В отношении обвиняемых в совершении тяжких или особо тяжких преступлений на стадии предварительного следствия нередко применяется мера пресечения в виде содержания под стражей, общие предельные сроки которого установлены в ч. 2 и 3 ст. 109 УПК РФ. Между тем, определяя в п. 55 ст. 5 УПК РФ уголовное преследование как процессуальную деятельность, осуществляемую стороной обвинения в целях изобличения подозреваемого, обвиняемого в совершении преступления, законодатель допускает данное преследование в форме двух или более уголовных дел, расследуемых в отношении одного лица.
Более того, ч. 2 ст. 154 УПК РФ предусмотрена возможность выделения уголовного дела по отдельным – уже расследованным – эпизодам преступлений для обеспечения частичного разбирательства судом предъявленного обвинения, а ст. 155 – выделение из уголовного дела материалов, свидетельствующих о новом преступлении, для решения вопроса о возбуждении нового уголовного дела. При этом в Кодексе в ч. 6 ст. 154 о правилах исчисления срока предварительного следствия, а также в ст. 109 о правилах исчисления срока содержания под стражей относительно ситуаций с выделенным уголовным делом или делом, возбужденным по материалам, выделенным из дела, по которому обвиняемый уже содержится под стражей, указано, что срок содержания в СИЗО засчитывается в общий срок нахождения под стражей только по выделенному делу (ч. 12 ст. 109 УПК РФ).
Что же иной раз происходит на практике, когда стороне обвинения срок стражи в 12 или 18 месяцев представляется недостаточным? В отношении обвиняемого на протяжении длительного времени, до истечения указанных предельных сроков, уголовное преследование по иным эпизодам или уже возбужденному в отношении неустановленных лиц уголовному делу может не осуществляться во избежание применения правил п. 2 ч. 1 ст. 153 и ч. 12 ст. 109 УПК РФ. Производство по такому уголовному делу (назовем его «параллельным») может приостанавливаться, затем возобновляться и вновь приостанавливаться. Подчеркнем, что даже по материалам, выделенным из уголовного дела в порядке ст. 155 УПК РФ, срок решения вопросов, касающихся рассмотрения сообщения о преступлении (ст. 144–145 Кодекса), формально ограничен тремя сутками, однако устоявшаяся практика доследственной проверки фактически делает его неограниченным.
Поскольку ст. 109 УПК РФ обеспечивает гарантии соблюдения норм ч. 3 ст. 5 Конвенции о защите прав человека и основных свобод (далее - Конвенция) на разумный срок содержания под стражей только в ч. 12 и лишь в отношении выделенного или соединенных уголовных дел, следственные органы и прокуратура могут «обходить» законодательно установленные предельные сроки содержания под стражей, многократно превышая их, используя пробел в законе.
В качестве примера подобных ситуаций можно привести дело об уголовном преследовании нашего доверителя Александра Ефимова. Как ранее писала «АГ», в марте 2018 г. он был задержан по подозрению в совершении преступления, предусмотренного ч. 4 ст. 159 УК РФ, и помещен под стражу в порядке ст. 108 УПК РФ. Данное дело расследовалось следственным органом СКР с февраля того же года. Тогда же (в феврале 2018 г.) следственным органом полиции было возбуждено другое уголовное дело по признакам ч. 4 ст. 159 УК РФ – формально в отношении неустановленных лиц, а фактически в отношении Ефимова.
Уголовное преследование нашего доверителя по «параллельному» уголовному делу следственным органом полиции до конца февраля 2019 г. не осуществлялось, пока подследственный отбывал предельный срок содержания под стражей по делу, расследуемому СКР. 1 марта 2019 г. Санкт-Петербургский городской суд обоснованно отказал следователю СКР в дальнейшем продлении меры пресечения, после чего Александр Ефимов сразу же был задержан в качестве подозреваемого по делу, находящемуся в производстве следователя полиции.
Днем позже Всеволожский городской суд Ленинградской области удовлетворил ходатайство следователя полиции о заключении Ефимова под стражу без учета проведенного им в СИЗО почти 12-месячного предельного срока содержания под стражей по делу, расследуемому СКР, несмотря на упомянутое постановление вышестоящего суда.
Далее суд трижды продлевал подследственному срок содержания под стражей. Апелляционное обжалование данных решений оказалось неэффективным – срок стражи по «полицейскому» делу исчислялся не с момента фактического водворения подследственного в СИЗО (в марте 2018 г.), а с марта 2019 г. Таким образом, на данный момент наш доверитель, обвиняемый в совершении тяжких и не завершенных предварительным расследованием преступлений, содержался в следственном изоляторе фактически полтора года, но формально этот срок делится на 12 и 6 месяцев по разным уголовным делам.
«Органично», на наш взгляд, дополняют ситуацию два факта. Во-первых, надзор за уголовным преследованием Александра Ефимова, осуществляемым следственными органами СКР и полиции, ведет прокуратура Ленинградской области, представители которой участвовали в судебных заседаниях при решении вопросов о продлении срока стражи и поддерживали данные решения. Во-вторых, уголовное преследование нашего доверителя по обоим делам инициировано одним и тем же органом, который проводит ОРД. Он же осуществлял оперативно-розыскное сопровождение предварительного расследования по обоим уголовным делам, регулярно и многократно общаясь с подследственным, в том числе исполняя обязанности, предусмотренные ст. 2 и 14 Федерального закона «Об оперативно-розыскной деятельности». Данный орган также выразил несогласие с постановлением Санкт-Петербургского городского суда об отказе в продлении срока стражи свыше предельного в 12 месяцев.
Напомним, что ст. 13 Конвенции предусмотрено, что нарушение гарантий, в том числе указанных в ст. 5 Конвенции, недопустимо даже в том случае, если соответствующие нарушения совершают лица, действующие в официальном качестве.
Для разрешения указанной проблемы мы обратились в Конституционный Суд РФ с жалобой на пробел в ст. 109 УПК РФ (в смысле соответствия ст. 22 Конституции РФ во взаимосвязи с ее ч. 3 ст. 55) в части исчисления срока содержания под стражей для ситуаций, когда предельный срок стражи на стадии предварительного расследования многократно превышается в нарушение либо ст. 13 Конвенции, либо ч. 4 ст. 6.1 УПК РФ и ч. 3 ст. 5 Конвенции, – вследствие бездействия органа прокуратуры и контролируемых им органов предварительного следствия.
Полагаем, что позиция КС РФ по данной жалобе позволит судам устанавливать злоупотребления правом, допущенные органами следствия.
