9 января Владимир Путин внес в Госдуму законопроект № 272467-8, которым предлагается денонсировать Конвенцию об уголовной ответственности за коррупцию, подписанную от имени РФ в г. Страсбурге 27 января 1999 г. и ратифицированную Россией 25 июля 2006 г.
В пояснительной записке отмечается, что Комитетом министров Совета Европы в рамках резолюции о правовых и финансовых последствиях прекращения членства Российской Федерации в Совете Европы принято решение прекратить полноправное членство РФ в Группе государств против коррупции (ГРЕКО), которая в соответствии с Конвенцией осуществляет мониторинг ее выполнения Договаривающимися Сторонами.
Там же уточняется, что в соответствии с условиями данного решения членство Российской Федерации в ГРЕКО прекращается, за исключением случаев проведения ГРЕКО мониторинга выполнения нашей страной обязательств, вытекающих из Конвенции. При этом Россия лишается права участия в обсуждении или принятии докладов, а также права голоса. «В силу неприемлемости для Российской Федерации таких условий, а также в целях принятия мер, направленных на недопущение дискриминационного отношения к Российской Федерации в рамках оценочных механизмов ГРЕКО, предлагается денонсировать Конвенцию и прекратить участие Российской Федерации в ГРЕКО», – указано в пояснительной записке.
Адвокат, член Генерального совета «Деловой России», руководитель Экспертного центра по уголовно-правовой политике и исполнению судебных актов, член Экспертно-консультативного совета Комитета Совета Федерации по конституционному законодательству и государственному строительству Екатерина Авдеева обратила внимание, что в пояснительной записке четко разъяснено, что решение о денонсации связано с тем, что Россия лишается права участия и обсуждения или принятия докладов, а также права голоса. «Может сложиться впечатление, что такое решение окажет влияние на политику борьбы с коррупцией в стране. Вместе с тем необходимо отметить, что, во-первых, Россия участвует в различных международных и региональных организациях, группах и программах, в том числе в конвенциях ООН, направленных на борьбу с коррупцией, в выработке решений для противодействий такому явлению. Во-вторых, национальная политика выстроена с учетом системной борьбы с коррупцией, проводятся регулярные мероприятия, направленные на противодействие такому явлению, антикоррупционный комплаенс активно внедряется в крупных и средних компаниях», – поделилась Екатерина Авдеева. Она добавила, что российское законодательство нетерпимо относится к коррупции: в частности, действуют Закон о противодействии коррупции, Национальный план и Национальная стратегия по борьбе с коррупцией, создан Совет при Президенте РФ по борьбе с коррупцией и др.
Адвокат добавила, что рост выявленных преступлений по ст. 290 и 291 УК РФ свидетельствует о проводимой работе по противодействию и выявлению коррупционных преступлений. «Денонсация Конвенции является лишь следствием предложенных для Российской Федерации неприемлемых, не соответствующих статусу, дискриминационных условий членства», – считает Екатерина Авдеева.
Адвокат АП Архангельской области Алексей Синицын полагает, что денонсация Конвенции не ослабит борьбу с коррупцией в стране. «Единственное, с чем связана денонсация, – нарушение со стороны Комитета министров СЕ основополагающего принципа международных отношений – “суверенного равенства государств”, закрепленного в Декларации о принципах международного права, касающихся дружественных отношений и сотрудничества между государствами в соответствии с Уставом ООН», – разъяснил он.
Адвокат добавил, что Россию лишили всех прав в ГРЕКО, сохранив только обязанность отчитываться перед ГРЕКО о выполнении требований, вытекающих из Конвенции. «Разумеется, такое унизительное отношение недопустимо, и у российской стороны просто не остается другого выхода», – считает Алексей Синицын.
Он подчеркнул, что борьба с коррупцией в России, скорее всего, будет только усиливаться. «В сложившейся непростой ситуации государство будет вынуждено вести решительную борьбу с коррупционными проявлениями. К негативным последствиям денонсации можно отнести лишь то, что международный документооборот о коррупционных преступлениях, который пока еще регламентируется Конвенцией, может усложниться», – добавил Алексей Синицын.
Адвокат АП Санкт-Петербурга, доктор права НИУ «Высшая школа экономики» Вячеслав Плахотнюк заметил, что с 1999 г. прошло достаточно много времени. «В целом антикоррупционные нормы Конвенции были реализованы в нормах российского законодательства, за исключением, пожалуй, вопроса об уголовной ответственности юридических лиц», – пояснил он.
По мнению адвоката, наиболее актуальной и ценной в Конвенции является правовая база для межгосударственного взаимодействия и обмена информацией в интересах проведения антикоррупционных расследований, привлечения виновных лиц к ответственности, а также мониторинга исполнения обязательств по противодействию коррупции. «Преступные кланы не знают границ. Отказ европейских стран от сотрудничества и связанная с этим денонсация Конвенции сужают возможности российской правоохранительной системы. Что касается ситуации “внутри”, то работа по устранению основных причин коррупции – бедности, социального неравенства и всех видов протекционизма – может продолжаться и без Конвенции», – прокомментировал Вячеслав Плахотнюк.
Адвокат АП г. Москвы Ирина Краснова подчеркнула, что Конвенция об уголовной ответственности за коррупцию предусматривала принцип взаимности в правовой помощи, в том числе при отсутствии соответствующего договора, в связи с чем денонсация Конвенции в некоторой степени может повлечь проблемы с выдачей лиц, привлеченных к уголовной ответственности за совершение коррупционных преступлений. «Не вижу особого повода для огорчения в связи с денонсацией, поскольку остальное антикоррупционное законодательство никуда не делось. Как осталось и суровое наказание за коррупционные преступления, санкции за совершение которых были ужесточены именно в связи с ратификацией указанной Конвенции», – отметила Ирина Краснова.
Адвокат обратила внимание, что ст. 20 Конвенции предлагалось ввести уголовную ответственность за значительное увеличение активов публичного должностного лица, превышающее его законные доходы, которое оно не может разумным образом обосновать. «Такой состав преступления противоречил бы принципу презумпции невиновности и так и не был введен. Как не был он введен и в других странах, в чьих законах закреплен принцип презумпции невиновности», – заметила она.
