С интересом прочел заметку Константина Ривкина «Дисциплинарной ответственности нужна правовая определенность» и хочу отметить следующее.
Идея реформирования Кодекса профессиональной этики адвокатов возникла, кажется, одновременно с его принятием. Один из основных доводов – правовая определенность и необходимость прописать четкие дисциплинарные составы. Мы, юристы, вообще склонны верить во всемогущество формально определенных норм. Но вот в чем загвоздка: несовершенство нормативного регулирования, в том числе в силу необходимости создания формальных нарративов, определенно требует наличия одинаково понимаемых всеми ценностей, которые такими нормами охраняются. Ведь слово никогда полностью не отражает мысль. Более того, выражая мысль законодателя, слово воспринимается всяким по-своему – а значит, те, кто создает нормы, и те, кто задействован в процессе их применения, должны существовать в рамках единой ценностной системы. Эта система и называется профессиональной этикой (не будем вдаваться в терминологические споры). Кстати, этимологически слово «кодекс» имеет еще и значение «ствол дерева»: то есть это то, из чего все вырастает. Кодексом называют и неформальный свод правил.
Кодекс профессиональной этики адвоката представляет собой свод этических ценностей, долженствований и запретов. Не соглашусь с автором, что эти правила запутанны и неопределенны для «среднестатистического» адвоката, кто бы это ни был. Данные ценности интуитивно понятны любому – даже без углубленного изучения КПЭА и дисциплинарной практики – нужно только осознавать, что в основе твоих поступков лежит не собственный интерес, а идея служения праву в отношении доверителя. Более того, значительная часть этических взглядов на профессию на основе общих принципов КПЭА формируется квалификационными комиссиями, в состав которых входят представители органов исполнительной, законодательной и судебной властей. Таким образом реализуется общественный контроль за таким важным институтом публичного устройства, как адвокатура. Именно здесь выносятся коллегиальные экспертно-интуитивные суждения о том, как должен поступить адвокат в данном случае, и так ли (либо нет) он поступил в конкретной ситуации. Именно здесь формулируется состав дисциплинарного проступка применительно к рассматриваемым обстоятельствам. Это позволяет «вписать» профессиональные этические требования в моральные представления юридического сообщества и общества в целом и не создавать закрытую ценностную систему.
Свойства морали таковы, что мы всегда знаем, правильно или нет поступил человек, – даже если не можем объяснить, почему. В этой системе введение сложного нормативного регулирования, закрепление четких дисциплинарных составов в дальнейшем потребуют его толкования, принятия норм о том, как правильно применять данные нормы. Это может создать «дурную бесконечность», если мы не остановимся на системе ценностей.
Сказанное вовсе не означает, что не стоит поддерживать предложение о большей определенности и единообразии дисциплинарной практики. Безусловно, следует заниматься обобщением, сравнительным анализом и созданием объединяющих механизмов. К слову, значительное количество адвокатских палат субъектов РФ публикуют сборники дисциплинарной практики, демонстрируя открытость к обсуждению. Возможно, на этой основе мы придем и к большей детализации КПЭА. Однако создание нормативного акта, объединяющего составы дисциплинарных проступков, представляется мне малопродуктивным.