Как сообщила «АГ», Конституционный Суд 26 сентября рассмотрит жалобу на п. 5 ч. 4 ст. 392 ГПК РФ, в соответствии с которым к вновь открывшимся обстоятельствам, влекущим пересмотр судебных постановлений, вступивших в законную силу, в том числе относятся постановления Президиума ВС РФ и Пленума ВС РФ.
По мнению заявителей, положения этой статьи не соответствуют Конституции РФ в той части, в какой по смыслу, придаваемому им правоприменительной практикой, позволяют судам общей юрисдикции неправомерно расширять перечень законных оснований для пересмотра судебных постановлений, признавая новым обстоятельством определения судебных коллегий ВС РФ, вынесенные по результатам рассмотрения других дел в кассационном порядке.
Хотелось бы сформулировать собственные соображения по поводу позиции, изложенной в жалобах.
Для доступности информации считаю необходимым систематизировать ее подачу следующим образом:
1. Правовая оценка нормы процессуального права, выступающей объектом обжалования.
2. Оценка практической ценности оспариваемой нормы.
3. Соображения по поводу дефектности юридической техники и расширительного толкования оспариваемой нормы.
Правовая оценка п. 5 ч. 4 ст. 392 ГПК РФ
Пункт 5 ч. 4 ст. 392 ГПК РФ в качестве одного из «новых обстоятельств», наличие которых влечет отмену судебного акта, называет определение (изменение) в постановлении Президиума ВС РФ практики применения правовой нормы, примененной судом в конкретном деле.
Это означает, что подход Верховного Суда к конкретному правовому вопросу должен использоваться и применяться к аналогичным спорам нижестоящими судебными инстанциями, в том числе к судебным решениям, принятым до публикации позиции ВС РФ.
С точки зрения существующих законодательных тенденций, закрепленных в том числе в Концепции единого Гражданского процессуального кодекса Российской Федерации, этот подход более чем верен.
Так, в п. 53 Концепции указано, что правовые позиции Президиума ВС РФ, изложенные в обзорах законодательства и судебной практики, а также в принятых по конкретному делу судебных постановлениях, должны являться обязательными для судов, что обеспечит единообразие в толковании и применении норм права и формирование единой судебной практики. При этом, как следует из системного толкования положений Концепции, правовые позиции ВС РФ имеют значение как для будущих споров, так и в ретроспективе.
Таким образом, п. 5 ч. 4 ст. 392 ГПК РФ является одним из инструментов, который, по мнению законодателя, должен способствовать формированию стабильной и единообразной судебной практики, исключающей «хаотичные» и «неожиданные» решения.
В отношении конституционности оспариваемой нормы неоднократно высказывался Конституционный Суд РФ.
С 2015 г. позиция КС РФ не претерпела каких-либо изменений, однако для примера я бы хотел обратиться к самому «свежему» судебному акту, который мне удалось найти в общедоступных информационных системах, – Определению КС РФ от 20 апреля 2017 г. № 814-О «Об отказе в принятии к рассмотрению жалобы гражданина Заитова Радифа Раиловича на нарушение его конституционных прав пунктом 5 части четвертой статьи 392 Гражданского процессуального кодекса Российской Федерации»1.
Несмотря на отказ в принятии к рассмотрению жалобы гражданина Заитова, КС РФ высказывается в отношении оспариваемой нормы следующим образом.
«Закрепление в статье 392 ГПК РФ оснований для пересмотра по вновь открывшимся обстоятельствам или новым обстоятельствам вступивших в законную силу судебных постановлений является дополнительной процессуальной гарантией защиты прав и охраняемых законом интересов участников гражданских процессуальных отношений и само по себе не может расцениваться как нарушение конституционного права на судебную защиту».
На мой взгляд, оспариваемая норма, вопреки позиции одного из подателей жалобы, который указывает на то, что «удовлетворение заявления о пересмотре судебного постановления по новым обстоятельствам, приводящее к отмене вступившего в законную силу судебного постановления и тем самым к отступлению от принципа правовой определенности», напротив, направлена на соблюдение принципа правовой определенности, который в том числе обязан обеспечить единообразный подход судов в отношении аналогичных судебных споров.
Что касается дефектности нормы, закрепленной в п. 5 ч. 4 ст. 392 ГПК РФ, с точки зрения юридической техники, то в какой-то мере это действительно так. Однако недостаток юридической техники – проблема правоприменительной практики, а не свидетельство нарушения Конституции РФ.
Полагаю, что оспариваемая норма соответствует действующим положениям Конституции РФ и способствует целям, которые поставил законодатель при реформировании системы процессуального законодательства.
Оценка практической ценности оспариваемой нормы
Законодатель пытается создать систему, которая гарантировала бы единообразное применение норм права на всей территории РФ вне зависимости от момента, когда Верховный Суд пришел к выводу о том, как правильно применять конкретную правовую норму. Иными словами, законодатель создает гарантию правильного применения правовой нормы вне зависимости от того момента, когда о том, как ее применять, узнал правоприменитель.
Скажем, в 2015 г. суд применял правовую норму в пользу истцов. Однако в конце того же года один из кейсов по применению спорной нормы попал на рассмотрение в Президиум ВС РФ, который изменил правоприменительный подход.
Если бы оспариваемый п. 5 ч. 4 ст. 392 ГПК РФ отсутствовал, стороны, которые «пострадали» в результате неверного применения нормы права, лишились бы защиты.
Пункт 5 ч. 4 ст. 392 ГПК РФ в том виде, который описан в жалобе заявителей, является гарантией единообразия судебной практики, которая имеет значение как для будущего правоприменения, так и в ретроспективе. Практическая ценность оспариваемой нормы налицо.
Соображения по поводу дефектности юридической техники и расширительного толкования оспариваемой нормы
Конструкция оспариваемой нормы выбивается из рамок ГПК РФ. Это связано с нестандартным «новым обстоятельством», сроками обращения с заявлением о пересмотре судебного акта по новым обстоятельствам, необычным предметом доказывания и другими моментами, которые не вписываются в общую концепцию порядка пересмотра судебного акта.
Более того, на практике складывается ситуация, когда данная норма толкуется несколько шире, чем это следует из ее буквального содержания. Правоприменитель расширяет область ее применения, принимая в качестве новых обстоятельств любые судебные акты, которые выносятся ВС РФ, при условии, что в них имеется вывод о порядке применения конкретной правовой нормы.
Но «нестандартность» применения и расширительное толкование нормы процессуального закона не являются новыми. Достаточно вспомнить разъяснения, которые касаются порядка обращения с письмом/жалобой на имя председателя ВС РФ/заместителя председателя ВС РФ с просьбой об отмене определения об отказе в передаче дела для рассмотрения в кассационной инстанции. Выявленная «нестандартность» исправляется разъяснениями правоприменителя, после чего, как правило, перестает быть проблемой.
Позволю себе не согласиться с авторами жалобы в КС РФ в части наличия «неопределенности в толковании оспариваемой нормы».
В судебной практике сформирован и действует механизм применения п. 5 ч. 4 ст. 392 ГПК РФ. Существуют разъяснения о порядке ее применения (см. п. 5, 11 Постановления Пленума ВС РФ от 11 декабря 2012 г. № 31 «О применении норм Гражданского процессуального кодекса Российской Федерации при рассмотрении судами заявлений, представлений о пересмотре по вновь открывшимся или новым обстоятельствам вступивших в законную силу судебных постановлений»). Имеются и ответы в отношении нюансов и пределов применения оспариваемой нормы (сроки обращения с заявлением, необходимость наличия специальной оговорки и др.).
Таким образом, говорить о неопределенности толкования п. 5 ч. 4 ст. 392 ГПК РФ неправильно. Как литигаторы, так и правоприменители понимают содержание оспариваемой нормы и знают, как ее применять.
Полагаю, что оспариваемая норма не дает возможности на судебное усмотрение. При реализации п. 5 ч. 4 ст. 392 ГПК РФ такой элемент, как оценочность, отсутствует, что добавляет еще больше определенности при рассмотрении возможности применения этой нормы.
Резюмируя
Нарушения Конституции РФ указанной нормой я не усматриваю. Позицию, изложенную в жалобах, не разделяю. Полагаю, что оспариваемая норма направлена на поддержание режима единообразия судебной практики и стабильного гражданского оборота, и порядок ее применения полностью соответствует тому посылу, который был заложен законодателем.
Область применения нормы шире той, которая усматривается из ее буквального толкования, однако этот вопрос можно решить как на уровне разъяснений ВС РФ, так и на уровне внесения соответствующих изменений в ГПК РФ.
В свете существующей позиции законодателя и ранее озвученной позиции КС РФ в отношении оспариваемой нормы, полагаю, доводы жалобы не должны найти поддержки со стороны Конституционного Суда.
1 Жалобы, которые удалось найти в доступных информационных источниках, касались ситуаций, когда суды не применяли положения п. 5 ч. 4 ст. 392 ГПК РФ. Настоящий спор касается обратной ситуации: граждане полагают, что при применении указанная норма толкуется расширительно, и не согласны с таким подходом.
