Объем прав лиц, привлекаемых к субсидиарной ответственности, требует уточнения

На рассмотрение Верховного Суда РФ передано дело, затрагивающее важную тему в сфере банкротства юридических лиц, – объем прав лиц, привлекаемых к субсидиарной ответственности (№ 307-ЭС21-9176).

Актуальность и значимость данному вопросу придает отсутствие единого подхода к этой проблеме в судебной практике. В зависимости от округа арбитражные суды признают¹ или не признают² за контролирующими должника лицами право обжаловать действия (бездействия) конкурсного управляющего.

Более того, до передачи указанного дела на рассмотрение Коллегии по экономическим спорам Верховный Суд придерживался позиции, согласно которой контролирующие лица могут участвовать только в их обособленном споре по привлечению к субсидиарной ответственности. Аналогичную позицию ВС неоднократно высказывал и относительно возможности контролирующих лиц обжаловать судебные акты о включении требований кредиторов в реестр.

После признания компании банкротом полный контроль над ее деятельностью и активами переходит к кредиторам и арбитражному управляющему. Закон о банкротстве не позволяет владельцам компаний-банкротов самостоятельно отстаивать их интересы в процедуре банкротства. Это приводит к тому, что в случаях злоупотреблений арбитражного управляющего или кредиторов у собственников обанкротившегося бизнеса «связаны руки».

В рассматриваемом случае в Верховный Суд с кассационной жалобой обратился бывший руководитель обанкротившейся финансовой компании, которого конкурсный управляющий должника пыталась привлечь к субсидиарной ответственности солидарно с другими контролирующими лицами.

Экс-руководитель, в свою очередь, также обжаловал в суд действия (бездействие) конкурсного управляющего. Однако суд вернул жалобу заявителю, посчитав, что лицо, в отношении которого подано заявление о привлечении к субсидиарной ответственности, не наделено правом обжалования действий (бездействия) арбитражного управляющего. Апелляция и кассация согласились с выводом первой инстанции и оставили определение в силе.

Передавая кассационную жалобу для рассмотрения Экономколлегии, судья ВС посчитала заслуживающими внимания доводы кассатора о нарушении судами принципа юридического равенства (ст. 1 ГК РФ, ст. 8 АПК РФ) путем необоснованного отказа в доступе к правосудию.

Изменит ли Верховный Суд свой подход к содержанию правового статуса контролирующего лица? Вопрос остается открытым.

Однако, как представляется, для этого достаточно правовых оснований.

Основной целью конкурсного производства является справедливое соразмерное удовлетворение требований кредиторов должника с максимальным экономическим эффектом.

Конкурсный управляющий – профессионал, которому доверено текущее руководство процедурой банкротства в интересах должника, кредиторов и общества. Таким образом, действия (бездействие) конкурсного управляющего могут напрямую повлиять на объем конкурсной массы, а, следовательно, – на объем погашенных требований. В свою очередь, размер субсидиарной ответственности контролирующего лица равен совокупному размеру требований кредиторов, включенных в реестр, требований «зареестровых» кредиторов и непогашенных требований кредиторов по текущим платежам. Отсюда вытекает, что недобросовестные или неразумные действия (бездействия) конкурсного управляющего могут напрямую влиять на размер ответственности контролирующего лица.

Ограничение права контролирующего лица на обжалование действий (бездействия) конкурсного управляющего в таком случае, по моему мнению, является явным нарушением принципа равенства.

Примечательно, что указанная позиция уже нашла отражение в судебной практике.

Впервые она была сформулирована АС Западно-Сибирского округа в 2019 г. Согласно предложенному правовому подходу контролирующее должника лицо, привлекаемое к субсидиарной ответственности, противостоит в этом правоотношении должнику в лице конкурсного управляющего и сообществу кредиторов. Оно заинтересовано в добросовестном формировании конкурсным управляющим конкурсной массы, поскольку на него могут быть переложены негативные последствия ненадлежащего исполнения управляющим обязанностей, а также в установлении действительных, а не фиктивных требований кредиторов, что прямо влияет на объем потенциального имущественного обязательства контролирующего лица (постановление от 19 августа 2019 г. № Ф04-2289/2018 по делу № А03-7718/2016).

Вслед за АС Западно-Сибирского округа аналогичный подход стали применять и суды Центрального, Поволжского и Московского округов.

Развивая занятую ранее правовую позицию, АС Западно-Сибирского округа обозначил в своем постановлении более широкий подход к содержанию правового статуса контролирующего лица, прямо указав на наличие у него права не только обжаловать действия арбитражных управляющих, но и возражать против включения «фиктивных» требований кредиторов. Однако столь расширительное толкование норм Закона о банкротстве не находило поддержки со стороны ВС³.

Хочется верить, что точка в этом споре будет, наконец, поставлена, и Коллегия по экономическим спорам сформулирует возможные полномочия контролирующих должника лиц за пределами обособленного спора о привлечении их к субсидиарной ответственности.