добавила, что Экономколлегия продолжила практику по раскрытию схем оптимизации бизнес-процессов через создание «центров прибыли» и «центров убытков», сделав два вывода касательно материально-правового аспекта: «В рассматриваемом деле эта конструкция была усугублена наличием у ответчика, которого подозревают в исполнении роли «центра прибыли», статуса текущего кредитора, претендующего на приоритетное удовлетворение требований. Для принятия решения нижестоящему суду на новом круге рассмотрения дела очевидно стоит сконцентрироваться на экономике взаимоотношений сторон (сравнить уровень показателей доходности и расходной части каждой из сторон при исполнении договора). Также ВС сделал важнейший вывод о необходимости учета в расходах ответчика финансирования на перезапуск завода».
Адвокат АП г. Москвы Вячеслав Голенев отметил, что ВС РФ с трудом, но вырабатывает подходы к оценке эпизодов по переводу бизнеса и его структурированию с распределением внутри него центров прибыли и убытков. «Рассматриваемый случай осложняется предысторией в виде ранее рассмотренного ВС РФ спора относительно получения новым бенефициаром контроля в холдинге. Проблема споров о переводе или распределении бизнеса вышеуказанным способом объясняется тем, что, рассчитывая потери должника, у нижестоящих судов нет методики, которая позволила бы определить такие потери. Самый понятный механизм – это подсчет разницы между доходами и расходами, однако в какой процессуальной форме заявлять требование о взыскании такой разницы и какой способ защиты права применять: оспаривать требование или же сделки, либо стоит взыскивать убытки?» – задался вопросом эксперт.
По мнению Вячеслава Голенева, кредиторам в таком случае следует требовать возмещения вреда; избранный в рассматриваемом деле способ защиты (оспаривание условия о цене сделки) ограничен и не позволяет описать, в чем заключаются не только действия, нарушающие интересы должника, но и причинно-следственную связь между такими действиями и наступившими для должника негативными последствиями в виде утраты в своей имущественной сфере: «Этим вызваны сложности, обнаруженные ВС РФ в указанном деле».
