18 апреля 2018 г. Большая Палата Европейского Суда провела слушания по вопросу пересмотра постановления «Z.A. и другие против Российской Федерации», вынесенного 28 марта 2017 г., которым ЕСПЧ признал, что четверо беженцев из стран Ближнего Востока и Африки были незаконно лишены свободы, а условия, в которых они содержались, были сочтены за бесчеловечное и унижающее достоинство обращение.
Напомним, дело объединяет жалобы беженцев из Ирака, Сирии, Палестины и Сомали, которым пришлось провести от 6 до 23 месяцев в транзитной зоне Шереметьево без отдельного помещения, спальных мест, душа, доступа к свежему воздуху, горячей еде, медицинской и юридической помощи. При этом они были вынуждены так долго пробыть в аэропорту, поскольку ожидали рассмотрения их заявлений о предоставлении убежища. Суд признал нарушение положений Европейской конвенции со стороны российских властей и присудил заявителям крупные денежные компенсации.
В июне 2017 г. Министерство юстиции РФ направило в Суд ходатайство о передаче дела в Большую Палату, в котором указало, что на российские власти необоснованно возложена ответственность за отказ незаконных мигрантов добровольно покинуть транзитную зону аэропорта Шереметьево. Российские власти настаивают на том, что в сложившейся ситуации виноваты сами беженцы, поскольку они были «неразумно пассивны и без причины игнорировали законные требования о необходимости получения разрешительных документов для въезда». Именно это обстоятельство, по мнению Минюста, привело к их длительному пребыванию в транзитной зоне аэропорта, хотя у них была возможность приобрести авиабилеты в страны, в которые можно было въехать на законных основаниях.
Также, с точки зрения российской стороны, заявители не являлись беженцами в общепризнанном понимании данного статуса, поскольку получение статуса беженца не являлось их первоначальной целью. Подтверждением служит тот факт, что заявителю было отказано во въезде в страны первоначального назначения, и только после этого поступило обращение к российским властям с соответствующими заявлениями.
«В целом при осуществлении полномочий в миграционной сфере власти Российской Федерации исходят из общепризнанных принципов международного права и практики большинства цивилизованных стран по пресечению незаконной миграции и руководствуются Конституцией РФ и федеральным законодательством, возлагающими на национальные органы власти обязанности по принятию комплекса мер в целях обеспечения общественного порядка и безопасности», – указывал Минюст.
18 сентября 2017 г. Страсбургский суд сообщил о том, что запрос Правительства РФ будет рассмотрен по существу Большой Палатой Суда.
18 апреля в ходе слушания дела Уполномоченный Российской Федерации при Европейском Суде по правам человека – заместитель министра юстиции РФ Михаил Гальперин поддержал ранее обозначенные доводы властей. Он обратил внимание Суда на необходимость проводить четкие различия между беженцами, которые перемещаются в другие страны, спасаясь от войн и преследований, и лицами, покинувшими государства их национальной принадлежности исключительно в поисках экономических выгод, в том числе ради финансовой поддержки, предоставляемой беженцам в странах Европы.
Михаил Гальперин также указал на отсутствие разумных оснований для возложения на государство какой-либо вины за пассивное и безответственное поведение заявителей, которые в ходе разбирательства в ЕСПЧ признали, что их стремление получить статус беженцев являлось единственным способом попасть на территорию России без полученных в установленном порядке въездных документов. Также были даны подробные разъяснения того, что нахождение заявителей в аэропорту Шереметьево было их добровольным осознанным выбором и в этой связи не представляло собой лишения свободы.
Данная позиция была поддержана властями Венгрии, которые присоединились к судебному процессу в качестве самостоятельного участника на стороне России.
Представители интересов заявителей адвокаты Дарья Тренина, Кирилл Жаринов и юрист Элеонора Давидян продолжили отстаивать позицию о том, что беженцы именно по вине российских властей находились в транзитной зоне Шереметьево.
Дарья Тренина в своем выступлении разъяснила характер ограничения свободы заявителей и показала, что они оставались в аэропорту не по своей воле. Она подчеркнула: вопреки заявлению Правительства России, что все четверо могли покинуть аэропорт, улетев в любом направлении, в действительности они находились в транзитной зоне как просители убежища, чьи заявления не были рассмотрены. При этом трое из них могли вернуться только на родину, где их жизнь была в опасности, а четвертый, гражданин Палестины, был лишен и такой возможности из-за того, что переход Рафах между Египтом и Палестиной – единственный способ попасть туда – был закрыт из-за начавшихся военных действий.
К тому же, как указала Дарья Тренина, у всех заявителей были изъяты паспорта: это обычная практика в отношении лиц, въезд которых не был разрешен; паспорта таких лиц передаются им только в момент, когда они покидают Россию. «Таким образом, практически заявители не могли выехать в любую страну», – заключила адвокат.
Кроме того, Дарья Тренина указала, что никто из заявителей не имел гражданства или права на проживание в какой бы то ни было иной безопасной для них стране. Тем не менее они пытались найти иное место, куда они могли бы выехать, однако эти усилия не принесли результата, в частности потому, что авиакомпании отказывались принять на борт заявителей в связи с ситуациями в их родных странах. Таким образом, они были вынуждены оставаться в транзитной зоне Шереметьево, а не пошли на это по своей воле.
Кирилл Жаринов в своем выступлении остановился на тех правовых положениях, которые были применимы к ситуации заявителей, и процедуре, которой должны были следовать российские власти в соответствии с законом.
Он отметил, что российское законодательство не содержит каких-либо положений, регулирующих пребывание просителей убежища в транзитных зонах. Также закон не предусматривает какой-либо конкретной процедуры подачи заявления на убежище в таких зонах.
«Тем не менее Закон о беженцах содержит некоторые общие правила подачи ходатайства о предоставлении убежища при пограничном контроле независимо от типа границы. Таким образом, иностранец с необходимыми проездными документами может подать такое заявление при пересечении границы. А если проситель убежища вынужден незаконно пересечь границу, спасаясь от преследования, то он должен подать заявление в органы власти в течение 24 часов после этого», – отметил Кирилл Жаринов. Он пояснил, что таким образом опровергаются доводы российских властей о том, что заявители нарушили 24-часовой срок для обращения, так как они не пересекли границу России ни законным, ни незаконным путем.
Кроме того, он подчеркнул, что закон не содержит подробных правил, регулирующих процедуру подачи заявления на убежище сотрудникам пограничной службы: «На практике сотрудники пограничной службы пользуются значительным усмотрением, принимать ли заявку или нет. И их произвольные полномочия не подлежат контролю».
В случае принятия заявления пограничники должны передать его в миграционную службу в течение 3 рабочих дней. Миграционный орган, в свою очередь, должен провести предварительную проверку, на которую отведено 5 дней и которая включает в себя интервью с заявителем. Однако в данном случае интервью были проведены по прошествии 45, 50, 62 и 82 дней. Таким образом, права заявителей были грубо нарушены.
Кирилл Жаринов также отметил, что срок рассмотрения вопроса о предоставлении убежища или отказа в нем не должен превышать 5 месяцев, однако в случае заявителей он не был соблюден.
В свою очередь Элеонора Давидян выступила с возражениями на представленные Правительством РФ аргументы. Она отметила, что нет таких юридических понятий, как «подлинный» или «ложный» искатель убежища – люди или ищут его, или нет. «Заявители искали. Они были вынуждены. И никто из них не стремился въехать в Россию, особенно с нарушениями миграционных правил», – подчеркнула она.
Элеонора Давидян отметила, что, по мнению заявителей, они являются беженцами и должны были получить убежище в соответствии с российским законодательством. При этом при обращении в ЕСПЧ они не жаловались на то, что получили отказ в этом, а потому их дело не касается того, должны ли они были такой статус получить.
«Заявители требовали уважения прав, предусмотренных российским законодательством, – права ходатайствовать о предоставлении убежища, а также прав и процессуальных гарантий лица, ищущего убежище, включая право не быть произвольно ограниченным в бесчеловечных условиях», – подчеркнула она.
Юрист указала, что, вопреки заявлению российской стороны о том, что у нее не было каких-либо обязательств перед заявителями, поскольку их обращения о предоставлении убежища были «искусственно созданы», власти все-таки приняли заявления и рассмотрели их по существу, тем самым подтвердив заявителям статус просителей убежища. «Власти не ссылались на какое-либо положение внутреннего или международного права, которое позволило бы отказаться от принятия решения по претензиям беженцев заявителей», – подчеркнула она.
Элеонора Давидян не согласилась с аргументом российских властей о том, что избежать нарушения ст. 5 Конвенции для государства было бы возможно, если бы оно позволяло всякому лицу, заявляющему о предоставлении убежища, свободно пересекать границу и находиться на территории страны без каких-либо ограничений свободы. Она отметила, что не каждое ограничение свободы нарушает ст. 5 – только те, которые не были необходимы, законны или обоснованы. «Отличный способ для правительства избежать нарушения ст. 5 заключается в том, чтобы выполнить ограничение или лишение свободы в соответствии с четким и предсказуемым законом и предоставить возможность судебного обжалования», – указала юрист. Она также отметила, что для России достаточно было бы обеспечить правовые гарантии заявителям, предоставить им минимальные условия пребывания в транзитной зоне и рассмотреть их заявления в кратчайшие сроки.
Комментируя «АГ» заседание, Элеонора Давидян отметила, что, по ее мнению, оно прошло отлично: «Судьи задали сторонам очень важные вопросы. Например, судья Дедов задал много вопросов, которые помогли подчеркнуть нашу позицию. Решение по делу Суд вынесет в течение года, дата вынесения решения будет объявлена только за пару недель до этого. Мы считаем, что наша позиция довольно сильная, и надеемся, что Большая Палата подтвердит предыдущее решение Суда по делу».
