Комитет ООН против пыток на заседании 25–26 июля рассмотрел шестой периодический доклад Российской Федерации по выполнению Конвенции против пыток и других жестоких, бесчеловечных или унижающих достоинство видов обращения и наказания.
Такой отчет Россия представляет каждые четыре года с 1987 г., когда ратифицировала Конвенцию ООН против пыток и других жестоких, бесчеловечных или унижающих достоинство видов обращения и наказания.
Вместе с официальным отчетом государства в Комитет поступают альтернативные доклады правозащитных и иных негосударственных организаций. Перед заслушиванием отчета государства Комитет проводит официальные консультации с представителями некоммерческих организаций для получения дополнительной информации о ситуации с пытками в стране. Как правило, эта информация отличается от изложенной в официальном отчете.
После представления делегацией страны периодического доклада члены Комитета задают дополнительные вопросы, и на следующий день делегаты представляют Комитету свои ответы. По результатам рассмотрения официального доклада эксперты Комитета публикуют рекомендации властям страны, о планах по выполнению которых государству предлагается сообщить Комитету в течение предстоящего отчетного периода. Рекомендации не являются обязательными – их выбор и исполнение полностью зависят от воли государства.
В заключительных замечаниях от 10 августа 2018 г. Комитет в очередной раз выразил сожаление в связи с невыполнением Россией рекомендации о закреплении в Уголовном кодексе РФ понятия «пытка» в полном соответствии с международным законодательством. Россия традиционно привела в периодическом докладе статистику приговоров по ст. 117 («Истязание»), 286 («Превышение должностных полномочий») и 302 («Принуждение к даче показаний») УК РФ.
Отмечу, что приговоры по ст. 302 единичны из-за весьма ограниченной сферы применения этой статьи: по субъекту, объективной стороне, кругу вероятных потерпевших.
Статья 117 неприменима к представителям власти, которые являются обязательным субъектом пытки. О неприменимости данной нормы на заседании Комитета прямо заявил представитель Генпрокуратуры РФ Валерий Максименко. С какой целью в таком случае в периодическом докладе в очередной раз приводится статистика приговоров по ст. 117 УК РФ, известно лишь его авторам.
Статья 286 предусматривает уголовную ответственность не только за применение пыток и иных видов жестокого, унижающего обращения – спектр ее применения гораздо шире. Однако из приведенных в официальном отчете РФ статистических данных неясно, какую долю среди приговоров за превышение должностных полномочий составляют собственно «пыточные» дела. Статистику приговоров по ведомствам, представители которых привлечены к ответственности, делегация также не смогла представить Комитету, пояснив, что таковая не ведется.
По сути, официальной статистики привлечения к ответственности за применение пыток в России не существует. Соответственно, полноценно оценить масштабы явления, сравнить количество приговоров с количеством поступающих сообщений также затруднительно. Об этом на заседании 25 июля прямо и довольно жестко заявил председатель Комитета Йенс Модвиг. Именно по данной причине Комитет настаивает на закреплении ответственности за пытки в отдельной статье УК РФ. Однако Россия в очередной раз заявила, что действующая редакция Кодекса предоставляет исчерпывающие возможности для привлечения виновных в пытках к ответственности.
В 2012 г. при представлении пятого периодического доклада в качестве позитивных изменений российские представители называли создание общественных наблюдательных комиссий, а также специальных подразделений Следственного комитета по расследованию преступлений, совершенных сотрудниками правоохранительных органов.
Так, глава делегации – зам. министра юстиции РФ Георгий Матюшкин – заявил, что «для исключения случаев безнаказанности пыток задержанных сотрудниками правоохранительных органов в 2012 г. в структуре СК было создано специальное подразделение по расследованию фактов незаконного применения силы сотрудниками правоохранительных органов».
В заключительных замечаниях по итогам рассмотрения доклада 2012 г. России было рекомендовано обеспечить указанное подразделение «достаточными финансовыми и кадровыми ресурсами, с тем чтобы дать ему возможность расследовать все поступающие обращения». Данная рекомендация была основана на информации, предоставленной российскими правозащитными организациями в альтернативном докладе. Дело в том, что предложение создать внутри СК подразделение, специализирующееся исключительно на расследовании преступлений, совершенных сотрудниками правоохранительных органов, руководителю СК направила в 2012 г. Коалиция правозащитных организаций.
Изначальная концепция, предложенная правозащитниками, предполагала создание в каждом регионе России полноценных спецподразделений СК, укомплектованных сотрудниками, имеющими наибольший опыт успешного расследования должностных преступлений и прошедшими специальную подготовку, с возможностью следователей самостоятельно определять орган, обеспечивающий оперативное сопровождение. При этом предлагались меры по обеспечению своевременного поступления информации о предполагаемых должностных преступлениях правоохранителей в спецподразделение СК по разработке и внедрению методических указаний о расследовании должностных преступлений, связанных с применением насилия, и др.
Инициатива правозащитников была поддержана, и 18 апреля 2012 г. председатель СК РФ Александр Бастрыкин подписал приказ о создании специального подразделения по расследованию преступлений, совершенных сотрудниками правоохранительных органов. Однако реализованный вариант сильно отличался от первоначальной концепции. В соответствии с приказом на всю страну было выделено 60 следователей, которые должны не только расследовать возбужденные уголовные дела, но и проводить проверки по всем поступающим сообщениям. Было очевидно, что предложенные структура и численность спецподразделения делают невозможным своевременное и качественное расследование сообщений о пытках и жестоком обращении.
Создание спецподразделения в таком виде не могло изменить практику расследования жалоб о пытках – об этом говорилось в альтернативных докладах российских неправительственных организаций как 2012 г., так и в 2018 г.
На нынешнем заседании Комитет уделил особое внимание функционированию спецотделов СК. Глава официальной делегации – зам. министра юстиции РФ Михаил Гальперин – заявил, что имеющихся сил и средств спецподразделений СК по расследованию преступлений сотрудников правоохранительных органов для решения проблемы пыток достаточно, а увеличение штата и финансирования не планируется. Между тем в заключительных замечаниях Комитет рекомендовал России предоставить спецподразделениям СК необходимые кадровые и финансовые ресурсы, позволяющие эффективно действовать во всех субъектах Федерации. Будет ли Россия выполнять данную рекомендацию, неизвестно, но предсказуемо.
Крайне высоко в ноябре 2012 г. Георгий Матюшкин оценивал созданную в России в 2008 г. систему общественного контроля в местах принудительного содержания – общественные наблюдательные комиссии. Он отмечал, что данное новшество «позволило создать в России национальный превентивный механизм предотвращения возможных нарушений прав граждан» в местах принудительного содержания.
В докладе, представленном Россией в 2018 г., сообщается об отсутствии препятствий в осуществлении полномочий ОНК, о количестве посещений мест принудительного содержания, об улучшении взаимодействия с Федеральной службой исполнения наказаний. На заседании Комитета Михаил Гальперин сообщил о недавно принятом Федеральном законе от 19 июля 2018 г. № 203-ФЗ (далее – Закон № 203-ФЗ) «О внесении изменений в статью 18-1 Федерального закона “О содержании под стражей подозреваемых и обвиняемых в совершении преступлений” и Федеральный закон “Об общественном контроле за обеспечением прав человека в местах принудительного содержания и о содействии лицам, находящимся в местах принудительного содержания”» (далее – Закон об общественном контроле), который расширяет сферу общественного контроля (в перечень мест принудительного содержания включены судебно-психиатрические экспертные и медицинские организации, оказывающие психиатрическую помощь) и уточняет полномочия членов ОНК (в частности, в законе теперь прямо предусмотрена возможность использовать измерительные приборы для контроля микроклимата, а также кино-, фото- и видеотехнику для фиксации нарушений прав лиц, находящихся в местах принудительного содержания). Включение данных норм в Закон об общественном контроле должно способствовать расширению прав ОНК по констатации нарушений.
О чем не упомянули официальный доклад и члены делегации, так это о случаях воспрепятствования членам ОНК в реализации их полномочий, в том числе о недостаточной законодательной регламентации деятельности последних. Умолчали и о недостатках формирования ОНК, которые приводят к «разбавлению» комиссий большим количеством неактивных и не заинтересованных в ее работе членов. Не было сказано и о том, что закон, расширяющий сферу общественного контроля, одновременно запрещает организациям, включенным в реестр некоммерческих организаций, выполняющих функции иностранного агента, предлагать свои кандидатуры в состав ОНК. Зато обо всем этом сообщалось в альтернативных докладах и на консультациях правозащитников с членами Комитета.
В заключительных замечаниях Комитет рекомендовал России обеспечить эффективное и независимое функционирование ОНК и рассмотреть вопрос о предоставлении неправительственным организациям возможности регулярно контролировать все места содержания под стражей наряду с ОНК. Учитывая необязательный характер выполнения рекомендаций Комитета, расширение круга субъектов общественного контроля представляется маловероятным, и, как показывает опыт, даже при выполнении рекомендаций конечный результат может радикально отличаться от желаемого.
