Общероссийский гражданский форум (далее – ОГФ), прошедший 8 декабря 2018 г., явил юристам дискуссию вокруг проекта федерального закона № 469485-7 (далее – законопроект) «О внесении изменений в Федеральный закон “Об адвокатской деятельности и адвокатуре в Российской Федерации”» (далее – Закон об адвокатуре).
О закреплении «гонорара успеха» в Законе об адвокатуре
В докладе, посвященном законопроекту, подготовленном доктором юридических наук, адвокатом АП г. Москвы А.В. Рагулиным, обозначен вызвавший напряженное внимание в среде адвокатов вопрос, не один год будоражащий умы, о включении в соглашение с доверителем условия о размере и выплате вознаграждения адвокату по результатам оказания последним юридической помощи, широко известного как «гонорар успеха».
В соответствии со ст. 25 Закона об адвокатуре адвокатская деятельность осуществляется на основе соглашения об оказании юридической помощи адвокатом доверителю. Соглашение, по сути, является гражданско-правовым договором, заключенным в простой письменной форме. Согласно положениям ст. 432 Гражданского кодекса РФ договор считается заключенным, если стороны в предписанной законом форме достигли соглашения по всем существенным условиям договора. Существенными являются условия о предмете договора, условия, которые названы в законе или иных правовых актах как существенные или необходимые для договоров данного вида, а также все те условия, относительно которых по заявлению одной из сторон должно быть достигнуто соглашение.
Одними из существенных для адвокатского соглашения с доверителем в силу ст. 25 Закона об адвокатуре являются условие и размер выплаты доверителем вознаграждения за оказываемую помощь.
Гонорар определяется соглашением сторон. При этом учитываются объем и сложность работы, продолжительность времени, необходимого для ее выполнения, опыт и квалификация адвоката, сроки, степень срочности выполнения работы и иные обстоятельства. Соглашение об оказании юридической помощи может содержать условие о внесении доверителем в кассу либо о перечислении на расчетный счет адвокатского образования (подразделения) денежных сумм в качестве авансовых платежей (п. 2 ст. 16 Кодекса профессиональной этики адвоката).
Обсуждалось предложение законопроекта дополнить ст. 25 Закона об адвокатуре новым п. 4.1 следующего содержания: «4.1. Адвокат вправе в соответствии с правилами, установленными Советом Федеральной палаты адвокатов, включать в соглашение об оказании юридической помощи условие, в соответствии с которым размер и(или) выплата вознаграждения ставятся в зависимость от результата оказания адвокатом юридической помощи»1.
«Гонорар успеха» есть разумное ожидание дополнительного вознаграждения в зависимости от результата оказания юридической помощи, не противоречащее концепции соглашения об оказании юридической помощи.
Как напомнил коллегам на сессии ОГФ вице-президент АП г. Москвы Вадим Клювгант, Конституционный Суд РФ всего лишь не дал защиты «гонорару успеха», но не запретил его.
С этим, вероятно, можно согласиться с учетом таких критериев возможности присуждения адвокату премии, указанных позже ВАС РФ по делу ОАО «Аэропорт Внуково» (Постановление Президиума ВАС РФ от 4 февраля 2014 г. № 16291/10), как объем и качество действий юриста в конкретном деле.
Если дискуссии вокруг теоретического обоснования разумного ожидания дополнительного вознаграждения адвоката и законности такого вознаграждения в зависимости от решения суда по делу порождаются различными толкованиями природы договора адвоката с доверителем, то практика показывает жизнеспособность конструкции «гонорара успеха». Денежные средства чаще всего продолжают выплачиваться адвокатам по условиям в соглашениях о «гонораре успеха» в арбитражных делах.
Опыт правоприменения дисциплинарных органов
Обратимся к опыту правоприменения дисциплинарных органов на примере АП Московской области. В одном из дел квалификационная комиссия отметила: «Адвокат, исходя из безусловного права на достойное вознаграждение своей работы... должен заранее предусмотреть не только размер вознаграждения и порядок его выплаты доверителем, но и внести в соглашение условие, в соответствии с которым принятие адвокатом поручения связано с перечислением определенной суммы вознаграждения на расчетный счет или в кассу адвокатского образования. Иное приводит к возникновению ситуации, когда адвокат вынужден был бы приступить к исполнению поручения, не только не получив вознаграждения, но и не имея точного понимания самой возможности получения вознаграждения.
Комиссия не одобряет того обстоятельства, что адвокат приступил к исполнению поручения, не получив причитающегося вознаграждения. Однако нельзя отрицать, что адвокат вправе был надеяться на финансовую порядочность доверителя, проявив “разумное ожидание” в вопросе получения вознаграждения».
Итак, «разумное ожидание» при получении адвокатом вознаграждения допустимо, в частности, по мнению Квалификационной комиссии АП Московской области.
О проблеме оспаривания полученного адвокатом «гонорара успеха» в случае банкротства доверителя
Однако в последнее время адвокатское сообщество взбудоражено обострением проблемы оспаривания полученного адвокатами вознаграждения за реально оказанную юридическую помощь в случае банкротства доверителя. Проблема представляется настолько серьезной, что по ней 27 сентября 2018 г. было специально принято решение Совета АП г. Москвы, изложенное в письме, адресованном Председателю Совета Федерации Федерального Собрания РФ В.И. Матвиенко.
В короткой статье не место для цитирования всего письма, но позвольте процитировать, как оно начинается: «Беспокойство вызывает формирование в арбитражных судах практики по оспариванию третьими лицами соглашений об оказании юридической помощи, заключенных между доверителями-должниками и их адвокатами (далее – Соглашений), и взыскания полученных адвокатами вознаграждений за оказанную юридическую помощь в делах о банкротстве. Насколько нам известно, уже четырьмя арбитражными судами округов была поддержана позиция о признании недействительными условий Соглашений о размере вознаграждения адвоката (в том числе в виде «гонорара успеха») или взыскания с адвокатов всей суммы вознаграждения, полученной ими за уже оказанную юридическую помощь, только лишь по тем основаниям, что Соглашение было заключено в период подозрительности, либо вознаграждение адвокату было выплачено доверителем в ситуации неплатежеспособности.
Более того, имеется практика уголовного преследования адвокатов, получивших в соответствии с условиями Соглашения с доверителем “гонорар успеха” за фактически оказанную правовую помощь. В рамках этой практики органами уголовного преследования и прокурорского надзора также делаются попытки ревизии наличия оснований для обращения за юридической помощью к адвокату под тем предлогом, что у доверителя имеется собственное юридическое подразделение».
Далее в письме Совета АП г. Москвы сделан логичный и весьма тревожный вывод о том, что «при указанных обстоятельствах разумный адвокат, видя даже гипотетические риски банкротства доверителя, воздержится от оказания последнему юридической помощи на возмездной основе, поскольку будет иметь все основания опасаться, что уплаченное ему вознаграждение будет взыскано с него в последующем в конкурсную массу».
В целом для доверителей – как физических, так и юридических лиц – продолжение упомянутой в письме совета палаты судебной практики может повсеместно привести к полному отсутствию квалифицированной юридической помощи не только при инициировании дела о банкротстве, но даже при сомнении адвоката в достаточной устойчивости финансового положения, неработоспособности конструкции «гонорара успеха».
Таким образом, взыскание с адвокатов «гонорара успеха», а равно возможность оспаривания третьими (сторонними) лицами соглашений адвокатов в этой части, представляет собой обоюдоострую проблему «юрист – общество». И взаимоприемлемое решение в такой ситуации найти трудно. Перевод «гонорара успеха» из соглашения в черную кассу не только ставит под угрозу статус адвоката, но и лишает государство части налогов, что также неблагоприятно для общественных отношений.
О вмешательстве третьих лиц в деятельность адвокатов
Нельзя не отметить, что вмешательство третьих лиц в деятельность адвокатуры в последнее время приобретает угрожающие формы. Кроме того, что следствие может произвольно вмешиваться в экономические отношения между участниками гражданского оборота, признавая их «нецелесообразность», Росфинмониторинг усиливает давление на адвокатов, изыскивая новые рычаги принуждения раскрытия адвокатами части информации о доверителях, что ставит под сомнение сам институт адвокатской тайны.
«28 июня на заседании Совета Федеральной палаты адвокатов РФ президент ФПА РФ сообщил о недавней встрече с руководством Росфинмониторинга, на которой стало известно, что в 2019 г. международные органы проведут проверку выполнения в России законодательства о противодействии легализации доходов, полученных преступным путем, и финансированию терроризма. Как сообщил Юрий Пилипенко, руководство Росфинмониторинга настаивает на том, чтобы адвокаты более активно выполняли положение Федерального закона от 7 августа 2001 г. № 115-ФЗ, предписывающее им открыть на сайте этого ведомства личные кабинеты. К настоящему времени личные кабинеты открыли лишь около 400 адвокатов».
Можно ли попытки деструктивного воздействия некоторых государственных органов на адвокатуру назвать противодействием развитию в России гражданского общества? Похоже, это вопрос риторический и его рассмотрение выходит за рамки настоящей статьи.
Должна ли адвокатура мириться, в частности, с предлагаемой судебной практикой по конкретному вопросу оспаривания права адвоката на получение вознаграждения за реально оказываемую юридическую помощь в зависимости от размера и порядка уплаты вознаграждения и что она может предложить?
Предложения по совершенствованию законодательства
В принципе меры, предлагаемые в процитированном письме АП г. Москвы от 27 сентября 2018 г., точно определяют направленность на болевые точки проблемы. В связи с этим хотелось бы высказать ряд соображений по конкретизации этих шагов в случае оспаривания «гонорара успеха» при банкротстве доверителей.
Вспоминается тяжелая судьба Приложения № 1 к Приказу Минюста России от 14 декабря 2016 г. № 288 «Об утверждении требований к форме, порядку оформления и направления адвокатского запроса». Для обретения нынешнего вида документу пришлось дважды пройти рассмотрение в Верховном Суде РФ. Надежда на то, что для рассматриваемой проблемы взыскания денежных средств, полученных адвокатом за реально оказанную юридическую помощь, лучшим путем будет путь принятия неизвестного количества подзаконных актов или длительные попытки добиться уважительной позиции Верховного Суда РФ, автору кажется несколько легкомысленной.
Некоторые коллеги высказывают мнение, что широкую дискрецию правоохранительных органов при признании умысла на мошенничество в действиях адвоката в случае принятия денежных средств с «финансово неустойчивым» доверителем можно преодолеть установлением на этом пути «фильтра» из обязательного заключения Комиссии ФПА по этике и стандартам или квалификационной комиссии региональной палаты. Другие коллеги предлагают после установления умысла адвоката на неоказание юридической помощи установить обязательный порядок оспаривания таких сделок исключительно в арбитражном процессе.
Но не лучше ли идти прямым путем внесения изменений непосредственно в федеральное законодательство? Считаю целесообразным принять изменения в Федеральный закон от 26 октября 2002 г. № 127-ФЗ «О несостоятельности (банкротстве)» (далее – Закон банкротстве) – в ст. 5 «Текущие платежи», ст. 134 «Очередность удовлетворения требований кредиторов» и в гл. III.1 «Оспаривание сделок должника».
Внесение изменений в ст. 5 Закона о банкротстве позволит исключить возможность приостановления расчетов с адвокатом за реально оказанную юридическую помощь после возбуждения производства по делу о банкротстве. Для этого следует законодательно признать адвоката, работающего с должником, кредитором по текущим платежам, дополнив п. 1 ст. 5 Закона указанием о том, что денежные обязательства должника по заключенным с адвокатами соглашениям также относятся к текущим платежам. Это позволит вознаграждать адвоката за труд, а равно выплачивать «гонорар успеха» вне очереди преимущественно перед кредиторами, требования которых возникли до принятия заявления о признании должника банкротом (ст. 134 Закона о банкротстве).
В гл. III.1 необходимо также закрепить изъятие соглашения с адвокатом (адвокатами), заключенного в период подозрительности, из перечня оснований для обжалования сделок должника. Таким образом, будет утверждена «презумпция невиновности» адвоката в делах о банкротстве его доверителей, снята необходимость проверки адвокатом финансового положения последних как несвойственная адвокату общественная функция.
Названные возможности относятся только к ситуации оспаривания третьими лицами и взыскания в будущем вознаграждения с адвоката за реально оказанную юридическую помощь, в том числе и «гонорара успеха», в случаях возбуждения дел о банкротстве доверителя. Конечно, все разнообразие обстоятельств правоотношения «адвокат – доверитель» она не охватывает. Предложенные меры также требуют более углубленного обсуждения.
Со стороны государства могут возникнуть возражения в связи с предложенными изменениями в законодательство, например о применении их по отношению к адвокатам, зарегистрированным в адвокатских кабинетах. Однако главное в сложившейся принципиальной для адвокатуры ситуации – не оставаться в стороне от обсуждения проблемы ввиду возможности ее крайне неблагоприятного развития. Иначе придется признать, что Конституция РФ гарантирует правам и обязанностям граждан лишь полузащиту.
1 Профессиональная этика адвоката: опыт правоприменения дисциплинарных органов Адвокатской палаты Московской области. Изд.2-е, доп. / Орлов А.А., Никифоров А.В., Толчеев М.Н.; АПМО-Москва, 2016. – 304 с., С. 78.
