Адвокаты АП Красноярского края обратились в адрес спецдокладчика по вопросам независимости судей и адвокатов в Организации Объединенных Наций1 в защиту своего коллеги. Зимой прошлого года служебное помещение красноярского адвоката было обыскано сотрудниками краевого УФСБ совместно с сотрудниками полиции и «представителями общественности» под видом проведения «обследования помещения». Обследование продолжалось девять часов. В результате проведенного доследственного мероприятия в офисе адвоката были «обследованы» компьютерная техника, несгораемые и канцелярские шкафы, адвокатские досье, иные предметы и документы, находившиеся в помещении. По жалобе адвоката на незаконность фактически произведенного в его офисе обыска суд первой инстанции вынес отказное решение. Красноярский краевой суд сначала оставил в силе решение суда первой инстанции, а позднее вдобавок отказал адвокату в принятии кассационной жалобы. Красноярские правоведы усмотрели в этом нарушение норм Европейской конвенции о защите прав человека и обратились в ЕСПЧ. Затем им довелось поучаствовать в работе семинара Института права и публичной политики, посвященного возможностям обращения за защитой прав человека в рамках механизмов ООН. На семинаре юристы установили также нарушение в отношении их доверителя норм Международного пакта о гражданских и политических правах2 и Основных принципов в отношении статуса адвокатов3. Обоснованно согласившись с Пафнутием Чебышевым4 в том, что «теория без практики мертва и бесплодна», коллеги воспользовались полученными знаниями и направили в ООН обращение в защиту прав адвоката. Настоящая заметка является реакцией на изложенные обстоятельства.
Идея использования внепроцессуального «обследования помещений...»5 для производства обысков не нова. Однако сейчас она фактически переживает второе рождение. Представляется, что масштабы нарушений прав граждан со стороны правоохранительных органов при производстве обысков и осмотров помещений вызывают озабоченность со стороны государства. В стремлении снизить негативный эффект от подобных нарушений государство возводит нормативные барьеры для правоохранителя посредством увеличения номенклатуры требований, предъявляемых к обыскам и осмотрам, и закрепляет их в профильных нормах УПК РФ. Это понуждает некоторых правоохранителей к творческому поиску квазилегитимных способов обойти требования уголовно-процессуального закона. Основанное на Законе об ОРД так называемое «обследование помещений...» относится к таким околоправовым маневрам.
Для недобросовестного правоохранителя «обследование помещений» представляет ценность прежде всего отсутствием необходимости получения санкции суда на производство такого мероприятия. Поскольку обследование помещений является разновидностью ОРМ, то, следовательно, оно не требует на момент его производства возбужденного уголовного дела, что добавляет ценности такому мероприятию в глазах некоторых правоохранителей. При «обследовании» жилого или служебного помещения адвоката у таких сотрудников появляется и еще один дополнительный бонус. Он касается увода таких мероприятий из-под действия ст. 450.1 УПК РФ. Как мы помним, указанная новелла устанавливает особый порядок и дополнительные требования при производстве обыска, осмотра, выемки в отношении адвоката, необходимость соблюдения которых в рамках производства ОРМ отсутствует.
Между тем обследование и обыск представляют собой совершенно различные юридические действия. К существенным отличиям относится то, что при обследовании правоохранитель не вправе производить отыскание (выявление) и принудительное изъятие отысканных предметов и документов. В соответствии с ч. 1 ст. 15 ФЗ «Об оперативно-розыскной деятельности» изъятие предметов, материалов и сообщений при проведении ОРМ допускается лишь в случае возникновения непосредственной угрозы жизни и здоровью лица, а также угрозы безопасности страны. Когда такой угрозы нет, законные основания для изъятия каких-либо предметов или документов у правоохранителя отсутствуют. Если же изъятие имущества все-таки произошло, то впоследствии добытые таким способом доказательства по уголовному делу в соответствии со ст. 75, 89 УПК РФ должны быть признаны недопустимыми как полученные с нарушением закона.
Это что касается теории уголовного процесса. На практике, к сожалению, случается по-другому, и нередко действия правоохранителей при проведении de jure обследования помещений отвечают de facto всем критериям обыска. Это существенно нарушает права и законные интересы граждан и юридических лиц. При обследовании адвокатских помещений положение усугубляется тем, что такими действиями сотрудников правоохранительных органов нарушаются не только права отдельного адвоката или адвокатского образования, но также права весьма широкого круга физических и юридических лиц, заключивших соглашение с адвокатом и доверивших ему конфиденциальные сведения, охраняемые адвокатской тайной.
Данную ситуацию можно было бы рассматривать как специфику правовой среды. В принципе, так оно и происходит в государствах с верховенством права: с одной стороны, правоохранитель всегда заинтересован в расширении арсенала возможностей для осуществления контроля за деятельностью граждан и умаления их прав и свобод с целью предупреждения и пресечения противоправной деятельности. С другой стороны, адвокат наделен законными правами возражать и противодействовать такому вторжению в охраняемые законом права и интересы своих доверителей. При эффективной работе судебной системы достигается динамическое равновесие, баланс между склонностью правоохранителя к ограничению гражданских прав и способностью гражданина через своего поверенного оспаривать такое ограничение, признавая его в судебном порядке незаконным и необоснованным.
В случае, который рассматривается в статье красноярских коллег, как и во множестве других случаев по всей стране, такого баланса достичь не удалось. Это произошло ввиду недостаточной эффективности национального судопроизводства. Безусловно, данный вывод огорчает и вызывает тревогу. Почему это происходит? Если обратиться к Фемиде как к аллегории системы судопроизводства, то в ситуации, когда богиня правосудия к одной чаше весов добавляет свой меч, вторая чаша весов может принести лишь vae victis6. Тем не менее природа не терпит пустоты. Пока существуют легальные способы противодействия нарушению закона, обязанностями защитника являются их отыскание и реализация в полной мере. Один из таких способов и предлагают наши коллеги из Красноярского края.
Пока преждевременно делать выводы об эффективности обращения в рабочие органы ООН как инструмента защиты прав адвокатов. Необходимо, во-первых, дождаться результатов рассмотрения обращения красноярцев, а во-вторых – пронаблюдать способность такого ответа оказать благотворное воздействие на российскую правоприменительную практику. До того нам остается лишь поздравить красноярских защитников с почином и одновременно выразить сожаление о том, что обращение в международные органы и организации до сих пор нередко остается для российских адвокатов и их доверителей единственной возможностью сохранить надежду на торжество правосудия. Как и в случае с жалобами в Европейский Суд по правам человека, жалоба в адрес спецдокладчика по правам человека в Организации Объединенных Наций свидетельствует о трудностях, которые испытывает национальная судебная система при анализе и оценке фактов нарушения прав человека и, в более специальном смысле, – прав адвоката.
1 Mr Diego Garcia-Sayan, the United Nations Special Rapporteur on the Idependence of Judges and Lawyers.
2 International Covenant on Civil and Political Rights.
3 Basic Principles on the Role of Lawyers.
4 Чебышев Пафнутий Львович (1821–1894), выдающийся русский математик и механик. Ему приписывается авторство высказывания: «Теория без практики мертва и бесплодна, а практика без теории бесполезна и пагубна».
5 Федеральный закон от 12 августа 1995 г. № 144-ФЗ «Об оперативно-розыскной деятельности», ст. 6, п. 8 «Обследование помещений, зданий, сооружений, участков местности и транспортных средств».
6 Vae victis лат. «горе побежденным» – прим. ред.
