17 октября 2017 г. Международный Мемориал провел в Библиотеке иностранной литературы встречу с Жаклин Мудейна (Jacqueline Moudeina) – адвокатом, защитницей прав человека из Чада, 16 лет боровшейся за то, чтобы экс-президент Чада Хиссен Хабре понес наказание за преступления против человечества, геноцид, пытки и сексуальное насилие.
К 2000 г., когда Жаклин наконец убедила несколько жертв Хиссена Хабре предъявить к нему иск, тот уже 10 лет как бежал из Чада и открыто жил в Сенегале в статусе политического беженца. Споры о подсудности и территориальной юрисдикции длились больше 10 лет (они сами по себе интересны, и позже я постараюсь написать о них отдельно). Весной 2016 г. Хиссен Хабре был признан виновным в гибели более 40 тысяч человек, в том числе женщин и детей, и приговорен к пожизненному заключению.
Невысокая женщина в стильной национальной одежде, с хорошо поставленной речью и жестикуляцией европейского политика, сделала краткий экскурс в новейшую историю Чада и связанную с ней историю своей жизни.
После обретения Чадом независимости от Франции в 1960 г. первым президентом страны стал глава Прогрессивной партии Чада Франсуа Томбалбай, дядя матери Жаклин Мудейна. Партия была настолько прогрессивной, что уже к 1962 г. Томбалбай запретил все остальные. К 1964 г. он национализировал всю экономику страны, а для охраны государственной собственности сформировал и вооружил отряды «хунвейбинов» – «Движение молодежи Чада». В ответ начались массовые народные выступления, переросшие затем в партизанское движение, одним из лидеров которого и был Хиссен Хабре. Последний пришел к единоличной власти в 1982 г. и правил до 1990 г., когда был свергнут войсками своего бывшего командарма генерала Идриса Деби. В 1990-м Деби был впервые избран президентом Чада и правит страной по настоящее время.
После прихода к власти Хиссен Хабре модернизировал бассейн в столице страны Нджамене: скачал воду, немного надстроил борта, разделил резервуар на пять секций и стал использовать бассейн как тюрьму для своих политических противников или тех, кто ему таковыми казался. В этой тюрьме под открытым небом погибло большинство из 40 тысяч жертв режима Хабре. Температура воздуха в Чаде летом – около 50 градусов в тени, и люди в такой душегубке умирали десятками за раз…
Мой вопрос к Жаклин Мудейна касался непосредственно предмета доклада: «Поскольку тема Вашего выступления заявлена как “Правосудие переходного периода” и учитывая, что диктатора Хабре сменил его ближайший сподвижник, который к тому же находится у власти последние 27 лет и потому вряд ли является ярым приверженцем демократии, поясните, пожалуйста, хронологические рамки этого самого переходного периода». То есть было понятно, при чем здесь правосудие. Но при чем здесь переходный период, я понять не смог.
Жаклин Мудейна начала ответ с краткой политинформации о текущем положении в стране. «У нынешнего президента Идриса Деби политика такая же, как у Хиссена Хабре. И занимаются ею сейчас во многом те же люди, которые раньше занимались этим же при Хабре, – г-жа Мудейна немного подалась вперед, уменьшая пространство, отделявшее ее от слушателей, и понизила голос. – Изменилось только название органа, который этим занимался и занимается. И изменились методы борьбы с несогласными. При Хабре были массовые бессудные убийства. Деби действует более сложно. При нем стали нападать на журналистов и правозащитников. Его противников уже не бросают без суда в бассейн, теперь их арестовывают и судят. Людей запугивают, запрещают выходить на демонстрации. По телевидению выступают представители министра внутренних дел и угрожают преследованием тем, кто выйдет на акцию протеста».
Наверняка в своих выступлениях в разных странах Европы не один раз г-жа Мудейна читала ужас в глазах публики при перечислении таких бесчинств, творящихся в ее стране, затерявшейся где-то в Центральной Африке. Загадкой русской души останется, видимо, для г-жи Мудейна нынешняя реакция зала, по которому при упоминании столь очевидных и грубых нарушений прав человека прокатился нездоровый смешок. Жаклин Мудейна продолжила: «Уже в правление Деби мне под ноги бросили осколочную гранату под видом дымовой шашки. Я долго была прикована к больничной койке и до сих пор ношу в себе часть тех осколков. Но полиция отказала мне в расследовании, сообщив, что это приказ сверху».
Не могу сказать, что я получил ответ на свой вопрос. Но это было уже не так необходимо. Жаклин Мудейна поделилась со мной чем-то действительно для нее важным: «Приговор Хиссену Хабре, – сказала она, – это не только о правосудии. Это об обществе вообще. Для общества безнаказанность – это раковая опухоль».
«И как я тебе расскажу про тропический сад/ Про стройные пальмы, про запах немыслимых трав./ Ты плачешь? Послушай... далеко, на озере Чад/ Изысканный бродит жираф», – вспомнилось мне.
