Федор Плевако: право на имя

По обстоятельствам рождения его должны были бы звать Федор Васильевич Плевак, а в документах первых лет жизни именовали Федором Никифоровичем Николаевым. В перипетиях, связанных с именем величайшего российского адвоката, отразились и история продолжающей расширяться империи, и сословные представления эпохи…

Г.Троицк в конце XIX в.
Источник заимствования: http://samlib.ru/img/s/shetkowa_o_a/letopisicheljabinskojoblasti-4/letopisicheljabinskojoblasti-4-2.jpg

Федор Никифорович Плевако родился 13 апреля 1842 года в уездном городе Троицке, что в Оренбургской губернии; строго говоря, он не был ни Плевако, ни Никифоровичем. Его отца звали Василий Иванович Плевак, и был он средней руки таможенным чиновником в чине надворного советника¹. Происхождение Василия Ивановича нам не вполне ясно. Валентин Пикуль в новелле «Не от крапивного семени» утверждал, что «…его <Плевако. – Ред.> отец, польский революционер, был сослан в Сибирь, там он встретил калмычку, которая и родила ему сына»². Эта версия сомнительна во всех ее частях (не будем придираться к «Сибири», ведь Троицк находится на Урале; по-видимому, Валентин Саввич имел в виду Сибирь в «широком смысле слова»).

Во-первых, нам ничего не известно о польском революционере с такой фамилией. Мы знаем, что в Троицк Василий Иванович прибыл в 1832 году, как раз после подавления польского восстания 1830–1831 годов, охарактеризованного Пушкиным как «спор славян между собою». Не секрет, что восстание вызвало стремительный рост антипольских настроений в российском обществе; его участники подвергались весьма суровым репрессиям. Представить себе, что одного из мятежников сразу же определили на второе после начальника место в Оренбургской таможне, место не слишком спокойное, но «при правильной постановке дела» весьма «хлебное», – довольно трудно. Хотя, конечно, всякое бывало… Во-вторых, для этнических польских фамилий окончание «-ак» не характерно, зато весьма распространено на Украине и в Белоруссии. Гораздо вероятнее, что отец адвоката был «литвин», то есть уроженец Великого княжества Литовского, входившего до конца XVIII века в состав федеративного государства Речь Посполитая и занимавшего значительную часть территории нынешних Литвы, Украины и Беларуси. Известный исследователь жизни и деятельности Федора Никифоровича В.И. Смолярчук отметил, что в своих автобиографических заметках тот писал, «что, по рассказам близких, отец его происходил из обедневшего литовского дворянства»³.

В 2015 году исследователь рода Плевако Л.А. Бенедиктович опубликовал архивные документы, из которых следует, что Василий Иванович Плевак, 1790 года рождения, из дворян Волынской губернии, начал службу в 1810 году канцеляристом в суде и с тех пор беспорочно трудился сначала по судебному, а затем по таможенному ведомству⁴. Так что ни революционером, ни, скорее всего, поляком⁵ отец великого российского адвоката не был.

Екатерина Степанова, мать Федора
Источник заимствования: https://www.liveinternet.ru/users/nyker/post287849394/

Еще меньше ясности в происхождении матери Плевако. Калмыков в Оренбургской губернии было немало, многие состояли в Оренбургском казачьем войске и имели хорошую репутацию, другие кочевали. Однако В.И. Смолярчук приводит воспоминания самого Федора Никифоровича о рассказах пожилой уже матери о ее детстве, проведенном в кибитке: «Постепенно я забыла киргизский язык и научилась говорить по-русски»⁶. Киргизами (или «киргизцами») в Российской империи помимо собственно киргизов называли казахов, которых в оренбургских степях кочевало много. С учетом географии расселения этих народов логичнее предположить, что имеется в виду казахский (в современном смысле слова) язык. Социальное происхождение Екатерины Степановой – так назвали мать нашего героя при крещении – тоже туманно: некоторые исследователи пишут о ее крепостном состоянии, другие – о мещанском. Сам Плевако придерживался второй версии: «Отцу моему понравилась, не то как девушка, не то как удобная служанка, моя мать, и ему любезно уступили ее. Брак их не был узаконен и дети записывались как “рожденные от установившейся связи от троицкой мещанки Екатерины Степановой, девицы”»⁷. Как понимать «уступили»? В каком смысле? Как служанку? Или продали как крепостную, а потом уже, используя свое влияние, Василий Иванович выправил ей мещанский «пачпорт»? Одним словом, загадка…

Юрты кочевников в Троицкой степи (фото нач. ХХ в.)
Источник заимствования:http://samlib.ru/img/s/shetkowa_o_a/letopisicheljabinskojoblasti-4/letopisicheljabinskojoblasti-4-6.jpg

Трудно сказать, был ли брак родителей нашего героя счастливым. С одной стороны, они долго, не менее 15 лет, прожили вместе, родили четырех детей. С другой – Василий Иванович так и не женился на Екатерине официально, что не раз становилось причиной различных инцидентов. Правнучка знаменитого адвоката Марина Мартынова-Савченко со слов ее бабушки, старшей дочери Федора Никифоровича Варвары, приводит такой эпизод: «Женщина часто подвергалась насмешкам. И однажды Екатерина не выдержала. Она схватила маленького Федю и бросилась с ним к реке топиться. Мимо проезжал казак. Он стал просить женщину отдать ему мальчика, обещал вырастить из него доброго казака. И мать... протянула ему сына. Но нужно же было судьбе так распорядиться, что в тот день отец ушел домой из присутствия раньше и встретил на мосту казака. Ребенок отчаянно кричал в телеге, крик показался Василию знакомым. Он спросил казака: “Чей у тебя ребенок?” – “Да вот баба отдала из того дома”, – ответил казак и показал на ворота дома Плевака. Конечно, отец забрал сына и принес домой. Можно сказать, что это была первая защитительная речь будущего адвоката Федора Плевако, правда, в свою защиту»⁸. Сам Федор Никифорович уже в зрелом возрасте обращался к этой теме в своих размышлениях: «Не мне судить моего отца, который душу положил, заботясь о нас, но многое я не пойму. Он был холост. С нами достаточно ласков. Умирая, оставил распоряжения в нашу пользу, давшие нам возможность учиться и встать на ноги. Несмотря на это, он не женился на моей матери и оставил нас на положении изгоев»⁹. Незаконнорожденность на всю жизнь определила отчество Федора, а его фамилию – на первые 13 лет жизни: поскольку свою фамилию отец ему при рождении не дал, отчество пришлось «позаимствовать» у крестного отца старшего брата Дормидонта, а фамилию Николаев¹⁰, которую он носил до 1857 года, – у его крестного отца.

Дормидонт Плевак
Источник заимствования: https://www.liveinternet.ru/users/nyker/post289327237/

Крестным отцом Федора стал работник семьи Плевак, беглый крепостной по имени Николай. Маленький крестник был к нему очень привязан и сильно переживал, когда того обнаружили власти и переправили хозяину. Позже знаменитый адвокат вспоминал: «Я был слишком мал, чтобы уметь разобраться в том, что происходило со мной, но, должно быть, детская душа в эти страшные минуты заложила в глубине своей первый камень, на котором жизнь и воздвигла ту непримиримую ненависть, какую я питаю не только к материальной силе, но и ко всем тем, кто поклоняется ей, верит в нее и, кощунствуя, утверждает, что можно быть знатным и властным, тешить вкусы, навеваемые чувством силы, и оставаться честным человеком…»¹¹.

Почему вся эта, казалось бы, глубоко личная история может быть нам интересна? А потому, что детские и юношеские переживания, связанные с презираемой «приличной публикой» незаконнорожденностью, ярко проявлялись в адвокатской деятельности Федора Никифоровича: он постоянно брался за ведение дел обижаемых сильными мира сего простых людей – рабочих, крестьян, прочих бедняков. Брался не для того, чтобы покрасоваться, и уж тем более не для повышения своего и без того находившегося на недосягаемом уровне реноме. В его известной речи в защиту крестьян села Люторичи, в знаменитой фразе ее заключительной части: «…если я, сытый, давно сытый человек, не умею понять и выразить муки голодного и отчаянного бесправия…»¹², как нам представляется, содержится важная для Плевако (возможно даже, подсознательная) отсылка к тем временам, когда он сам не был сыт и остро чувствовал свое бесправие. В его борьбе с несправедливостью было много личного, и это, по нашему глубокому убеждению, один из ключей к секрету его удивительного таланта.