14 января Европейский Суд по правам человека вынес Постановление по делу «Банжаев против России» (№ 21129/09). Жалоба Шаамана Банжаева касалась событий 2001 г. – активной фазы проведения федеральными войсками контртеррористической операции в Чечне.
Напомню, что заявитель вместе с женой и четырьмя малолетними детьми проживали в деревне Гезенчу, которая в августе 2001 г. несколько раз подвергалась артобстрелам со стороны деревни Энгеной, где располагалась военная часть федеральных войск. 25 августа возле его дома и во дворе брата, проживавшего по соседству, взорвались несколько бомб. В результате погибла жена заявителя, а сам он и члены его семьи получили ранения.
Заявитель вместе с братом Шамханом Банжаевым, главой администрации деревни Гезенчу, пытались инициировать расследование обстоятельств обстрела, однако уголовное дело было возбуждено лишь в 2007 г. и, согласно документам, предоставленным Европейскому Суду, все еще продолжается. При этом заявитель проинформировал власти о том, что местные жители ходили в воинскую часть, пытаясь договориться с военными и предотвратить обстрел, а также объяснить, что в их деревне проживает только гражданское население.
В ходе попыток призвать власти провести эффективное расследование Шамхан Банжаев в ноябре 2002 г. был доставлен в военное управление, где его схватили и усадили в машину без номеров. После этого известий о нем не было. По мнению заявителя, брата похитили, чтобы остановить его попытки привлечь виновных в обстрелах деревни к ответственности. Заявитель сразу обратился в правоохранительные органы, однако уголовное дело было возбуждено только в 2005 г., и расследование по нему, как и по делу об обстрелах, формально продолжается.
Рассматриваемый случай – один из многих, изученных ЕСПЧ и касающихся неэффективности расследования российскими властями преступлений против гражданского населения, а также насильственных исчезновений во время проводимой федеральными вооруженными силами контртеррористической операции в Чечне. В данном деле заявитель жаловался на нарушение ст. 2 (в отношении убийства жены и насильственного исчезновения брата) и ст. 13 (отсутствие эффективных средств правовой защиты на национальном уровне – в данном случае способов обжалования нерезультативности расследования данных инцидентов) Конвенции о защите прав человека и основных свобод (далее – Европейская конвенция).
Вопросы приемлемости по данной категории дел
Примечательно, что, в отличие от других подобных дел, правительство не оспаривало пропуск шестимесячного срока с даты вынесения итогового решения в процессе исчерпания внутренних средств правовой защиты – одного из критериев приемлемости жалобы в Европейский Суд. В связи с тем что по расследованию таких дел правоохранительные органы не предпринимают практически никаких мер и процесс затягивается на годы, дождаться финального решения по ним зачастую невозможно. В результате заявители обращаются в ЕСПЧ много лет спустя.
Согласно правовым позициям Суда, если какие-либо средства правовой защиты отсутствуют или неэффективны, шестимесячный срок отсчитывается с даты принятия акта, послужившего предметом жалобы (см. напр. Постановление по делу «Hazar and others v. Turkey», № 62566/00).
В чеченских делах средства правовой защиты у пострадавших были, и не воспользоваться ими было нельзя, так как в Европейский Суд можно обращаться только после того, как государству предоставлен шанс восстановить нарушенные права его граждан. Другое дело, если заявитель воспользовался существующим средством правовой защиты, но лишь впоследствии узнал об обстоятельствах, которые делают данное средство неэффективным, – в таком случае срок начинает исчисляться с момента, когда заявителю стало известно о соответствующих обстоятельствах (см. напр. Решение по делу «Paul and Audrey Edwards v. the United Kingdom», № 46477/99).
Однако в деле Банжаева, как и во многих других подобных, нужно учитывать состояние неопределенности и замешательства родственников похищенных людей, которые в условиях частых приостановлений и возобновлений расследования ждут его окончания и не могут четко определить момент, когда надеяться на результат уже бессмысленно. В деле «Varnava and others v. Turkey» Суд указал, что, если случай касается смерти жертвы, ожидается, что родственники предпринимают шаги, чтобы быть в курсе продвижения расследования и отметить для себя момент, когда они убеждаются в его неэффективности.
Практика по делам о применении силы государством, а также о насильственных исчезновениях обширна и касается многих стран – участниц Конвенции, однако Европейским Судом не установлено точного срока, по прошествии которого расследование можно считать неэффективным. Стоит, однако, подчеркнуть, что в деле «Варнава и другие против Турции» ЕСПЧ все же сформулировал обязанность заявителей объяснять промедление подачи жалобы, если после нарушения прошло более 10 лет.
Банжаев обратился с жалобой в Европейский Суд спустя 7,5 лет после смерти жены и 6,5 лет после исчезновения брата, что само по себе не вызывает вопроса о соблюдении шестимесячного срока. В целом критерий соблюдения срока оценивается Судом в каждом конкретном случае на основе анализа того, поддерживал ли заявитель конструктивный – пусть даже непостоянный – контакт со следствием, «…который стал бы подтверждением разумного убеждения в эффективности внутренних средств правовой защиты и должного усердия в достижении результата, что могло бы объяснить задержку подачи жалобы в Суд».
Страсбургский суд отметил, что после исчезновения брата заявитель не контактировал с органами, расследовавшими убийство его жены, так как опасался за свою жизнь и безопасность. Суд, ссылаясь на дело «Mocanu and others v. Romania», посчитал уязвимость заявителя и его страх за свою жизнь «правдоподобным и приемлемым» объяснением неактивности в течение четырех лет. Относительно расследования исчезновения брата ЕСПЧ счел достаточным для подтверждения соблюдения шестимесячного срока подачи жалобы тот факт, что заявитель предоставлял подробные показания на всех допросах, а также всячески содействовал следствию и, соответственно, ожидал какого-либо результата от правоохранительных органов.
Проблема исчерпания внутренних средств правовой защиты
В свою очередь, российское правительство возразило и указало на неприемлемость жалобы, поскольку заявители не обжаловали бездействие следователей по делу исчезновения брата заявителя в порядке ст. 125 УПК РФ и не воспользовались правом апелляционного обжалования постановления суда, которым частично была удовлетворена жалоба на бездействие следователей по делу убийства жены заявителя.
Если относительно последнего аргумента по делу об убийстве Суд отметил, что данный вопрос должен быть проанализирован при рассмотрении дела по существу, то в части обжалования бездействия по делу об исчезновении он в очередной раз подчеркнул, что неэффективное расследование исчезновений в Чечне и Ингушетии в период 2000–2006 гг. составляет системную проблему, и расследования в рамках уголовных дел не являются эффективными средствами правовой защиты. При этом Европейский Суд напомнил о деле «Аслаханова и другие против России», в котором Суд указал на необходимость принятия мер для устранения данной системной проблемы – в частности, создание единого органа власти по расследованию исчезновений в регионе, которым будет создана база пропавших без вести лиц, а также обеспечение эффективного расследования предполагаемых убийств и наказания виновных.
Рассмотрение дела по существу
Правительство не прокомментировало аргументы заявителей относительно заявленных нарушений, не попыталось оспорить, что они были совершены государственными акторами, или обосновать необходимость совершения таких действий. При этом оно даже не смогло представить материалы уголовного дела об убийстве жены заявителя по запросу Суда.
В силу того что ЕСПЧ счел представленные заявителем доказательства достоверными и с учетом отсутствия информации, опровергающей эти факты, Суд единогласно пришел к выводу о нарушении ст. 2 Европейской конвенции как в материальном, так и в процессуальном аспекте, а также ее ст. 13 в совокупности со ст. 2.
Фактически своим молчанием и неспособностью истребовать материалы дела правительство продемонстрировало отсутствие контроля в решении проблемы неэффективности расследования, подтвердило существующие сложности и препятствия его вмешательству в данные процессы. Очевидно, что этими фактами объясняются и трудности исполнения постановлений ЕСПЧ по таким делам.
О проблемах исполнения решений ЕСПЧ
Дело Банжаева, на мой взгляд, представляет собой еще одну возможность вспомнить о проблемах исполнения многочисленных решений Европейского Суда, касающихся нарушения прав человека в Чеченской Республике в период проведения контртеррористической операции.
По данным Комитета Министров Совета Европы, по крупному блоку дел (всего 261, касающееся событий в Чечне, Ингушетии, Дагестане и Северной Осетии), объединенных под общим названием «Хашиев и Акаева против России», далеко не по всем постановлениям были приняты даже индивидуальные меры.
Последний план действий правительства по исполнению названных постановлений был направлен в Комитет Министров 30 апреля 2019 г. Относительно мер общего характера, предпринятых государством в отчетный период с 2017 по 2019 г., было отмечено следующее:
- все постановления ЕСПЧ, а также рекомендации Комитета Министров переведены и направлены в высшие судебные инстанции РФ, верховные суды Чечни, Ингушетии и Дагестана, а также в СКР, Генпрокуратуру, ФСБ и МВД РФ; все постановления ЕСПЧ опубликованы в информационных базах данных для юристов;
- были также предприняты иные общие меры по искоренению нарушений в результате контртеррористической операции, включая меры по эффективному расследованию;
- Верховный Суд РФ продолжил обобщать практику юрисдикционных органов ООН и ЕСПЧ по проблемам эффективного расследования нарушений права на жизнь, а также свободы от бесчеловечного и унижающего достоинство обращения и наказания;
- проводятся межведомственные совещания правоохранительных органов по разработке плана исполнения постановлений на федеральном и региональном уровнях (в Чеченской Республике);
- в отчетный период правоохранительными органами было получено 25 сообщений о предполагаемых насильственных исчезновениях людей, по итогам изучения которых было возбуждено одно уголовное дело, так как в остальных случаях заявленные факты не подтвердились.
Подчеркну, что отчеты, поступающие в Комитет Министров, являются чуть ли не единственным источником, откуда можно узнать о перспективах реализации общих мер.
Как отмечено в Тематическом докладе Комиссара СЕ по правам человека, Чечня считается «самым пострадавшим от насильственных исчезновений» регионом среди государств – членов Совета Европы. Сейчас пропавшими без вести в Чечне считаются до 5000 человек. При этом, согласно докладу, значимого прогресса в проведении расследований не зафиксировано, а постановления ЕСПЧ исполняются в незначительной степени или не исполняются: власти довольствуются выплатой компенсаций, назначенных судом заявителям, но ничего (или практически ничего) не предпринимают для привлечения к ответственности виновных и предотвращения подобных случаев в будущем.
Впрочем, выводы можно сделать на основании приведенного отчета правительства об исполнении постановлений ЕСПЧ.
Граждане Чечни и Ингушетии до сих пор обращаются в правозащитные организации с просьбой помочь в подготовке жалобы в Европейский Суд, поскольку, по сути, только там они могут найти справедливость, пусть и заключающуюся лишь в признании нарушения Европейской конвенции и получении компенсации.
