«Принудительное» увольнение

Принцип свободы труда и свободы трудового договора является основополагающим не только в трудовом законодательстве, но и одним из основных принципов гражданского общества, одним из базисов стабильности гражданских правоотношений, одним из ключевых конституционных принципов. В связи с этим представляются недопустимыми ситуации, при которых работника увольняют фактически принудительно в связи с отменой в будущем условий соглашения о расторжении трудового договора по соглашению сторон.

14 декабря 2023 г. Конституционный Суд РФ вынес Определение № 3285-О по жалобе на неконституционность ст. 61.6 Закона о банкротстве и ч. 1 ст. 392 Трудового кодекса РФ.

В данном деле я представлял интересы заявителя жалобы в КС и хочу отметить следующее.

Кратко напомню фабулу дела. В августе 2019 г. Андрей Филимонов был принят на работу в банк на должность советника председателя правления. Он добросовестно выполнял трудовые обязанности и не планировал увольняться по собственному желанию. Его непосредственному руководителю, председателю правления банка, было важно, чтобы Филимонов продолжал выполнять свою трудовую функцию, поэтому по инициативе работодателя с Андреем Филимоновым 9 декабря 2019 г. было заключено допсоглашение к трудовому договору, устанавливающее компенсацию в случае увольнения в размере не более 4 млн руб. Это было своего рода заверением со стороны работодателя в том, что работник нужен работодателю и его не будут увольнять «просто так».

В январе 2020 г. Андрей Филимонов и председатель правления банка достигли соглашения о расторжении трудового договора по соглашению сторон. Согласно п. 3 соглашения о расторжении трудового договора от 30 января 2020 г. банк (работодатель) обязался дополнительно к расчету при увольнении выплатить Филимонову выходное пособие в размере 2 млн руб. (пять ежемесячных должностных окладов) в связи с расторжением трудового договора по соглашению сторон.

В должностные обязанности Андрея Филимонова входили анализ административно-хозяйственных расходов банка, их сокращение и бюджетно-сметное планирование. Это специфическая работа, требующая узконаправленных навыков, в связи с чем найти новую работу по данному профилю деятельности затруднительно. В связи с этим Андрей Филимонов не хотел увольняться по собственному желанию (в этом случае он остался бы без средств к существованию, обреченный долго искать аналогичную работу), а намеревался (и имел право) продолжать работать и получать заработную плату.

Понимая это, стороны трудового договора приняли решение расторгнуть его именно по соглашению сторон (п. 1 ст. 77 ТК), предусматривающему выплату работнику «выходного пособия», равного пяти окладам. Это разумное условие – с учетом специфики профессии Андрея Филимонова и перспектив поиска нового рабочего места.

30 января 2020 г. банк выплатил Андрею Филимонову денежные средства в размере свыше 2 млн руб., из которых 2 млн являлись выплатами, связанными с расторжением трудового договора по соглашению сторон. Данная выплата выходного пособия была законной, предусмотренной внутренними актами банка как работодателя и не нарушала трудовое законодательство, а также запрет на злоупотребление правом (не являлась «золотым парашютом», поскольку выходное пособие составляло лишь пять ежемесячных должностных окладов).

При этом 31 января 2020 г. у банка неожиданно для всех была отозвана лицензия на осуществление банковских операций, назначена временная администрация, а впоследствии – возбуждено дело о банкротстве¹.

В рамках банкротного дела конкурсный управляющий обратился в суд с требованием о взыскании с Андрея Филимонова денежной суммы в размере 2 млн руб. Конкурсный управляющий полагал, что выплата данного выходного пособия привела к возникновению финансового ущерба у банка в размере 2 млн руб. и банк не имел обязанности выплачивать данную сумму Андрею Филимонову.

Возражая в арбитражном суде против заявленного требования, Андрей Филимонов указывал следующее:

• основанием для названной выплаты было соглашение о расторжении трудового договора по соглашению сторон – т.е. сделка в рамках трудового законодательства (ст. 78 ТК), а не одностороннее желание работодателя или одностороннее требование работника о расторжении трудового договора;
• он не согласился бы просто расторгнуть трудовые отношения и лишиться зарплаты и работы – без соответствующей разумной компенсации, предусмотренной соглашением о расторжении трудового договора по соглашению сторон;
• расторжение трудового договора по соглашению сторон оказалось выгодным банку, поскольку если бы трудовой договор 30 января 2020 г. не был расторгнут и Андрей Филимонов продолжил работу, в результате получил бы в виде заработной платы и выплат по сокращению (в связи с ликвидацией банка из-за банкротства) сумму больше, чем ему была выплачена в результате подписания соглашения о расторжении трудового договора.

Определением Арбитражного суда г. Москвы от 2 февраля 2022 г. суд признал недействительной сделкой п. 3 соглашения о расторжении трудового договора, заключенного между банком и Андреем Филимоновым.

Арбитражный суд, руководствуясь ст. 61.6 Закона о банкротстве, применил последствия недействительности сделки в виде взыскания с Андрея Филимонова в пользу банка денежных средств в размере 2 млн руб. Апелляция оставила определение первой инстанции без изменения. Судьи арбитражных судов посчитали, что озвученные Андреем Филимоновым доводы не указывают на необходимость оставления в силе соглашения о расторжении трудового договора.

Между тем п. 3 соглашения явился основой для принятия сторонами трудового договора решения о его расторжении по соглашению сторон. Андрей Филимонов не согласился бы прекратить трудовые отношения и остаться временно без работы при отсутствии выходного пособия, являющегося компенсацией при увольнении. Таким образом, суд признал недействительным именно соглашение о выплате выходного пособия за расторжение трудового договора по соглашению сторон, преследуя лишь цель возвращения имущества в конкурсную массу должника-работодателя.

Если арбитражный суд, исходя из узкоспециализированных норм Закона о банкротстве, посчитал, что соглашение о расторжении трудового договора организации-должника с работником является недействительным по причине выплаты последнему выходного пособия, то, как представляется, положение сторон этой сделки надлежало вернуть в первоначальное. Именно «сторон сделки», а не одной стороны. В таком случае работодатель получил бы назад уплаченную им сумму выходного пособия, а работник был бы восстановлен на работе – это и есть реституция по итогам признания сделки недействительной. Таков баланс интересов работника, работодателя, общества и государства.

Однако положения ст. 61.6 Закона о банкротстве не содержат условий о двусторонней реституции в случае признания судом сделки, совершенной между работодателем и работником в рамках трудовых отношений, недействительной. Таким образом, если соглашение между работником и работодателем о прекращении действия трудового договора (по соглашению сторон) признано недействительным, трудовые отношения не восстанавливаются.

Данное обстоятельство дает основания полагать, что положения ст. 61.6 Закона о банкротстве не соответствуют ч. 1 ст. 37 Конституции РФ, поскольку фактически получается, что работник принудительно увольняется на условиях, на которых он никогда не согласился бы прекратить действие трудового договора по соглашению сторон. То есть нарушается принцип свободы труда.

В свою очередь суды общей юрисдикции необоснованно широко, на мой взгляд, трактовали правовое понятие «спор об увольнении», указанное в ч. 1 ст. 392 ТК.

Заявитель жалобы в КС исходил из того, что спор об увольнении – это когда работник не согласен с увольнением, когда оно изначально было незаконным, нарушало права работника. В рассматриваемом деле увольнение работника (Андрея Филимонова – истца по делу) было законным до момента вступления в законную силу определения арбитражного суда о признании соглашения о расторжении трудового договора недействительным (28 апреля 2022 г.). В результате неверного толкования судами положений ч. 1 ст. 392 ТК данной норме был придан смысл, который, на мой взгляд, не соответствует ч. 1 ст. 37 Конституции в части определения понятия «спор об увольнении» при рассмотрении дел о нарушении конституционных прав в области свободы труда и трудовых отношений.

Представляется, что судам общей юрисдикции надлежало поставить в приоритет защиту трудовых прав работника и его конституционных прав в сфере свободы труда, а не пытаться отказать в восстановлении нарушенных трудовых прав работника за счет необоснованно расширительного толкования понятия «спор об увольнении» по процессуальным основаниям о пропуске срока исковой давности – ведь фактически права работника могут быть нарушены гораздо позже сроков, которые определены в ТК РФ.

Таким образом, арбитражные суды в делах о банкротстве, когда конкурсные управляющие оспаривают платежи, связанные с увольнением, при применении положений ст. 61.6 Закона о банкротстве фактически реализуют механизм односторонней реституции, не предусмотренный в данной ситуации законодательством, а суды общей юрисдикции впоследствии отказывают работникам в судебной защите их прав на свободу труда и свободу трудового договора. Своими решениями суды, по сути, легализовали механизм увольнения работников без выплат, полагающихся в соответствии с ТК.