Судебная коллегия по экономическим спорам Верховного Суда вынесла Определение № 305-ЭС20-14492 (2) по делу № А40-192270/2018 касательно включения в реестр кредиторов должника-физлица требований по договорам поручительства по кредитам группы компаний, ранее принадлежащих гражданину-банкроту.
Нижестоящие суды по-разному оценили правопритязания кредитора
Сергей Махов и Сергей Чак были бенефициарами группы компаний, в которую входили ОАО «Гидрометаллургический завод», ЗАО «Южная энергетическая компания» и «Южная горно-химическая компания», а также ООО «Сельхозхимпром» и «Интермикс Мет». С 2011 г. эта группа компаний кредитовалась у ПАО «Сбербанк России», которому Сергей Махов, будучи владельцем бизнеса, предоставлял поручительства по кредитам.
В сентябре 2018 г. банк уступил права требования по кредитам и обеспечительным сделкам своей дочерней компании (ООО «СБК Плюс»), а та уступила их ООО «Алмаз Капитал» за 1,4 млрд руб. Поскольку заемщики не исполнили принятые на себя обязательства, а Сергей Махов был объявлен банкротом, общество «Алмаз Капитал» обратилось с заявлением в Арбитражный суд г. Москвы о включении требования на сумму в 2,5 млрд руб. в реестр требований кредиторов Сергея Махова.
В ходе судебного разбирательства было установлено, что общество «Алмаз Капитал» (которое приобрело права требования у Сбербанка и его дочерней структуры) находится под контролем Альберта Авдоляна, который – помимо прав требований по кредиту – приобрел у Махова и Чака принадлежавшую им корпоративную группу (в частности, акции «Гидрометаллургического завода» и «Южной энергетической компании»). Несмотря на то что формальным покупателем акций завода является ООО «Энигма», а акций компании – Андрей Коробов, суд установил, что именно Альберт Авдолян является фактическим бенефициаром этих сделок. Для этого суд принял во внимание признаки юридической аффилированности: публикации в СМИ, сведения с сайта консалтинговой структуры, сопровождавшей сделку, а также выводы, содержащиеся в определении Арбитражного суда Карачаево-Черкесской Республики от 26 декабря 2018 г. по делу № А25-2825/2017.
Таким образом, первая инстанция сочла, что основные заемщики по кредиту («Гидрометаллургический завод» и «Южная энергетическая компания»), с одной стороны, а также новый кредитор в обязательствах (общество «АлмазКапитал»), с другой стороны, подконтрольны одному физлицу. Суд также заключил, что общество «Алмаз Капитал» выборочно предъявляет требования к должникам, входящим в одну группу, расценив такое поведение для независимого добросовестного кредитора как нетипичное.
Поводом для таких выводов послужило то, что «Алмаз Капитал» не реализует перешедшие к нему права кредитора в отношении «Южной энергетической компании», хотя она является одним из основных заемщиков с размером долга более 2,5 млрд руб., который обеспечен заложенным имуществом компании. Помимо этого АС г. Москвы установил, что после приобретения акций «Гидрометаллургического завода» новый собственник реализовал модель организации производственной деятельности предприятия путем смещения рисковой части («центра убытков») на должника с отделением от него «центра прибыли», сосредоточенного на ООО «Кашемир Капитал», которое также является аффилированным по отношению к Авдоляну. Данная схема, указал суд, реализована на основании договора переработки давальческого сырья: «Гидрометаллургический завод» в рамках исполнения договора с обществом «Кашемир Капитал» производит минеральные удобрения, но производственная деятельность не приносит должнику прибыли, денежные средства аккумулируются у общества «Кашемир Капитал», которое погашает требования отдельных кредиторов по текущим платежам, при этом общий размер текущей задолженности постоянно увеличивается.
Квалифицируя заявленные к включению в реестр требования «Алмаз Капитала» к Сергею Махову из договоров поручительства, АС г. Москвы установил, что эти права требования приобретались новым кредитором у Сбербанка в период, когда в отношении компаний, входящих в корпоративную группу Махова и Чака, уже были возбуждены дела о банкротстве. Поскольку требование было приобретено у независимого кредитора в ситуации имущественного кризиса должника (поручителя) и заемщиков, а кредитор-цессионарий и должник в момент приобретения прав являлись аффилированными лицами и контролировались из единого центра, суд пришел к выводу о том, что требования общества подлежат удовлетворению после погашения требований, указанных в п. 4 ст. 142 Закона о банкротстве, исходя из разъяснений Обзора судебной практики разрешения споров, связанных с установлением в процедурах банкротства требований контролирующих должника и аффилированных с ним лиц. При этом первая инстанция отклонила ссылки на то, что в делах о банкротстве заемщиков требования общества «Алмаз Капитал» включены в реестр требований кредиторов, поскольку субъектный состав иных (независимых) кредиторов в рамках текущего дела отличается, что не позволяет применить положения ст. 69 АПК РФ.
В свою очередь апелляция изменила определение нижестоящего суда и включила требования общества «Алмаз Капитал» в третью очередь реестра без понижения очередности их удовлетворения, а окружной суд поддержал такое постановление. Таким образом, обе судебные инстанции сочли, что на момент заключения договоров цессии от 30 ноября 2018 г. наличие имущественного кризиса у группы заемщиков являлось публично известным (о чем свидетельствуют возбужденные дела о банкротстве), в связи с чем сделки по уступке прав требования не могут быть признаны компенсационным финансированием. Суды также отметили, что в делах о банкротстве заемщиков требования общества «Алмаз Капитал» были включены в реестр требований кредиторов.
Впоследствии конкурсный кредитор Сергея Махова обратился в Верховный Суд с кассационной жалобой с просьбой отменить судебные акты по данному делу.
ВС выявил недобросовестность кредитора и должника
После изучения материалов дела Судебная коллегия по экономическим спорам ВС РФ констатировала, что в настоящее время на рынке кредитования сложилась устойчивая банковская практика, в соответствии с которой организации, входящие в одну группу, привлекаются банками в качестве поручителей по обязательствам друг друга. В случаях предоставления такого обеспечения поручитель действует в общегрупповом интересе, способствуя повышению благосостояния группы в целом, в силу чего сама по себе невыгодность для отдельного поручителя обеспечительной сделки не указывает ни на ее недействительность, ни на неразумность или недобросовестность менеджмента.
«Вывод об обратном может быть сделан, если, например, деятельность заемщика и поручителя не связаны между собою; отсутствуют свидетельства о взаимном финансировании в период, предшествующий выдаче поручительства; выдача поручительства не обусловлена каким-либо экономическим интересом и т.д. При этом в случаях, когда поручительства выданы материнскими компаниями либо бенефициарами бизнеса, предполагается, что выгода была получена ими в результате кредитования должника по основному обязательству», – отмечено в определении Суда.
Как пояснил ВС, несмотря на свою акцессорную природу, поручительство является отдельным самостоятельным обязательством, в связи с чем в ситуации кредитования группы кредитор в силу положений ст. 323 и 363 ГК РФ очевидно имеет право реализовать свое требование не только ко всем, но и к одному из солидарных должников, в том числе поручителей (п. 13 Постановления Пленума ВС РФ от 24 декабря 2020 г. № 45 «О некоторых вопросах разрешения споров о поручительстве»). В то же время такое право, как и любое иное субъективное право, может быть осуществлено только при соблюдении обязанности кредитора действовать добросовестно. В противном случае гражданское законодательство предусматривает возможность отказа в защите права кредитора. «Соответственно, у бенефициара группы как у нового собственника бизнеса возникли обязанности действовать добросовестно и разумно по отношению к принадлежащим ему организациям и их независимым кредиторам (п. 3 ст. 53.1 ГК РФ), в связи чем он не мог уже реализовывать требования, выкупленные у Сбербанка, как обычный сторонний кредитор, но должен был учитывать и свой новый статус контролирующего лица», – отмечено в определении Суда.
По смыслу ст. 323, 325 и 363 ГК РФ, подчеркнул ВС, частичное исполнение одним из солидарных должников своей обязанности соразмерно уменьшает требование кредитора к другим солидарным должникам. Если бы кредитор реализовывал свои права ко всем солидарным должникам, его требование в настоящем деле о банкротстве уменьшалось бы на сумму исполненного такими солидарными должниками. При этом кредитор вправе реализовать свои права только в отношении одного из солидарных должников. Вместе с тем, учитывая наличие у бенефициара не только статуса кредитора, но и приобретателя акций обществ, входящих в группу, на нем лежит обязанность действовать добросовестно по отношению как к этим обществам, так и их кредиторам.
«В то же время, поскольку в результате его действий фактически утрачивается возможность получить исполнение за счет “Гидрометаллургического завода” и “Южной энергетической компании” (с экономической точки зрения наиболее платежеспособных должников), следует считать, что эта обязанность бенефициаром не исполнена и включение в реестр в полном объеме требований общества “Алмаз Капитал” нарушает права и законные интересы кредиторов иных лиц, входивших в группу компаний, в связи с чем в силу положений п. 2 ст. 10 ГК РФ в осуществлении соответствующего права кредитору должно быть отказано. Таким образом, выводы судов апелляционной инстанции и округа, включивших требование кредитора в реестр, сделаны при неправильном применении положений действующего законодательства», – счел ВС.
Он также назвал ошибочными выводы первой инстанции о том, что подобная недобросовестность кредитора является основанием для понижения очередности удовлетворения его требования. «Основанием для применения разъяснений обзора и субординации требований кредиторов является нарушение обязанности контролирующими организацию лицами по публичному информированию третьих лиц об имущественном кризисе должника посредством подачи заявления о банкротстве (п. 1 ст. 9 Закона о банкротстве). Это позволяет отсрочить погашение долга, вводя третьих лиц в заблуждение относительно платежеспособности должника и создавая у них иллюзию его финансового благополучия, что исключает необходимость подачи заявлений о банкротстве. В такой ситуации контролирующее либо аффилированное лицо принимает на себя риск того, что должнику посредством использования компенсационного финансирования в конечном счете удастся преодолеть финансовые трудности и вернуться к нормальной деятельности (п. 3.1 обзора)», – пояснил ВС.
Следовательно, подобная обязанность может быть нарушена только в отношении организации ее контролирующими лицами, на которых эта обязанность и возложена. В связи с этим положения обзора о понижении очередности удовлетворения требований не применяются в деле о банкротстве физических лиц. Кроме того, Судебная коллегия отметила, что нюансы продажи Маховым и Чаком акций подконтрольных компаний иллюстрируют тот факт, что при определении цены учитывалась долговая нагрузка продаваемых компаний, а новый собственник фактически покупал «бизнес с долгами». В связи с этим прежние собственники бизнеса выбывали из деятельности группы и как бенефициары бизнеса, и как содолжники (поручители).
«Невозможно предположить, что они, действуя разумно, согласились бы продать мажоритарные пакеты акций в обществах за 17,6 тыс. руб. и при этом остались бы должны покупателю акций 2,5 млрд руб. Таким образом, Судебная коллегия приходит к выводу о том, что предъявление обществом “Алмаз Капитал” своих требований в рамках настоящего обособленного спора и отсутствие возражений по этому поводу со стороны должника явно указывают на наличие между Альбертом Авдоляном и Сергеем Маховым неформальных недобросовестных договоренностей, согласно которым первый способствует освобождению последнего от кредиторской задолженности перед иными, независимыми кредиторами посредством установления в реестре крупного (мажоритарного) требования и блокирования иным кредиторам возможности реализовать их права в деле о банкротстве, а также существенного снижения процента удовлетворения требований иных кредиторов от суммы вырученных в результате продажи имущества должника средств. Такое поведение сторон не подлежит судебной защите», – заключил ВС, который отменил судебные акты нижестоящих инстанций и отказал в удовлетворении заявленных требований.
Эксперты «АГ» оценили выводы Суда
Юрист Tenzor Consulting Group Венера Плиева полагает, что в определении ВС РФ содержатся важные для последующего формирования судебной практики выводы о недопустимости включения в реестр недобросовестного аффилированного кредитора и о невозможности субординации требований кредиторов в реестре требований кредиторов гражданина. «Судебной коллегией указано, что обязанность контролирующего лица по публичному информированию третьих лиц об имущественном кризисе должника посредством подачи заявления о банкротстве может быть нарушена только в отношении организации, но не в отношении физического лица. Тем самым, предусмотренная соответствующим обзором от 29 января 2020 г. конструкция «понижения в очередности» не может быть применима в делах о банкротстве гражданина», – отметила она.
По мнению эксперта, такой вывод Судебной коллегии представляется логичным, вместе с тем он может породить негативную судебную практику по делам о банкротстве физических лиц. «Нередки случаи кредитования заинтересованными лицами должников-граждан, требования которых при отсутствии признаков злоупотребления не смогут быть понижены в очередности. Полагаю, что отсутствие возможности применения механизма понижения очередности требований кредиторов при банкротстве граждан нарушает фундаментальный конституционно значимый принцип равенства», – подчеркнула Венера Плиева.
Она добавила, что ранее ВС РФ неоднократно указывалось на необходимость проверки действий участвующих в деле лиц на предмет добросовестности. «В данном случае кредитор выборочно предъявил требования к должникам, входящим в одну группу. Особое подозрение вызвало непредъявление требования к основному и самому крупному заемщику, что свидетельствует о нестандартном и неразумном поведении заинтересованного лица. Указанное поведение вполне обоснованно породило у Судебной коллегии сомнения в добросовестности действий заявителя, поскольку явно указывает на наличие между сторонами определенных договоренностей», – сочла эксперт.
Юрист практики банкротства юридической фирмы «Инфралекс» Дарья Соломатина назвала противоречивыми и в то же время прогрессивными выводы Верховного Суда. «В рассматриваемом деле суды, проанализировав цепочку сделок с никак не связанными, на первый взгляд, контрагентами, установили аффилированность конечных бенефициаров бизнеса. Впоследствии оценив действия поручителя на предмет их осуществления в рамках общегруппового интереса и сопоставив фактические суммы по заключенным договорам, ВС пришел к выводу о наличии “неформальных недобросовестных договоренностей” контролирующего кредитора лица и должника как поручителя. Это послужило основанием для признания действий кредитора недобросовестными, что, по сути, и явилось препятствием для включения его задолженности в реестр требований кредиторов банкрота», – отметила она.
По мнению эксперта, рассматриваемый случай интересен тем, насколько диаметрально противоположными оказались позиции судий различных инстанций по вопросу возможности применения правил понижения очередности удовлетворения требований кредиторов в рамках процедуры несостоятельности физического лица. «В данном случае и для дальнейшего развития правоприменительной практики немаловажным представляется закрепление на уровне Верховного Суда постулата о неприменении положений Обзора о субординации требований кредиторов в делах о банкротстве граждан», – резюмировала Дарья Соломатина.
