Верховный Суд опубликовал Определение суда кассационной инстанции от 6 февраля по делу № 43-УД23-7-К6, в котором ограничил возможность конфискации вещдоков в уголовном деле.
В июне 2022 г. мировой судья вынес обвинительный приговор Алексею Сухих, признав его виновным в покушении на кражу лесных деревьев (ч. 3 ст. 30, ч. 1 ст. 158 УК РФ). Осужденному был назначен штраф в 10 тыс. руб., однако Алексей Сухих был освобожден от наказания в связи с истечением срока давности. В приговоре также была разрешена судьба ряда вещдоков: в частности, трактор и две аккумуляторные батареи к нему, а также две бензопилы были конфискованы в доход государства; 22 спила с еловых и липовых пней подлежали уничтожению.
Впоследствии апелляция незначительно изменила обвинительный приговор, убрав из него указание на ряд НПА и Постановление Пленума ВС от 18 октября 2012 г. № 21 «О применении судами законодательства об ответственности за нарушения в области охраны окружающей среды и природопользования». Кроме того, апелляционный суд учел наличие у осужденного несовершеннолетних детей (один из которых малолетний) в качестве смягчающего обстоятельства. В остальной части приговор был оставлен без изменения. В свою очередь кассация поддержала нижестоящие судебные акты.
В кассационной жалобе в Верховный Суд защитник осужденного – адвокат АП Удмуртской Республики Олег Еремеев посчитал незаконными и необоснованными приговор и последующие судебные решения в отношении подзащитного в связи с неправильным применением уголовного и уголовно-процессуального законов. По мнению адвоката, размер ущерба, причиненного действиями подзащитного, был рассчитан неверно – по методике, применяемой при исчислении ущерба, причиненного незаконной рубкой сырорастущих деревьев, для преступлений, предусмотренных ст. 260 и 261 УК. Заявитель жалобы также отметил, что суд неверно оценил показания свидетеля Б., а два других свидетеля обвинения – это фактически одно и то же лицо. Помимо прочего адвокат указал на недоказанность того, что именно изъятые бензопилы использовались при совершении инкриминированного Алексею Сухих деяния.
Изучив кассационную жалобу, Судебная коллегия по уголовным делам ВС отметила, что доводы защиты о недоказанности и необоснованности осуждения Алексея Сухих по факту совершения преступления фактически повторяют ее процессуальную позицию в нижестоящих судебных инстанциях, где также ставились под сомнение обстоятельства совершенного преступления и которая, по сути, сводилась к отсутствию состава преступления. Однако содержащиеся в состоявшихся судебных решениях доказательства раскрывают мотив и обстоятельства содеянного, содержат существенные для обвинения факты, согласуются между собой и дополняют друг друга. Свидетельские показания не содержат оснований для оговора – более того, они соотносятся с многочисленными письменными доказательствами, поэтому их правильно признали допустимыми доказательствами по делу, подтверждающими виновность подсудимого.
Как счел ВС, собранные по делу доказательства полно отражают обстоятельства произошедшего и служат достаточными для вывода о причастности осужденного к совершенному преступлению. Тот факт, что данная оценка доказательств не совпадает с позицией стороны защиты, не свидетельствует о нарушении судом требований уголовно-процессуального закона и не служит основанием для отмены судебных решений. Уголовное дело было рассмотрено судом объективно с соблюдением правил судопроизводства, прав стороны защиты на представление доказательств. Действия осужденного с учетом установленных судом фактических обстоятельств содеянного квалифицированы верно.
При этом Верховный Суд со ссылкой на п. 29 Постановления Пленума от 18 октября 2012 г. № 21 «О применении судами законодательства об ответственности за нарушения в области охраны окружающей среды и природопользования» напомнил, что не подлежат конфискации орудия, оборудование или иные средства совершения экологического преступления, если они являются для виновного основным законным источником средств к существованию. То есть приобщенные к делу в качестве вещдока ТС и иное имущество, с помощью которых совершено преступление, не подлежат безусловной конфискации. В каждом конкретном случае суд решает этот вопрос, исходя из требований закона, конкретных обстоятельств дела, мотивируя свое решение. В рассматриваемом случае мировой судья при принятии решения о судьбе вещдоков не учел соответствующие требования УПК и п. 11 Постановления Пленума ВС от 14 июня 2018 г. № 17 «О некоторых вопросах, связанных с применением конфискации имущества в уголовном судопроизводстве», согласно которым в описательно-мотивировочной части обвинительного приговора, предусматривающего конфискацию имущества, следует приводить доказательства того, что данное имущество получено в результате совершения преступления или является доходами от этого преступления либо использовалось или предназначалось для использования в качестве орудия, оборудования или иного средства совершения преступления.
«В описательно-мотивировочной части обжалуемого приговора отсутствуют как мотивированные суждения суда по вопросам конфискации имущества со ссылками на нормы закона, так и указания на доказательства, на основании которых суд пришел к выводу о том, что изъятые у Сухих предметы относятся к подлежащему конфискации имуществу. Притом следует обратить внимание, что на основе установленных судом обстоятельств дела судом указано, что Сухих спилил деревья при помощи бензомоторной пилы неустановленной марки. При таких обстоятельствах Судебная коллегия полагает, что решение суда первой инстанции о конфискации вышеуказанных вещественных доказательств является немотивированным и, как следствие, незаконным. Вышестоящие судебные инстанции указанному обстоятельству надлежащей оценки не дали», – заметил ВС, отменяя решения нижестоящих судов в части конфискации в доход трактора и бензопил и возвращая дело на новое рассмотрение в суд первой инстанции.
В комментарии «АГ» Олег Еремеев отметил, что в определении Верховный Суд обозначил критерии и условия, при которых конфискация имущества будет соответствовать нормам закона. «В рассматриваемом случае решение о конфискации имущества признано незаконным и необоснованным. Мой подзащитный – фермер, и после изъятия у него трактора с последующей конфискацией по решению суда он был вынужден брать трактор в аренду у сторонних лиц для обработки земли и ведения сельскохозяйственных работ. В ходе предварительного следствия трактор после изъятия был сначала возвращен Алексею Сухих, но потом снова изъят. Таким образом, на подзащитного оказывалось давление со стороны следствия. При этом в деле отсутствуют доказательства того, что именно трактор, принадлежащий доверителю, был использован в качестве орудия преступления. На основе установленных обстоятельств дела судом первой инстанции указано, что подсудимый спилил деревья при помощи бензомоторной пилы неустановленной марки (согласно заключению экспертизы установить, что деревья спилены бензомоторными пилами, изъятыми у Алексея Сухих, не представляется возможным). Не учли суды первой и последующих инстанций и то, что не подлежат конфискации орудия, оборудование или иные средства совершения экологического преступления, если они являются для виновного основным законным источником средств к существованию (п. 29 Постановления Пленума ВС от 18 октября 2012 г. № 21 “О применении судами законодательства об ответственности за нарушения в области охраны окружающей среды и природопользования”). То есть транспортное средство и иное имущество, с помощью которого совершено преступление, приобщенные к делу в качестве вещественного доказательства, не подлежат безусловной конфискации. В каждом конкретном случае суд должен решать вопрос, исходя из требований закона, конкретных обстоятельств уголовного дела, мотивировав свое решение», – подчеркнул защитник.
Олег Еремеев добавил, что на практике изъятие имущества и приобщение его к делу в качестве вещдоков на стадии предварительного следствия порой используются в качестве инструмента давления на обвиняемого, притом что вещественными доказательствами такое имущество зачастую не является. «Разъяснения и выводы, изложенные в данном определении ВС, позволяют использовать их при осуществлении защиты, в том числе по экологическим преступлениям», – резюмировал он.
Председатель коллегии адвокатов г. Москвы R & MDefence Дмитрий Мыльцын назвал верными выводы ВС с точки зрения необходимости обращения внимания нижестоящих судов на проблему определения понятия орудий, оборудования или иных средств преступления. «В рассматриваемом случае основная ошибка нижестоящих судов заключалась в подмене данного понятия, поскольку они де-факто расширили перечень имущества, подлежащего конфискации. Согласно п. 8 ч. 1 ст. 73, ч. 3 ст. 115 и п. 10.1 ч. 1 ст. 299 УПК к орудиям, оборудованию или иным средствам совершения преступления следует относить предметы, которые использовались либо были предназначены для использования при совершении преступного деяния или для достижения преступного результата. В рассматриваемом деле суд первой инстанции установил в качестве орудия средства совершения преступления единственный предмет – бензомоторную пилу неустановленной марки, при этом посчитав, что конфискации должны были также подлежать гусеничный трактор, аккумуляторы к нему и две бензопилы, не приводя при этом доводов, свидетельствующих о принадлежности таких вещей к орудиям средства совершения преступления. Однако ВС верно обратил внимание: в фактических обстоятельствах уголовного дела указано, что подсудимый спилил деревья только при помощи бензомоторной пилы неустановленной марки. Определение Верховного Суда будет способствовать единообразию практики в данном вопросе, поскольку ВС исправил фактическую ошибку, допущенную судом первой инстанции, что, в свою очередь, позволит исключить сложности в дальнейшем, связанные с возвратом имущества, снятием ареста т.п.», – отметил он.
Адвокат МКА «Князев и партнеры» Артем Чекотков полагает, что распространенность проблемы необоснованной конфискации имущества обусловлена рядом причин. «С фактической точки зрения иногда действительно невозможно идентифицировать материальный объект, выступавший в качестве орудия, оборудования или иного средства совершения преступления. Например, составляет трудности идентификация рыболовной удочки или эхолота у профессионального рыбака, который имеет в собственности несколько подобных экземпляров, – пояснил он. – Однако следует отметить и формальный подход, который порой используют суды при разрешении данного вопроса, игнорируя обязанность указывать доказательства, на основании которых они заключили, что предметы использовались в качестве орудия совершения преступления. Полагаю, именно эта причина могла стать поводом к вынесению комментируемого определения ВС».
Безусловным плюсом такого решения, по мнению адвоката, является то, что защита получила возможность ссылаться на позицию ВС, указывающую на необходимость более детального установления судами обстоятельств совершения преступления и определения орудия его совершения, что должно приводить к конфискации лишь действительно использованных в качестве орудия предметов. «Также данное определение ВС можно использовать для преодоления порочной практики конфискации у собственника всех схожих предметов при их множественности, как в рассмотренном уголовном деле», – заключил Артем Чекотков.
