21 апреля Верховный Суд вынес Определение № 304-ЭС22-25484 по делу № А70-1042/2017, в котором он, в частности, отметил, что неправомерное распоряжение страховой и негосударственной пенсиями в период банкротных процедур в отсутствие каких-либо действий финансового управляющего по ограничению права гражданина-банкрота пользоваться счетами и снимать с них деньги не свидетельствует о недобросовестности должника.
Банкротство пенсионерки
С 2001 г. Тамара Волконская получает пенсию и не имеет никаких иных доходов. В 2006 г. она продала свою квартиру ООО «Тюменская компания по промышленному и жилищному строительству» за 1,9 млн руб., а спустя 11 лет договор купли-продажи был расторгнут сторонами с обязательством женщины вернуть денежные средства, что не было сделано ею. За это время права требования перешли от общества к Елене Савчук по договору цессии, и в пользу этого кредитора суд взыскал с Тамары Волконской сумму долга и проценты за пользование денежными средствами.
В связи с отсутствием средств Тамара Волконская подала заявление о банкротстве. В рамках банкротного дела суд признал недействительной подозрительную сделку по отчуждению должником своему зятю автомобиля ВАЗ за 25 тыс. руб. Впоследствии финансовый управляющий Анастасия Хусаинова отчиталась перед судом по итогам проведения процедуры реализации имущества должника и ходатайствовала о завершении этой процедуры. Согласно ее данным, в реестр требований кредиторов было включено требование кредитора Елены Савчук в размере 3,6 млн руб., кроме того, за реестром находились требования Сбербанка на сумму 152 тыс. руб. Поступившие в конкурсную массу денежные средства были направлены на погашение судебных расходов по делу и на частичное удовлетворение требований кредиторов. Размер погашенных требований кредитора третьей очереди составил 724 тыс. руб. Признаков фиктивного или преднамеренного банкротства женщины не было установлено.
Кассация не согласилась с освобождением должника от обязательств
Суд завершил процедуру реализации имущества должника и освободил Тамару Волконскую от исполнения обязательств, с чем согласилась апелляция. Обе инстанции исходили из отсутствия фактов совершения должником каких-либо действий, не отвечающих критериям добросовестного поведения. При этом суды сочли, что самостоятельное осуществление должником расходования доходов сверх установленного минимума (пенсии) в отсутствие контроля управляющего не свидетельствует о злоупотреблении правом и не может быть отнесено к факторам, исключающим освобождение должника от дальнейшего исполнения обязательств. Обстоятельства расходования денег по кредитной карте, совершения сделки по отчуждению имущества не привели к умалению конкурсной массы; причиненные должником убытки фактически компенсированы бывшим конкурсным управляющим должника и ее зятем, денежные средства перечислены в конкурсную массу, требования кредитора в части основного долга удовлетворены в размере 38,24%. При восполнении конкурсной массы не имеет правового значения личность исполнившего обязательство лица.
Однако окружной суд отменил эти судебные акты в части освобождения Тамары Волконской от исполнения обязательств и отказался освобождать ее от дальнейшего исполнения требований кредиторов, в том числе требований кредиторов, не заявленных при введении реструктуризации долгов или реализации имущества гражданина. Кассация сочла, что поведение должника не отвечает критерию добросовестности, в частности, после расторжения договора купли-продажи квартиры женщина уклонилась от возврата денег, полученных от покупателя за квартиру, и скрыла имущество, которое подлежало включению в конкурсную массу. Суд округа добавил, что Тамара Волконская неправомерно распоряжалась страховой и негосударственной пенсиями в период банкротных процедур в сумме около 260 тыс. руб.
Верховный Суд не согласился с кассацией
Рассмотрев кассационную жалобу Тамары Волконской, Верховный Суд РФ отметил, что в этом деле спорная квартира была исключена из конкурсной массы как единственное пригодное для проживания жилье, то есть она не является тем имуществом, за счет реализации которого возможно удовлетворение требований кредитора. Погашение требования покупателя и впоследствии заменившей его на основании договора уступки Елены Савчук производилось путем принудительного исполнения судебного акта через удержание сумм из пенсии в незначительном размере. Сохраняющийся долг впоследствии прирос суммами процентов за пользование денежными средствами, взысканными судебными актами по искам Елены Савчук, и в итоге составил 3,6 млн руб., что и послужило причиной обращения Тамары Волконской в суд с заявлением о банкротстве.
«По смыслу положений п. 4 ст. 213.28 Закона о банкротстве принятие на себя непосильных обязательств ввиду сложной жизненной ситуации не может являться основанием для неосвобождения от долгов. В отличие от недобросовестности неразумность поведения гражданина сама по себе таким препятствием не является. Объясняя причину продажи жилья и неисполнения обязательства, должник сослался на необходимость лечения сына-инвалида и фактическое израсходование денежных средств. Вступая с пенсионером в договорные отношения по купле-продаже квартиры и перечисляя денежные средства, покупатель, осуществляющий деятельность в сфере строительства и реализации недвижимости, не мог не осознавать риски, связанные с затруднительностью возврата этих средств», – отмечено в определении.
Кроме того, заметил Суд, разумный покупатель убедится, что, отчуждая единственное жилье, продавец имеет другое место жительства, а следовательно, выполнит условия договора об освобождении такой квартиры. Вынужденность продажи жилья в условиях, приведенных кассатором, исключает квалификацию злостности ее уклонения от возврата полученных средств. Кроме того, реализуя цели банкротства граждан, суд, с одной стороны, предоставляет попавшим в сложную жизненную ситуацию добросовестным должникам-физлицам возможность освободиться от чрезмерной задолженности, не возлагая на них большего бремени, чем они реально могут погасить, а с другой – защищает интересы кредиторов, создавая условия для получения наиболее полного удовлетворения требований к должникам. Так обеспечивается баланс интересов должников и кредиторов в процедурах банкротства и после их завершения.
В рассматриваемом случае, указал ВС, требования кредитора (являющегося профессиональным арбитражным управляющим) основаны на договоре уступки прав от 30 сентября 2011 г., заключенном с ООО «Тюменская компания по промышленному и жилищному строительству». Стоимость уступленного права составила 10 тыс. руб. Получив в процессе принудительного исполнения решения суда общей юрисдикции о взыскании долга, а также в процедурах банкротства Тамары Волконской сумму, превышающую 1 млн руб., Елена Савчук компенсировала потраченные ею средства на приобретение долга. Сохранение при таких обстоятельствах за должником обязательств перед единственным реестровым кредитором создает для должника непосильное бремя при отсутствии ущерба у кредитора, не доказавшего иное.
ВС добавил, что другие обстоятельства, указанные судом округа в качестве характеризующих недобросовестность должника, таковыми не являются. Так, автомобиль ВАЗ был фактически приобретен зятем Волконской на ее имя, однако использовался именно этим мужчиной. Более того, проведенной в рамках уголовного дела проверкой установлено, что в 2008 г. кассатор пыталась оформить автомобиль на зятя, но регистрация его за должником сохранилась ввиду запрета проведения регистрационных действий. В 2021 г. это уголовное дело было прекращено. Соответственно, действия Тамары Волконской не были направлены на сокрытие автомобиля от реализации в деле о банкротстве, а были продиктованы желанием привести документы в соответствие с фактическими обстоятельствами приобретения, пользования и владения автомобилем.
«Вменяемое судом округа должнику неправомерное распоряжение страховой и негосударственной пенсиями в период банкротных процедур в отсутствие каких-либо действий финансового управляющего об ограничении права Тамары Волконской пользоваться счетами и снимать с них указанные денежные средства также не составляет оснований для вывода о ее недобросовестности. За ненадлежащее исполнение обязанностей финансового управляющего Татьяна Мудрова привлечена к ответственности в виде взыскания убытков», – заметил ВС, отменив постановление кассации и оставив в силе решения первой и апелляционной инстанций.
Эксперты оценили подход ВС
Адвокат, руководитель арбитражной практики и банкротства КА г. Москвы «Правовик-К» Марина Марченко полагает, что в этом деле Верховный Суд указал на недопустимость формального подхода к критериям неосвобождения должника от долгов, поименованных в Законе о банкротстве, с учетом всей совокупности обстоятельств конкретного дела. «ВС дано расширительное толкование п. 4 ст. 213.28 Закона о банкротстве, исходя из правовой природы и смысла, вложенного законодателем в институт банкротства. Суд заметил, что должно быть доказано именно злоупотребление правом, умышленность действий должника, он также дал определение злостному уклонению от погашения задолженности, которое выражается в стойком умышленном нежелании должника исполнять обязательство при наличии такой возможности. Именно возможность должника и посильность исполнения им обязательств должны иметь определяющее значение. В рассматриваемом случае ВС оценил поведение должника как неразумное, в том числе вследствие незнания ею закона», – считает она.
По словам эксперта, в этом деле содержится сочетание уникальных по своей совокупности обстоятельств, которые послужили причиной для освобождения должника от обязательств. «Каждый из пунктов, вмененных должнику в качестве недобросовестного поведения, формально подпадает под действие п. 4 ст. 213.28 Закона о банкротстве, а потому интересен в той трактовке, которую дала им Экономколлегия ВС РФ. По пункту об уклонении от возврата долга после расторжения договора купли-продажи квартиры ВС учел, что квартира является единственным жильем должника. Основной кредитор является профессиональным участником рынка, приобрел права требований к должнику за символическую сумму и фактически получил сумму, превышающую сумму основного долга. Здесь важен акцент, который обозначил ВС: судом должно оцениваться действительное наличие убытков кредитора, при этом существенное значение имеет сумма основного долга (фактически понесенного кредитором убытка), а не сумма, включенная в реестр за счет прироста ее размера на сумму неустоек или процентов. ВС вновь подчеркнул, что необходимо соблюдать баланс интересов кредиторов и должника, поскольку при неосвобождении от долга на должника будет возложено непосильное бремя при отсутствии ущерба у кредитора. По пунктам о неправомерном распоряжении страховой и негосударственной пенсиями, а также по совершению сделки по отчуждению автомобиля зятю должника ВС учел, что по результатам процедуры реализации имущества должника данными действиями не произошло умаление конкурсной массы, поскольку эти суммы были восполнены в конкурсной массе путем их взыскания с предыдущего финансового управляющего и зятя должника. Причиненные должником убытки были фактически компенсированы другими лицами», – отметила Марина Марченко.
Она добавила, что немаловажное значение в этом деле имели также следующие обстоятельства: пенсионный возраст должника, размер ее доходов, наличие сына-инвалида, единственное жилье и отсутствие ликвидного имущества: «Это подтверждает тяжелое финансовое положение должника, который действительно не будет иметь в будущем реальную возможность погасить оставшиеся долги, что фактически нивелирует институт банкротства, созданный как раз для таких ситуаций».
Юрист банкротной практики Intana Legal Владислав Крюков полагает, что в рассматриваемом деле окружной суд подошел формально к оценке обстоятельств дела, не исследовал мотивы действий должника-гражданина и имущественные последствия для единственного кредитора, а последствия неисполнения обязанностей финансовым управляющим возложил на самого гражданина, что и привело к ошибочному выводу об отказе в освобождении гражданина от обязательств. «ВС РФ в очередной раз дал оценку поведению участников спора с точки зрения “слабой” и “сильной” сторон, указав, что профессиональный девелопер, приобретая у гражданина его единственное жилье и перечисляя ему денежные средства, должен был убедиться, что “…продавец имеет другое место жительства, а следовательно, выполнит условия договора об освобождении жилья”. А потому уклонение от возврата денежных средств после расторжения договора с учетом доказанных гражданином вынужденных условий является для “сильной” стороны реализацией предпринимательского риска и неосмотрительности, а не свидетельством недобросовестных действий должника. Схожая позиция уже высказывалась в определениях ВС РФ в отношении банков», – напомнил он.
Интересным, по словам эксперта, также стал факт внимательного изучения ВС личности и обстоятельств получения требования кредитором должника. «Суд установил, что кредитор, имевший статус арбитражного управляющего, всего за 10 тыс. руб. приобрела задолженность у девелопера в размере 1,9 млн руб., которая в конечном итоге с процентами достигла суммы в 3,6 млн руб. Причем до банкротства гражданина кредитор уже получила исполнение на сумму более 1 млн руб. Таким образом, ВС оценил возможный размер причиненного кредитору ущерба, не исходя из номинального размера задолженности перед ним, а исходя из той суммы денежных средств, которую он потратил на приобретение требования по договору цессии. Такая позиция, на мой взгляд, является допустимой лишь в конкретном деле, поскольку направлена на защиту социально значимых и гарантированных Законом о банкротстве прав добросовестного гражданина, однако применение такого подхода в иных делах о банкротстве вызывает сомнение, так как им может быть нарушена правовая сущность материального правопреемства», – считает Владислав Крюков.
Адвокат, управляющий партнер КА «Егоров и партнеры» Александр Егоров назвал нечастой ситуацию, когда по завершении процедуры банкротства не списываются долги, по этой причине ВС РФ, вероятно, и заинтересовался таким делом. Он отметил, что позиция Суда относительно самостоятельного распоряжения пенсией должником ставит ограничения на возможностях расширенного толкования положений о злостном уклонении от погашения кредиторской задолженности в п. 4 ст. 213.28 Закона о банкротстве, в которой перечислены случаи, когда освобождение гражданина от обязательств не допускается. Эксперт также указал на то, что ВС принял во внимание, что причиной неисполнения обязательств должника были обстоятельства лечения сына-инвалида и фактическое израсходование денежных средств на это. «Кроме того, оценивая обстоятельства возникновения долга, ВС указал, что покупатель, осуществляющий деятельность в сфере строительства и реализации недвижимости, вступая в договорные отношения с пенсионером, не мог не осознавать риски, связанные с затруднительностью возврата средств. Можно сказать, что такое определение ВС РФ имеет яркую социальную направленность, выходит из ряда повторяющихся позиций и будет разобрано практикующими юристами на цитаты», – предположил Александр Егоров.
Старший юрист ЮФ «Арбитраж.ру» Денис Данилов отметил, что ВС продолжил занимать лояльную позицию в отношении освобождения от долгов граждан. «Ранее в отношении такого вопроса ВС РФ уже высказывался, к примеру в Определении № 307-ЭС22-12512 от 24 октября 2022 г. по делу А05-11/2021. Вероятно, Суд при разрешении этого спора во многом руководствовался его конкретными особенностями: тяжелым положением должника, частичным погашением требования кредитора на 38,24%, а также приобретением права требования перед пенсионеркой арбитражным управляющим у первоначального кредитора. Безусловно, стоит поддержать позицию, направленную на освобождение от долгов граждан, попавших в тяжелую жизненную ситуацию, и ограничительное толкование положений п. 4 ст. 213.28 Закона о банкротстве. По моему мнению, эти законоположения должны применяться в исключительных ситуациях, а при их применении суды должны шире оценивать все обстоятельства спора. С другой стороны, если оценивать выводы ВС РФ как абстрактные позиции, то возникает ряд вопросов. В частности, почему скрытое распоряжение деньгами должником, по сути, ставится в вину финансовому управляющему и может стать причиной взыскания убытков с управляющего? Также видится не очень удачным вывод о том, что покупатель по договору купли-продажи квартиры (хоть и будучи профессиональным участником подобных сделок) должен был убедиться, что продаваемое жилье не является единственным для должника и ему есть куда переезжать. В противном случае риски возлагаются на покупателя, а злостного характера уклонения от исполнения обязательств со стороны должника не имеется», – заметил он.
