В Определении Судебной коллегии по гражданским делам Верховного Суда РФ от 1 сентября 2020 г. № 5-КГ20-69-К2 по спору о разделе имущества бывших супругов, один из которых впоследствии стал банкротом, затронута важная проблема нарушения прав кредиторов мировым соглашением, заключенным в ходе такого спора.
Вопрос интересный, и его решение далеко не однозначно.
По общему правилу, в соответствии с п. 7 ст. 213.26 Закона о банкротстве имущество гражданина, принадлежащее ему на праве общей собственности с супругом, подлежит реализации в деле о банкротстве, а часть вырученных средств, соответствующая доле супруга в таком имуществе, возвращается супругу должника.
Для кредиторов такой порядок реализации, безусловно, выгоден. От продажи имущества полностью с последующим разделом вырученных средств между супругами в конкурсную массу, как правило, поступает гораздо больше средств, чем от продажи выделенной доли в имуществе должника. Если у супругов в собственности находится значительный объем имущества, раздел позволяет оставить часть имущества в единоличной собственности должника, и тогда оно поступит в конкурсную массу. Другая часть имущества в таком случае останется в единоличной собственности другого супруга, и взыскание на него обращено не будет. При этом супруги не могут быть ограничены в разделе совместно нажитого имущества или изменении режима владения им в любой момент – независимо от наличия у них долгов или возбуждения процедуры банкротства в отношении одного или обоих супругов.
В отличие от брачного договора, обязанность уведомлять кредиторов при заключении соглашения о разделе имущества супругов не установлена, хотя суды нередко отождествляют последствия отсутствия уведомления кредиторов о заключении соглашения о разделе имущества и брачного договора (см., например, апелляционное определение Московского городского суда от 24 января 2018 г. по делу № 33-3052/2018, Определение ВС РФ от 24 сентября 2018 г. № 304-ЭС18-4364 по делу № А03-7118/2016).
Несмотря на то что законом прямо предусмотрено, что кредиторы не связаны условиями брачного договора, только если их не уведомили о его заключении (п. 1 ст. 46 Семейного кодекса РФ), в судебной практике сформировалась позиция, в соответствии с которой кредиторы в деле о банкротстве вообще не связаны любым внесудебным разделом имущества супругов, если обязательства должника возникли до такого раздела и переоформления прав на имущество в публичном реестре (об этом указано, в частности, в абз. 3 п. 9 Постановления Пленума ВС от 25 декабря 2018 г. № 48 «О некоторых вопросах, связанных с особенностями формирования и распределения конкурсной массы в делах о банкротстве граждан»).
По сути, лишь при наличии судебного раздела все имущество, нажитое во время брака, не поступит в конкурсную массу, а реализована будет только часть, оставшаяся в единоличной собственности должника. Безусловно, если целью обращения в суд с иском о разделе имущества является влияние на реализацию в потенциальном или уже возбужденном деле о банкротстве – то есть инициирование спора о разделе имущества является действием в обход закона с противоправной целью, – то это должно быть квалифицировано судом как злоупотребление правом (п. 1 ст. 10 ГК РФ).
Арбитражные суды, рассматривая дела о банкротстве, принимают во внимание судебный раздел имущества, но, если будет установлена направленность такого раздела на сокрытие имущества от кредиторов, в конкурсную массу будет включено все имущество, как если бы раздела не было. Чаще всего это происходит, когда в споре о разделе имущества судом утверждено мировое соглашение. В качестве примера можно привести Определение ВС от 24 сентября 2018 г. № 304-ЭС18-4364 по делу № А03-7118/2016, но в этом деле важно не только заключение мирового соглашения, но и то, что раздел не был равноценным. Как указано в судебном акте, по условиям мирового соглашения супруге были переданы в собственность нежилое помещение и земельный участок без какой-либо компенсации мужу, впоследствии ставшему банкротом.
В деле о разделе имущества супругов Мавляновых тоже было заключено мировое соглашение, но к участию в деле в качестве третьего лица был привлечен банк-кредитор, обязательства перед которым по договору поручительства возникли на момент рассмотрения спора судом первой инстанции, но не были просроченными. Банк не заявил возражений по существу спора, и это было учтено Верховным Судом при вынесении итогового определения. Собственно, третьи лица привлекаются к участию в деле тогда, когда решение суда, которое будет вынесено по итогам спора, способно повлиять на их права или обязанности по отношению к одной из сторон. Первая инстанция сделала правильный вывод о том, что раздел имущества может повлиять на права банка по отношению к бывшему супругу – должнику, если он допустит просрочку в исполнении обязательства по договору поручительства. Однако, как следует из судебного акта, возражений против заключения мирового соглашения кредитор не заявил.
Таким образом, поскольку финансовый управляющий обжаловал утверждение мирового соглашения в интересах конкурсной массы, действия кредиторов, привлеченных к участию в деле и имевших возможность высказать их процессуальную позицию по существу спора, имеют существенное значение. В ином случае нарушалась бы правовая определенность, которая без этого едва ли достигается в спорах, осложненных банкротством одной из сторон.
Кроме того, в данном случае раздел имущества, полагаю, не был явно несправедливым. В результате утверждения судом мирового соглашения все недвижимое имущество было передано в собственность жены, а в собственность мужа, впоследствии обанкротившегося, перешло имущество в виде долей в уставных капиталах обществ. Тот факт, что эти компании в дальнейшем стали банкротами, не свидетельствует о неравноценности раздела, если их несостоятельность не была констатирована на момент заключения мирового соглашения.
