Конституционный Суд РФ в отказном Определении от 4 апреля 2017 г. № 697-О в очередной раз напомнил, что п. 1 ст. 836 ГК РФ «Форма договора банковского вклада» не препятствует суду на основании анализа фактических обстоятельств конкретного дела признать требования к форме договора банковского вклада соблюденными, а договор – заключенным, если будет установлено, что прием от гражданина денежных средств во вклад подтверждается документами, которые были выданы ему банком (лицом, которое, исходя из обстановки заключения договора, воспринималось гражданином как действующее от имени банка) и в тексте которых отражен факт внесения соответствующих денежных средств, и что поведение гражданина являлось разумным и добросовестным.
Кроме того, Суд указал: договор банковского вклада считается заключенным с момента, когда банком были получены конкретные денежные суммы. Соответственно, право требования вклада, принадлежащее вкладчику, и корреспондирующая ему обязанность банка по возврату вклада возникают лишь в случае внесения средств вкладчиком. Подчеркивается: подтверждение вклада, по буквальному смыслу рассматриваемой статьи, допускается и иными документами, в частности может быть использован приходный кассовый ордер, отвечающий по форме требованиям Банка России.
КС РФ пояснил: суды, руководствуясь рассматриваемой статьей, не вправе квалифицировать как ничтожный договор банковского вклада с гражданином на том лишь основании, что он заключен неуполномоченным работником банка и в банке отсутствуют сведения о вкладе (об открытии вкладчику счета для принятия вклада и начисления на него процентов, а также о зачислении на данный счет денежных средств), в тех случаях, когда разумность и добросовестность действий вкладчика (в том числе применительно к оценке предлагаемых условий банковского вклада) при заключении договора и передаче денег неуполномоченному работнику банка не опровергнуты.
Следует отметить, что проблема подтверждения факта заключения договора банковского вклада иными выданными банком вкладчику документами, помимо прямо предусмотренных в ст. 836 ГК РФ сберегательной книжки, сберегательного или депозитного сертификата, неоднократно поднималась и ранее как на уровне Конституционного Суда РФ, так и Верховного Суда РФ. В частности, вопрос рассмотрен в Постановлении Конституционного Суда РФ от 27 октября 2015 г. № 28-П. С тех пор, как видно из его Определения от 4 апреля 2017 г. № 697-О, данная позиция осталась неизменной.
С одной стороны, положения ст. 836 ГК РФ не препятствуют суду на основании анализа фактических обстоятельств конкретного дела признать требования к форме договора банковского вклада соблюденными, а договор – заключенным, если будет установлено, что прием от гражданина денежных средств для внесения во вклад подтверждается документами, которые были выданы ему банком и в тексте которых отражен факт внесения соответствующих денежных средств. С другой стороны, судом должно быть рассмотрено, является ли поведение гражданина, касающееся внесения денежных средств в банк, разумным и добросовестным.
Например, Верховный Суд РФ Определением от 14 июня 2016 г. № 305-ЭС15-17704 по делу № А 40-99892/2014 вернул на новое рассмотрение дело о включении в реестр требований кредиторов по заявлению клиента банка. Поскольку не было представлено ни приходного кассового ордера в удостоверение факта внесения наличных денежных средств на текущий счет, ни расчетных документов о перечислении безналичных средств на данный счет, а требования подтверждались только выписками по счету, Суд посчитал, что в отсутствие надлежащих доказательств пополнения счета наличие задолженности банка не может считаться доказанным. Такую же позицию занял суд общей юрисдикции при рассмотрении иска этого физического лица о взыскании страхового возмещения с Агентства по страхованию вкладов (Апелляционное определение Судебной коллегии по гражданским делам Московского городского суда от 2 июля 2015 г. по делу № 33-18365).
Суды взвешенно подходят к позиции Конституционного Суда РФ, высказанной в Определении № 28-П и подтвержденной отказным Определением № 697-О от 4 апреля 2017 г., и в каждом конкретном случае оценивают действия клиента банка с точки зрения разумности и добросовестности его действий как участника гражданского оборота, не обладающего профессиональными знаниями в данной области. Такая практика обусловлена большим количеством злоупотреблений руководства банков в предбанкротный период и «раздуванием» конкурсной массы за счет фиктивных вкладов, выдаваемых аффилированным лицам.
Кроме того, Суд указал: договор банковского вклада считается заключенным с момента, когда банком были получены конкретные денежные суммы. Соответственно, право требования вклада, принадлежащее вкладчику, и корреспондирующая ему обязанность банка по возврату вклада возникают лишь в случае внесения средств вкладчиком. Подчеркивается: подтверждение вклада, по буквальному смыслу рассматриваемой статьи, допускается и иными документами, в частности может быть использован приходный кассовый ордер, отвечающий по форме требованиям Банка России.
КС РФ пояснил: суды, руководствуясь рассматриваемой статьей, не вправе квалифицировать как ничтожный договор банковского вклада с гражданином на том лишь основании, что он заключен неуполномоченным работником банка и в банке отсутствуют сведения о вкладе (об открытии вкладчику счета для принятия вклада и начисления на него процентов, а также о зачислении на данный счет денежных средств), в тех случаях, когда разумность и добросовестность действий вкладчика (в том числе применительно к оценке предлагаемых условий банковского вклада) при заключении договора и передаче денег неуполномоченному работнику банка не опровергнуты.
Следует отметить, что проблема подтверждения факта заключения договора банковского вклада иными выданными банком вкладчику документами, помимо прямо предусмотренных в ст. 836 ГК РФ сберегательной книжки, сберегательного или депозитного сертификата, неоднократно поднималась и ранее как на уровне Конституционного Суда РФ, так и Верховного Суда РФ. В частности, вопрос рассмотрен в Постановлении Конституционного Суда РФ от 27 октября 2015 г. № 28-П. С тех пор, как видно из его Определения от 4 апреля 2017 г. № 697-О, данная позиция осталась неизменной.
С одной стороны, положения ст. 836 ГК РФ не препятствуют суду на основании анализа фактических обстоятельств конкретного дела признать требования к форме договора банковского вклада соблюденными, а договор – заключенным, если будет установлено, что прием от гражданина денежных средств для внесения во вклад подтверждается документами, которые были выданы ему банком и в тексте которых отражен факт внесения соответствующих денежных средств. С другой стороны, судом должно быть рассмотрено, является ли поведение гражданина, касающееся внесения денежных средств в банк, разумным и добросовестным.
Например, Верховный Суд РФ Определением от 14 июня 2016 г. № 305-ЭС15-17704 по делу № А 40-99892/2014 вернул на новое рассмотрение дело о включении в реестр требований кредиторов по заявлению клиента банка. Поскольку не было представлено ни приходного кассового ордера в удостоверение факта внесения наличных денежных средств на текущий счет, ни расчетных документов о перечислении безналичных средств на данный счет, а требования подтверждались только выписками по счету, Суд посчитал, что в отсутствие надлежащих доказательств пополнения счета наличие задолженности банка не может считаться доказанным. Такую же позицию занял суд общей юрисдикции при рассмотрении иска этого физического лица о взыскании страхового возмещения с Агентства по страхованию вкладов (Апелляционное определение Судебной коллегии по гражданским делам Московского городского суда от 2 июля 2015 г. по делу № 33-18365).
Суды взвешенно подходят к позиции Конституционного Суда РФ, высказанной в Определении № 28-П и подтвержденной отказным Определением № 697-О от 4 апреля 2017 г., и в каждом конкретном случае оценивают действия клиента банка с точки зрения разумности и добросовестности его действий как участника гражданского оборота, не обладающего профессиональными знаниями в данной области. Такая практика обусловлена большим количеством злоупотреблений руководства банков в предбанкротный период и «раздуванием» конкурсной массы за счет фиктивных вкладов, выдаваемых аффилированным лицам.
