Что вы скажете, уважаемый читатель, принадлежащий к адвокатскому сообществу, если узнаете, что известный адвокат добился оправдания известного преступника? Скорее всего, усмехнетесь понимающе: на то и мастерство, а деньги пока никто не отменял. А на робкий вопрос человека «со стороны»: «А вдруг он действительно верил в его невиновность?» – улыбнетесь покровительственно и потреплете спрашивающего по плечу, ведь так?
Между тем, похоже, что как минимум один подобный случай в истории российской адвокатуры был; правда, остается вопрос, понимал ли защитник, кто перед ним…
Известно, что фамилия «Плевако» стала в Москве нарицательной. «Поищу себе другого плеваку», – говорил человек, разочаровавшийся в своем адвокате. Такой же верой в сверхъестественные способности был окружен в Киеве и в целом на Украине Лев Абрамович Куперник. Его дочь Татьяна Львовна Щепкина-Куперник, известная переводчица и литератор, женщина скептическая, саркастическая и вообще не склонная к раздаче комплиментов, свидетельствовала: «Без преувеличения можно сказать, что не было такого медвежьего угла на юге России, где не было бы известно его имя. В глухих местечках юго-западного края жертвы местных властей, в безысходности своего отчаяния, вспоминали: “Куперник”… И при этом имени являлась надежда. Это имя было окружено легендами: Куперник на все откликается. Куперник все может… Если еврея выбросили из лесной дачи или из деревни, он, захлебываясь, выкрикивал: “Куперник… есть Куперник… айда в Киев…” Если крестьянина лишали надела, если, пользуясь его темнотой, его пускали по миру, если пан, памятуя “невозвратное время”, расправлялся на конюшне с подозреваемым вором, крестьянин таинственно сообщал “жинке”: “Пойду в Киев до Куперныка… сказывають – як батько жалие нас…” И шли. Я сама слыхала на юге выражение: “Где Бог отступился – там еще можно к Купернику пойти”»1.
Источник заимствования: http://old.lechaim.ru/6464
Конечно, дочь можно заподозрить в необъективности. Но вот другой пример: юноша из захолустного местечка остро нуждался в протекции для того, чтобы вырваться в «большой мир». Раввин дал ему письмо к киевскому присяжному поверенному Барацу, а тот – к своему коллеге Купернику. С Куперником волею судеб молодой человек так и не встретился, но, став крупным писателем Шолом-Алейхемом, через много лет вспоминал: «Имя Куперника (а простые евреи произносили его как Коперников), было почти столь же известно и популярно, как, к примеру, имя Александра фон Гумбольдта в Европе или Колумба в Америке. Кровавый навет, прогремевший на Кутаисском процессе2, где Куперник добился оправдания обвиняемых, сделал его столь же знаменитым, как много лет спустя сделал знаменитым адвоката О.О. Грузенберга процесс Менделя Бейлиса. И так же, как о Грузенберге, о Купернике в свое время рассказывали чудеса, окружая его имя легендами»3.
Источник заимствования: http://all-the-books.ru/authors/schepkina-kupernik-tatyana-lvovna/
В немалой степени его всероссийской славе способствовало то, что он много выступал за пределами Киевского судебного округа. Татьяна Львовна вспоминала, что «он никогда не отказывался от самого безнадежного политического процесса. Многие вел безвозмездно. Не знал ни отдыха, ни срока. Сегодня Одесса, завтра Нижний, оттуда Петербург, потом Томск, опять Одесса, затем Варшава или какое-нибудь местечко. Неделями не выходя из вагона»4.
Бескорыстие Льва Абрамовича действительно было хорошо известно. В отличие от многих, гораздо менее знаменитых киевских адвокатов, он жил весьма скромно и нередко нуждался в деньгах. При этом он не просто вел многие дела бесплатно, но и всячески помогал бедным. К богатству не только не стремился, но даже избегал его, поскольку видел в нем неизбежный ограничитель своей личной свободы. Как-то в письме к дочери он рассказал о том, что богатейший киевский предприниматель, «сахарный король» Л. Бродский, высоко ценивший общество Куперника, предложил ему огромный гонорар и немалые средства в перспективе за согласие составить ему компанию в заграничной поездке. Куперник решительно отказался: «Но, к сожалению, я не могу согласиться на столь заманчивое предложение, обеспечивающее мне обольстительную поездку, возможность встречи с тобой и, сверх того, “великие и богатые милости” в будущем…, – я не могу манкировать своими адвокатскими делами, а главное, не хочу поступиться своим положением, хотя и не великой, но все же самостоятельной державы. Состоять при ком-нибудь, быть в распоряжении и получать за это вознаграждение – нет»5.
А теперь – о том деле. В монографии крупного исследователя истории российской присяжной адвокатуры Н.А. Троицкого есть такие строки, посвященные Льву Абрамовичу: «…Он не отказывался от защиты доверившегося ему клиента, но и не брал на себя защиту заведомо одиозных дел. Так, на громком уголовном процессе по делу о “клубе червонных валетов”, то есть о 45 лицах, обвиняемых в особо крупном мошенничестве, … Лев Абрамович защищал случайно оказавшуюся среди 45 мещанку Соколову, доказал невиновность и добился оправдания своей подзащитной»6. Оправдания адвокат добился, это правда, а вот насчет «случайно оказавшейся»…
В период с 8 февраля по 5 марта 1877 г. Московский окружной суд под председательством С.Я. Орловского рассматривал чрезвычайно масштабное дело. 46 обвиняемым, объединенным по версии обвинения в преступную организацию «Клуб червонных валетов»7, инкриминировались многочисленные криминальные эпизоды, начиная от убийства и заканчивая мелким мошенничеством. Процесс привлек огромное внимание публики, жертвами преступников были в том числе и довольно известные лица. Среди адвокатов сверкали «звезды первой величины»: Ф.Н. Плевако, С.В. Лохвицкий, В.М. Пржевальский. Одну из подсудимых защищал сравнительно молодой, 32-летний Л.А. Куперник, еще не перебравшийся на Украину.
Источник заимствования:https://www.factroom.ru/wp-content/uploads/2018/11/hitrye-afyory-kluba-chervonnyh-valetov-01.jpg
В 1872 г. одной из многочисленных жертв «валетов» стал отставной чиновник средней руки, коллежский асессор Артемьев. Человек честный и бережливый, он за 45 лет беспорочной службы сумел скопить небольшой капитал – около трех с половиной тысяч рублей – и приехал с ним в Москву, где жила его сестра, чтобы купить маленькое имение, в котором он, совсем как герой чеховского «Крыжовника» Николай Иванович, рассчитывал прожить остаток дней. В поисках такого имения он и имел несчастье встретиться с отставным поручиком Дмитрием Засецким. Засецкий, зарабатывавший на жизнь выманиванием средств у доверчивых людей, сразу понял, что перед ним человек недалекий и наивный, и начал укреплять случайно завязавшееся знакомство. Он познакомил будущую жертву со своим бывшим сослуживцем Николаем Дмитриевым-Мамоновым и их общим другом Николаем Калустовым, также отставным офицером. Засецкий и Дмитриев-Мамонов заняли у Артемьева небольшие суммы на короткий срок (видимо, чтобы не скрылся) и предложили ему купить имение, якобы принадлежавшее Засецкому, но оно Артемьеву не понравилось. Тогда «свое» имение предложил Дмитриев-Мамонов, причем на таких выгодных условиях, что перспективный покупатель заколебался и выплатил задаток. После чего его на протяжении нескольких дней усиленно подпаивали по трактирам, а затем пригласили «к себе в гости» на квартиру, которую снимала женщина, числившаяся по документам «московской мещанкой Софьей Павловной Соколовой». Там Артемьева напоили, отвезли к нему домой, где он на следующее утро, проспавшись, обнаружил пропажу денег из сундука. Похитители не очень скрывались и на следующий день начали разменивать крупные кредитные билеты, похищенные у доверчивого старика, в ресторане.
Ключевыми в данном эпизоде явились показания вызвавшего абсолютное доверие и симпатию у присяжных и судей Артемьева, а также служащих ресторана, где разменивались кредитные билеты, и конторы, где были проданы другие кредитные билеты. Дмитриев-Мамонов, Калустов и Засецкий в этом деле увязли довольно крепко, улик против них было достаточно, тем более что первые двое проходили далеко не по одному эпизоду.
Источник заимствования: https://bidspirit-images.global.ssl.fastly.net/vnikitskom/cloned-images/auction_89/lots/import_0/85/1/
a_ignore_q_80_w_1000_c_limit_1.jpg
Защищавший Соколову Куперник среди адвокатов был известен как сторонник той весьма популярной в то время в профессиональном сообществе точки зрения, что присяжный поверенный не должен браться за уголовные дела, в которых он сам убежден в виновности подсудимого. Свои взгляды на этическую сторону профессии адвоката Лев Абрамович неизменно отстаивал на практике. В самом начале его профессиональной деятельности с ним произошел случай, горячо обсуждавшийся адвокатами-современниками: Куперник защищал крестьянина Прокофьева, убившего вдвоем с приятелем четырех человек. На следствии Прокофьев признался в содеянном и демонстрировал раскаяние, но на суде, по-видимому, «проинструктированный» сокамерниками, в циничной форме отказался от своих прежних показаний. Это поразило молодого адвоката до глубины души, и в своей речи он, сравнив прежние и нынешние показания своего подзащитного, привел весомые аргументы в пользу истинности первых, признательных. При этом Куперник заявил: «Если закон позволяет обвинителю по совести отказаться от обвинения, то я считаю и себя в праве и обязанности отказаться от защиты... Раз вменение признано, раз известная система наказания существует, я могу только сказать: да свершится правосудие»8. В профессиональном сообществе мнения по поводу поступка молодого коллеги разделились, но были преимущественно негативными. Московский Совет присяжных поверенных ограничился тем, что признал заявление Куперника «неуместным», а вот председатель петербургского Совета К.К. Арсеньев нашел необходимым оценить случившееся гораздо строже: «Мы не понимаем <…> снисходительности московского Совета присяжных поверенных, который не признал возможным подвергнуть дисциплинарному взысканию присяжного поверенного, произнесшего на суде обвинительную речь против своего клиента. Мы позволяем себе выразить уверенность, что санкт-петербургский Совет отнесся бы к этому поступку совершенно иначе»9.
Разумеется, перед началом судебного процесса 1877 г. Лев Абрамович со своей подзащитной встречался. Можно не сомневаться, что он увидел перед собой исполненную негодования по отношению к трем обманщикам невинную жертву их интриг. Защита не представлялась сложной, и Лев Абрамович осуществил ее со всей искренностью и мастерством, которые были ему присущи.
Он обратил внимание суда на отсутствие каких-либо доказательств сознательного участия его подзащитной в сговоре: «Я особенно прошу вас обратить внимание на ответы господина Артемьева на вопросы, которые я ему предлагал о Соколовой. Он сказал, что Дмитриев-Мамонов жил с какой-то дамой, которую он мало видал, что Соколова в попойках не участвовала, что она от них отстранялась, что она с ним не сидела. Можно ли сказать, что от нее шло начало дела? Еще менее можно сказать, что от нее шла обещанная помощь. Прежде всего надо было сказать, в чем эта помощь состояла или должна была состоять. Но обвинитель, по нашему мнению, отнесся и просил вас отнестись к этому делу несколько огульно…»10.
Психологической кульминацией речи стал анализ отношений Соколовой и ее любовника Дмитриева-Мамонова. Отнеся свою подзащитную к жертвам общественных нравов («Темное происхождение, отсутствие обучения и воспитания рано привели ее на тот путь, на котором застало ее обвинение, на путь тех жалких несчастных женщин, которые являются жертвами общественного темперамента и распущенности. Лишенные лучших радостей жизни, состояния жены и матери, они прозябают чисто животной жизнью, всеми презираемые и отталкиваемые, и терпимые только покуда они молоды и хороши собой»), Куперник выставил Соколову жертвой ее страсти к Дмитриеву-Мамонову, который ее только терпел, но не любил, и, следовательно, по логике адвоката, не посвящал в свои предприятия. Обоснованием этого более чем спорного тезиса для Куперника являлось то, что Соколова не проходила по другим эпизодам дела.
В заключение своей речи Лев Абрамович остановился на действительно в высшей степени сомнительном положении из заключительной части обвинительной речи: «Покончив с обвинением каждого из подсудимых в отдельности, обвинитель обратился к вам с общим замечанием о том, что вы должны обвинить всех указанных им лиц ввиду некоторых основных начал уголовного правосудия. Он просит вас: воздать каждому должное – начало возмездия, показать на подсудимых пример – начало устрашения и, наконец, защитить общество от посягательств этих лиц – начало самозащиты общественной. Ни одно из этих начал не может служить основанием обвинения. Начало возмездия, воздаяние злом за зло прямо и безусловно осуждается духом и буквой учения Спасителя11; оно почти не применимо, ибо в высшей степени трудно достигнуть равенства, и общество, более сильное, чем каждый отдельный преступник или чем все вместе взятые преступники, постоянно рискует превысить меру». Он обратился к присяжным с призывом «разобрать каждого из подсудимых в отдельности, в частности, самого по себе и его личным действиям». Призыв был услышан – Соколова была оправдана.
Источник заимствования: https://ru.wikipedia.org/wiki/Блювштейн,_Софья_Ивановна
Пора перестать мистифицировать читателя. Прошло менее трех лет после процесса «Червонных валетов», и все тот же московский окружной суд по другому делу другим составом приговорил варшавскую мещанку Шейндлю-Суру Лейбову Розенбад, она же Рубинштейн, она же Школьник, Бреннер и Блювштейн, урожденную Соломониак, лишив всех прав состояния, сослать на поселение в отдаленнейшие места Сибири. С поселения она бежала, и еще через несколько лет попалась в Смоленске, где была приговорена к 3 годам каторжных работ. Из смоленской каторжной тюрьмы она тоже сумела бежать при помощи то ли подкупленного, то ли влюбленного в нее охранника; вновь попалась, и уже за побег была приговорена к отправке на печально знаменитую сахалинскую каторгу. Даже с Сахалина она попыталась сбежать, за что более двух лет провела в кандалах. На острове с ней встретился во время своей сахалинской поездки А.П. Чехов, а знаменитый очеркист Влас Дорошевич, также посещавший Сахалин, посвятил ей большой очерк.
Источник заимствования: https://24smi.org/public/media/resize/660x-/celebrity/2018/09/05/dejixdchl13l-sonka-zolotaia-ruchka-v-starosti.jpg
Добрейший, честнейший Лев Абрамович Куперник в 1877 г. спас от ссылки знаменитую Соньку «Золотую ручку». Составителям сборника «Русские судебные ораторы в известных уголовных процессах» это обстоятельство в конце XIX в., через 20 лет после процесса, уже было хорошо известно: «Соколова, еврейка, известная в Москве под кличкой “Золотая ручка”, была любовницей Мамонова, который проживал у нее за неимением собственных средств»12. Можем ли мы сегодня, зная ее последующую, да и отчасти предыдущую, тоже весьма «богатую» биографию, даже с учетом того, что не все приписываемое этой знаменитой авантюристке с ярко выраженными преступными наклонностями было на самом деле, поверить в то, что в эпизоде с отставным чиновником Артемьевым она была ничего не ведавшей пешкой в руках своего любовника, что просто подавала на стол выпивку и закуску? Сегодня поверить в это практически невозможно.
Что знал о ней адвокат в 1877 г. – сегодня уже не установишь. То, что его подзащитная была к этому времени хорошо известна полиции, причем не только российской, но и нескольким европейским, – должен был знать. Вполне вероятно, знаменитое обаяние этой женщины вкупе с рассказанной ею «печальной историей ее жизни» (на самом деле, судя по тому, что она, несомненно, получила образование и смогла выйти замуж за зажиточного человека, ее юность была вполне благополучной), убедили добросердечного адвоката в том, что она – жертва, а не преступница.
В любом случае Л.А. Куперник письменно никогда, насколько нам известно, не возвращался к этому эпизоду своей адвокатской деятельности.
1 Щепкина-Куперник Т.Л. «Дни моей жизни» и другие воспоминания. М., 2006. С. 12.
2 Процесс по обвинению группы евреев из деревни Сачхери в ритуальном убийстве крестьянской девочки Сарры Модебадзе. Проходил в кутаисском окружном суде в марте 1879 г. Обвиняемых защищали П. Александров и Л. Куперник. Все подсудимые были оправданы.
3 Шолом-Алейхем С ярмарки (жизнеописание)// Собрание сочинений в шести томах. Т. 5. М., 1990. С. 527
4 Щепкина-Куперник Т.Л. Указ. соч. С. 11.
5 Там же. С. 12.
6 Троицкий Н.А. Корифеи российской адвокатуры. М., 2006. С. 237.
7 Название позаимствовано у второго романа авантюрно-криминального цикла из 11 книг современного тем событиям французского писателя П. Понсон дю Терайя «Похождения Рокамболя, или Парижские драмы».
8 Цит. по: Гессен И.В. История русской адвокатуры. М., 1914. Т. 1. С. 171.
9 Арсеньев К.К. Заметки о русской адвокатуре. Обзор деятельности санкт-петербургского Совета присяжных поверенных за 1866–74 годы. СПб., 1875. С. 148.
10 Здесь и далее речь Л.А. Куперника цитируется по: Русские судебные ораторы в известных уголовных процессах. Т. 3. М., 1898. С. 316–323.
11 В 1873 г. еврей Куперник крестился для того, чтобы иметь возможность жениться на православной Ольге Щепкиной, внучке великого актера М.С. Щепкина. Гражданское законодательство Российской империи гласило, что «Российским подданным Православного и Римско-Католического исповеданий брак с нехристианами… вовсе запрещается» (Свод законов Российской Империи. Т. 10. Ч. 1. Свод законов гражданских. Книга первая. О правах и обязанностях семейственных. Ст. 85).
12 Русские судебные ораторы… С. 132.
