Верховный Суд РФ вынес определение по делу, в котором сторона защиты ходатайствовала о допросе свидетелей, экспертов и проведении очных ставок. Однако следователь отклонил эти ходатайства, а суд указал, что действие следователя не нарушает право обвиняемого на защиту.
Указание ВС РФ не повлияет на формирование судебной практики
Право допрашивать свидетелей обвинения и право на вызов и допрос свидетелей защиты на тех же условиях, что и свидетелей обвинения, закреплены в подп. «d» п. 3 ст. 6 Конвенции о защите прав человека и основных свобод в качестве базовых прав на справедливое судебное разбирательство. Эти же права вытекают из ст. 15 УПК РФ о состязательности и равноправии сторон в уголовном судопроизводстве.
И, конечно же, отказ следователя от проведения очных ставок между обвиняемым и свидетелем обвинения при наличии существенных противоречий в их показаниях является очевидным нарушением права обвиняемого на защиту
Предварительное следствие – как известно, не окончательная стадия уголовного судопроизводства: на то оно и предварительное, чтобы допущенные следователем недостатки при доказывании по уголовному делу были восполнены в судебном разбирательстве. То есть если следователь по тем или иным причинам отказал в проведении очных ставок или в допросе заявленных стороной защиты свидетелей, а суд на подготовительной стадии принял решение о возможности начать разбирательство дела по существу, то именно суд обязан обеспечить вышеуказанные права обвиняемого. И это общеизвестное правило.
Поэтому само по себе указание в обсуждаемом определении Верховного Суда РФ на то, что отказ следователя от проведения очных ставок не может рассматриваться как ограничение прав участника процесса, на формирование судебной практики повлиять не может. На мой взгляд, в данном случае имеет место не вполне удачная редакция судебной коллегией доводов апелляционного определения, в котором весь содержащий данную неудачную фразу абзац сформулирован некорректно, против общего правила ст. 7 УПК РФ, так как в нем зачем-то смешаны три разных права: право на допрос свидетеля, право на ознакомление с его показаниями и право на их оспаривание.
Иными словами, если обвиняемому в суде предоставили право оспаривать показания свидетеля обвинения, это не является надлежащей компенсацией нарушения его права на то, чтобы участвовать в допросе свидетеля обвинения лично. Адвокаты, прокуроры и судьи хорошо знают, что когда очная ставка со свидетелем обвинения на стадии предварительного следствия проведена не была, а на судебной стадии обеспечить допрос такого свидетеля не удалось, то оглашать его показания без наличия безусловных оснований для этого, указанных в ч. 2 ст. 281 УПК РФ (смерть свидетеля, его тяжелая болезнь и т.п.), и класть такие показания в основу обвинительного приговора как минимум нежелательно.
Отсюда, например, в делах о наркотиках, где в качестве закупщиков иной раз выступают наркозависимые лица, от следствия требуют в необходимых случаях проводить очные ставки таких закупщиков с обвиняемым, чтобы не создавать препятствий для судебного разбирательства уголовного дела в последующем, когда закупщика будет затруднительно доставить в суд хотя бы по причине того, что тот уже отбывает наказание за иное преступление и в ином регионе. Понимать редакцию данного абзаца, вероятно, нужно и с учетом определения Конституционного Суда РФ от 23 октября 2014 г. № 2390-О по жалобе Климина А.А., где говорится, что список оснований ч. 2 ст. 281 УПК РФ является исчерпывающим и расширительному толкованию не подлежит. Значит, в данном деле либо было согласие стороны защиты на оглашение показаний свидетелей обвинения, с которыми не были проведены очные ставки, либо такие свидетели давали показания непосредственно в суде. Но об этом так и следовало написать в апелляционном определении, а не смешивать три разных понятия.
В зависимости от значимости показаний
ЕСПЧ к доводам о нарушении прав, предусмотренных подп. «d» п. 3 ст. 6 Конвенции, подходит весьма дифференцированно, по общему правилу, все же отдавая приоритет национальным судам в решении вопроса, значим ли допрос того или иного лица для доказывания. Так, в деле Климентьева против РФ ЕСПЧ не счел нарушением подп. «d» п. 3 ст. 6 Конвенции отсутствие в суде двух ключевых свидетелей. Но по делу Попова против РФ ЕСПЧ в постановлении от 13 июля 2006 г. установил, что правила подп. «d» п. 3 ст. 6 Конвенции не соблюдены, поскольку национальный суд, рассматривавший это дело, лишил гражданина права на допрос свидетелей, подтверждающих его алиби. В дальнейшем на основании ст. 413 УПК РФ Верховный Суд РФ принял решение о пересмотре дела Попова.
Проще говоря, нарушение подп. «d» п. 3 ст. 6 Конвенции оценивается в зависимости от значимости показаний допрашиваемых лиц. Так, одно дело, когда суд отказывает в допросе лица по тем обстоятельствам, которые уже полностью подтверждены в результате исследования иных доказательств, а другое – когда речь идет об отказе в допросе свидетеля о наличии алиби или об отказе на просьбу обвиняемого задать вопрос очевидцу совершения им преступления. Причем ЕСПЧ подчеркивает, что если допрос свидетеля в суде обеспечен не был, но на стадии следствия была проведена очная ставка обвиняемого с таким свидетелем, то правило подп. «d» п. 3 ст. 6 Конвенции соблюдено.
Указание ВС РФ не повлияет на формирование судебной практики
Право допрашивать свидетелей обвинения и право на вызов и допрос свидетелей защиты на тех же условиях, что и свидетелей обвинения, закреплены в подп. «d» п. 3 ст. 6 Конвенции о защите прав человека и основных свобод в качестве базовых прав на справедливое судебное разбирательство. Эти же права вытекают из ст. 15 УПК РФ о состязательности и равноправии сторон в уголовном судопроизводстве.
И, конечно же, отказ следователя от проведения очных ставок между обвиняемым и свидетелем обвинения при наличии существенных противоречий в их показаниях является очевидным нарушением права обвиняемого на защиту
Предварительное следствие – как известно, не окончательная стадия уголовного судопроизводства: на то оно и предварительное, чтобы допущенные следователем недостатки при доказывании по уголовному делу были восполнены в судебном разбирательстве. То есть если следователь по тем или иным причинам отказал в проведении очных ставок или в допросе заявленных стороной защиты свидетелей, а суд на подготовительной стадии принял решение о возможности начать разбирательство дела по существу, то именно суд обязан обеспечить вышеуказанные права обвиняемого. И это общеизвестное правило.
Поэтому само по себе указание в обсуждаемом определении Верховного Суда РФ на то, что отказ следователя от проведения очных ставок не может рассматриваться как ограничение прав участника процесса, на формирование судебной практики повлиять не может. На мой взгляд, в данном случае имеет место не вполне удачная редакция судебной коллегией доводов апелляционного определения, в котором весь содержащий данную неудачную фразу абзац сформулирован некорректно, против общего правила ст. 7 УПК РФ, так как в нем зачем-то смешаны три разных права: право на допрос свидетеля, право на ознакомление с его показаниями и право на их оспаривание.
Иными словами, если обвиняемому в суде предоставили право оспаривать показания свидетеля обвинения, это не является надлежащей компенсацией нарушения его права на то, чтобы участвовать в допросе свидетеля обвинения лично. Адвокаты, прокуроры и судьи хорошо знают, что когда очная ставка со свидетелем обвинения на стадии предварительного следствия проведена не была, а на судебной стадии обеспечить допрос такого свидетеля не удалось, то оглашать его показания без наличия безусловных оснований для этого, указанных в ч. 2 ст. 281 УПК РФ (смерть свидетеля, его тяжелая болезнь и т.п.), и класть такие показания в основу обвинительного приговора как минимум нежелательно.
Отсюда, например, в делах о наркотиках, где в качестве закупщиков иной раз выступают наркозависимые лица, от следствия требуют в необходимых случаях проводить очные ставки таких закупщиков с обвиняемым, чтобы не создавать препятствий для судебного разбирательства уголовного дела в последующем, когда закупщика будет затруднительно доставить в суд хотя бы по причине того, что тот уже отбывает наказание за иное преступление и в ином регионе. Понимать редакцию данного абзаца, вероятно, нужно и с учетом определения Конституционного Суда РФ от 23 октября 2014 г. № 2390-О по жалобе Климина А.А., где говорится, что список оснований ч. 2 ст. 281 УПК РФ является исчерпывающим и расширительному толкованию не подлежит. Значит, в данном деле либо было согласие стороны защиты на оглашение показаний свидетелей обвинения, с которыми не были проведены очные ставки, либо такие свидетели давали показания непосредственно в суде. Но об этом так и следовало написать в апелляционном определении, а не смешивать три разных понятия.
В зависимости от значимости показаний
ЕСПЧ к доводам о нарушении прав, предусмотренных подп. «d» п. 3 ст. 6 Конвенции, подходит весьма дифференцированно, по общему правилу, все же отдавая приоритет национальным судам в решении вопроса, значим ли допрос того или иного лица для доказывания. Так, в деле Климентьева против РФ ЕСПЧ не счел нарушением подп. «d» п. 3 ст. 6 Конвенции отсутствие в суде двух ключевых свидетелей. Но по делу Попова против РФ ЕСПЧ в постановлении от 13 июля 2006 г. установил, что правила подп. «d» п. 3 ст. 6 Конвенции не соблюдены, поскольку национальный суд, рассматривавший это дело, лишил гражданина права на допрос свидетелей, подтверждающих его алиби. В дальнейшем на основании ст. 413 УПК РФ Верховный Суд РФ принял решение о пересмотре дела Попова.
Проще говоря, нарушение подп. «d» п. 3 ст. 6 Конвенции оценивается в зависимости от значимости показаний допрашиваемых лиц. Так, одно дело, когда суд отказывает в допросе лица по тем обстоятельствам, которые уже полностью подтверждены в результате исследования иных доказательств, а другое – когда речь идет об отказе в допросе свидетеля о наличии алиби или об отказе на просьбу обвиняемого задать вопрос очевидцу совершения им преступления. Причем ЕСПЧ подчеркивает, что если допрос свидетеля в суде обеспечен не был, но на стадии следствия была проведена очная ставка обвиняемого с таким свидетелем, то правило подп. «d» п. 3 ст. 6 Конвенции соблюдено.
