Конституционный Суд РФ опубликовал Определение № 34-О от 30 января 2020 г. об отказе в принятии к рассмотрению жалобы граждан Виталия Буркина и Юрия Филиппских на нарушение их конституционных прав положениями Закона об адвокатуре во взаимосвязи с положениями КПЭА и Правил поведения адвокатов в сети Интернет.
Обстоятельства прекращения статуса
Как ранее писала «АГ», дисциплинарное дело в отношении Виталия Буркина, на тот момент являвшегося адвокатом АП Республики Башкортостан, было возбуждено в августе 2018 г. по представлению вице-президента палаты Виктора Мальцева в связи с обращением председателя Верховного Суда РБ Михаилом Тарасенко. Судья проинформировал палату, что Буркин «большую часть своих публикаций в социальных сетях посвящает имеющим ярко выраженный негативный характер претензиям и критике судебной системы, допускает некорректные и оскорбительные высказывания в адрес руководства Верховного Суда РБ».
Квалифкомиссия АП РБ пришла к выводу, что Виталий Буркин нарушил подп. 4 п. 1 ст. 7 Закона об адвокатуре, п. 1 ст. 4, п. 2 ст. 8 КПЭА, а также п. 2.3.2 и 2.3.3 Правил поведения адвокатов в Интернете, в связи с чем адвокатский статус последнего был прекращен решением Совета палаты.
Юрий Филиппских, являвшийся адвокатом АП Ненецкого автономного округа, также был лишен адвокатского статуса. Согласно заключению Квалифкомиссии и решению Совета АП НАО, он нарушил законодательство об адвокатской деятельности, КПЭА и решения органов адвокатской палаты. В нарушение актов палаты, не имея соответствующих полномочий и игнорируя требования президента АП НАО, он осуществлял распределение между адвокатами запросов органов предварительного расследования и судов о выделении адвокатов для участия в качестве защитников по назначению в уголовном судопроизводстве и в качестве представителей по назначению в гражданском судопроизводстве, в результате чего была затруднена работа органов предварительного расследования и судов.
Не согласившись с указанными заключениями и решениями органов адвокатских палат, заявители обратились в суд о признании данных актов незаконными, восстановлении адвокатского статуса и членства в палатах.
Суды, изучив публикацию Виталия Буркина, размещенную в Интернете и послужившую основанием привлечения к дисциплинарной ответственности, пришли к выводу, что использованные им формулировки не отвечали требованиям профессионализма, достоинства, сдержанности и корректности, установленным как основные принципы деятельности адвокатов в Сети, а употребленные им выражения носят негативный характер, являются публичным выражением неуважения к судебным органам, не соответствуют манере делового общения, предписанной п. 2 ст. 8 КПЭА.
В отношении Юрия Филиппских суды двух инстанций отказали в удовлетворении его исковых требований, мотивировав отказ тем, что представленные доказательства подтверждают изложенные в заключениях квалифкомиссии и совета палаты факты нарушения Закона об адвокатуре и КПЭА.
В передаче жалоб Буркина и Филиппских на рассмотрение в заседании судов кассационных инстанций заявителям также было отказано.
Доводы жалобы в КС
В жалобе в Конституционный Суд (есть у «АГ») заявители указали, что взаимосвязанные положения Закона об адвокатуре (п. 2 ст. 17, подп. 9 п. 3, абз. 2 п. 7 ст. 31, п. 3 и 7 ст. 33) не соответствуют Конституции РФ, поскольку наделяют президентов региональных адвокатских палат неограниченными полномочиями на всех стадиях дисциплинарного производства.
Кроме того, по мнению Виталия Буркина, положения Закона об адвокатуре (подп. 4 п. 1 ст. 7, подп. 2 и 2.1 п. 2 ст. 36 и подп. 16 п. 3 ст. 37), применяемые во взаимосвязи с п. 1 ст. 4 и п. 2 ст. 8 КПЭА и Правилами поведения адвокатов в Интернете, позволяют органам Федеральной палаты адвокатов РФ вводить для адвокатов не предусмотренный Конституцией полный запрет на критику под угрозой лишения статуса. «Особый статус адвоката предполагает наложение на него определенных дополнительных ограничений, в том числе и в части критики. Однако это не означает полный и любой запрет на критику адвокатами руководства адвокатских образований, судей, судебной системы и т.д. Любые критические высказывания должны быть оценены с точки зрения их допустимости и обоснованности. В то же время на практике оспариваемые нормы истолкованы таким образом, что запрещают любую критику под угрозой отлучения от профессии. В его деле ни органы адвокатской палаты, ни суды не оценивали содержание 4-х публикаций в сети Интернет (обоснованность и допустимость), а ограничились лишь констатацией факта публикаций и их общей оценки как критики», – сообщалось в жалобе.
Там же указывалось, что дела заявителей не являются единственным свидетельством, подтверждающим, что оспариваемые нормы исключают беспристрастность и объективность в рассмотрении дисциплинарных дел, а также вводят абсолютный запрет на критику адвокатских корпораций (органов управления) и судов.
В документе подчеркивалось, что заявители не ставят под сомнение необходимость рассмотрения дисциплинарных дел корпорацией, но полагают, что оспариваемые нормы, наделяя президентов палат широкими полномочиями на всей стадии дисциплинарного производства, не отвечают критериям беспристрастности и справедливости как при решении вопроса о виновности адвоката, так и при определении меры наказания.
КС напомнил, что адвокатура не входит в систему органов публичной власти и действует независимо от них
Изучив материалы жалобы, Конституционный Суд не нашел оснований для принятия ее к рассмотрению.
КС, в частности, указал, что согласно Закону об адвокатуре органом, уполномоченным рассматривать жалобы на действия (бездействие) адвокатов, является адвокатская палата субъекта РФ в лице квалифкомиссии, уполномоченной давать заключения о наличии или отсутствии в действиях (бездействии) адвоката нарушений норм КПЭА, а также о неисполнении или ненадлежащем исполнении им своих обязанностей.
«При наличии допустимого повода президент адвокатской палаты возбуждает дисциплинарное производство, а совет адвокатской палаты рассматривает жалобы на действия (бездействие) адвокатов с учетом соответствующего заключения квалификационной комиссии. Такое регулирование, устанавливающее основания, поводы и порядок привлечения адвоката к дисциплинарной ответственности и определяющее полномочия органов адвокатского сообщества, в том числе президента адвокатской палаты, в дисциплинарном производстве, основано на учете особого публично-правового статуса адвокатуры ˂…˃ и принципов деятельности данного института гражданского общества – законность, независимость, самоуправление, корпоративность и равноправие адвокатов», – поясняется в определении.
Кроме того, добавил Суд, поскольку проверка законности решений органов адвокатской палаты, в том числе касательно дисциплинарной ответственности адвокатов, входит в сферу судебного контроля (определения КС от 17 июня 2013 г. № 907-О, от 21 мая 2015 г. № 1089-О, от 27 марта 2018 г. № 627-О, от 2 октября 2019 г. № 2658-О и др.), оспариваемые законоположения не могут рассматриваться как нарушающие конституционные права заявителей в указанном ими аспекте
Со ссылкой на свои ранее высказанные правовые позиции КС подчеркнул, что наделение адвокатских палат (их органов) контрольными и управленческими полномочиями, в том числе касающимися принятия обязательных для адвокатов решений по отдельным вопросам адвокатской деятельности, согласуется с особым публично-правовым статусом некоммерческих организаций подобного рода, в том числе профессионального сообщества адвокатов, которое не входит в систему органов публичной власти и действует независимо от них (постановления от 19 мая 1998 г. № 15-П, от 23 декабря 1999 г. № 18-П, от 19 декабря 2005 г. № 12-П и от 18 июля 2019 г. № 29-П).
«Следовательно, – отмечается в определении, – такое регулирование не выходит за пределы дискреции законодателя, а приведенные нормы сами по себе не могут рассматриваться как нарушающие конституционные права заявителя».
Конституционный Суд пояснил, что предъявление особых профессионально-этических требований к мнениям, суждениям и комментариям адвокатов, выражаемым ими публично, в том числе в Интернете, по поводу деятельности госорганов и должностных лиц, включая судей, обусловлено задачами и функциями адвоката, который, будучи независимым профессиональным советником по правовым вопросам, призван обеспечивать защиту прав и свобод человека и гражданина во взаимодействии с органами государственной власти – прежде всего судебной, – и должен стремиться поддерживать доверие граждан к ней, что согласуется с предписаниями ст. 29 Конституции и ст. 10 Конвенции о защите прав человека и основных свобод, устанавливающих пределы свободы слова.
КС также сослался на позицию ЕСПЧ, где подчеркивается, что адвокаты имеют право публично комментировать отправление правосудия, только если критика не выходит за рамки, применяемые к поведению членов адвокатской коллегии, и что вне зала суда адвокаты не могут позволить себе высказывания, которые настолько серьезны, что выходят за пределы допустимых комментариев без надежного фактического обоснования, а также они не могут высказывать оскорблений (постановления от 20 апреля 2004 г. по делу «Амихалакиоае против Республики Молдова», от 15 декабря 2005 г. по делу «Киприану против Кипра», от 23 апреля 2015 г. по делу «Морис против Франции» и т.д.).
При этом, как указано в определении, разрешение вопросов о том, были ли соблюдены Виталием Буркиным при выражении критики в Интернете в адрес судебной системы допустимые пределы осуществления права на свободу слова, исследованы ли правоприменительными органами все обстоятельства, имеющие значение для правильного рассмотрения и разрешения дела заявителя, дана ли судами надлежащая оценка установленным обстоятельствам, а также соразмерности применения к заявителю меры дисциплинарной ответственности в виде прекращения адвокатского статуса, связано с установлением и исследованием фактических обстоятельств и оценкой законности и обоснованности правоприменительных решений, что не входит в компетенцию Конституционного Суда. Также к компетенции КС не относится оценка оспариваемых заявителем положений КПЭА и Правил поведения адвокатов в Интернете, являющихся корпоративными актами.
«Позиция КС была прогнозируемой»
Комментируя «АГ» позицию Конституционного Суда, управляющий партнер АБ «Ахметгалиев, Хрунова и партнеры» Рамиль Ахметгалиев, представлявший интересы Виталия Буркина, отметил, что она была прогнозируемой и фактически известной.
«Во-первых, с того момента, как были рассмотрены дела Буркина и Филиппских, законодательство об адвокатуре претерпело изменения, в том числе касательно формирования составов квалифкомиссий и совета палаты, вступающие в силу с 1 марта, – пояснил он. – Кроме того, в прошлом году КС вынес определение по аналогичной жалобе Сергея Наумова, где заявитель указывал, что правовое регулирование дисциплинарного производства не отвечает критериям беспристрастности, поскольку один и тот же субъект – в частности, президент адвокатской палаты субъекта Федерации, – является лицом, которое и возбуждает дисциплинарное дело, и впоследствии фактически перепроверяет решение коллегиального органа палаты. В этом смысле КС ничего нового не сказал».
Единственное, добавил Рамиль Ахметгалиев, КС более подробно сослался на практику ЕСПЧ в части, касающейся доводов Виталия Буркина об ограничении права на свободу выражения мнения, однако при этом не дал им оценок, указав, что данный вопрос необходимо было рассматривать в нижестоящих судебных инстанциях. «В принципе, мы об этом вопрос и не ставили», – пояснил адвокат.
Рамиль Ахметгалиев подчеркнул, что необходимость прохождения высшей судебной инстанции обусловлена направлением жалобы в ЕСПЧ, в которой, в частности, указывается на нарушения принципа беспристрастности при рассмотрении дел заявителей. «Чтобы исчерпать все необходимые средства судебной защиты на национальном уровне, мы обратились в КС», – отметил адвокат, в заключение добавив, что данное определение также будет направлено в Европейский Суд для приобщения к жалобе, которая уже зарегистрирована.
«Автономия адвокатского сообщества полностью отвечает целям и задачам конституционного устройства и конституционного регулирования»
По мнению вице-президента Федеральной палаты адвокатов РФ Михаила Толчеева, КС в очередной раз подтвердил конституционность и обоснованность такого системообразующего для организации правосудия принципа, как независимость адвокатуры, – право данного института общественного устройства самостоятельно и автономно в рамках установленных процедур принимать решения, определяющие этические и организационные нормы профессионального сообщества. «Обобщая ранее высказанные позиции, КС сделал вывод, что подобная автономия адвокатского сообщества полностью отвечает целям и задачам конституционного устройства и конституционного регулирования», – считает он.
Михаил Толчеев добавил, что жалобы заявителей, адвокатский статус которых прекращен, направлены не на оспаривание обоснованности принятых органами адвокатского сообщества в отношении них решений. «Как и в ряде других обращений последнего времени, ставится под сомнение само право адвокатуры на независимость и наделение ее публичными функциями саморегуляции. Заявителями оспаривается право сообщества самому определять этические нормы профессии и осуществлять контроль за их соблюдением его членами», – пояснил он.
Вице-президент ФПА добавил, что КС неоднократно указывал, что такая важная составляющая общественного устройства, как оказание квалифицированной юридической помощи, не может быть оставлена без эффективного контроля. «С учетом этого утверждение заявителей о неконституционности установления обязанности адвоката соблюдать КПЭА, права адвокатского сообщества принять этот Кодекс и права органов адвокатского сообщества возлагать ответственность за его нарушение является требованием о передаче этих функций госорганам, – подчеркнул он. – Это требование обосновывается недоверием к способности органов адвокатского самоуправления осуществлять этическое и организационное регулирование профессии и преувеличением способности государственно-чиновничьего управления адвокатурой».
Однако, отметил Михаил Толчеев, подобное заявление о недееспособности адвокатуры, недоверие к общественному институту и его способности эффективно регулировать деятельность членов сообщества конституционно несостоятельно: «На это неоднократно указывалось в актах КС, в том числе в рассматриваемом определении. Предусмотренная законом автономия адвокатуры в этическом и организационном саморегулировании, организация ее на принципах самоуправления и независимости является частью конституционных основ общественной организации».
По его мнению, учитывая, что адвокатура наряду с органами, осуществляющими уголовное преследование, и судом является соотправителем правосудия, необходимо обеспечить баланс контрольно-властных полномочий в отношениях между указанными субъектами. «Именно в силу данного публичного предназначения адвокатов и адвокатских палат организация контроля их деятельности не предполагает возможности осуществления внешнего управления и этического регулирования и основана на иных принципах», – пояснил вице-президент ФПА.
В силу специфики общественных отношений данного типа, добавил Михаил Толчеев, контрольная функция осуществляется путем определения нормативных правил организации адвокатского сообщества, а также возможности судебного оспаривания решений, принимаемых советами палат, в предусмотренных законом случаях.
«Регулирование этических принципов профессии, а также юрисдикционные полномочия в отношении членов корпорации и ее самоорганизации делегируются органам адвокатского самоуправления посредством нормативно закрепленных процедур, реализуемых адвокатами конкретной адвокатской палаты субъекта Федерации. В данном самоограничении государственной монополии контроля и делегировании указанной публичной функции органам адвокатского сообщества проявляется забота конституционного законодателя о соблюдении баланса и обеспечении независимости различных субъектов осуществления правосудия. Именно невозможность такого внешнего контроля представляет собой механизм, обеспечивающий конституционное право каждого на квалифицированную юридическую помощь независимого профессионала», – заключил вице-президент ФПА.
«Заявители замахнулись на принцип независимости адвокатуры»
В комментарии пресс-службе ФПА вице-президент ФПА, председатель Комиссии Совета ФПА по защите прав адвокатов, первый вице-президент АП г. Москвы Генри Резник отметил, что позиция КС не могла быть иной. «КС РФ подтвердил, что адвокатура является независимой неправительственной организацией, выполняющей публично-правовые функции», – пояснил он.
По мнению Генри Резника, заявители замахнулись на принцип независимости адвокатуры, оспаривая право сообщества решать внутренние вопросы своей жизни путем принятия внутрикорпоративных актов, главный из которых – КПЭА. «Этика – это сердцевина адвокатской профессии. Эта независимость адвокатуры, о которой напомнил Конституционный Суд, можно считать, закреплена в ст. 15 Конституции, где указано, что общепризнанные принципы и нормы международного права являются составной частью российской правовой системы. Независимость института адвокатуры – это уже общепризнанный принцип международного права», – подчеркнул вице-президент ФПА.
Генри Резник обратил внимание на важность того, что КС отметил гарантии прав адвокатов, которые подвергаются дисциплинарным санкциям: они заключаются в том, что все решения органов адвокатского самоуправления подлежат судебному контролю. «В данном случае заявители, недовольные конкретными судебными решениями, совершенно неосновательно перенесли спор о фактах в Конституционный Суд, атаковав основы существования адвокатуры, – отметил он. – Понятно, что КС не мог иначе отреагировать и указал, что такая подмена совершенно недопустима и что конкретные факты, которые были расценены определенным образом квалификационными комиссиями и судами, не могут быть предметом рассмотрения Конституционного Суда».
Кроме того, отметил Генри Резник, статус адвокатуры как независимого института гражданского общества не может подвергаться сомнению. «Претензии заявителей – это попытка подменить решение внутрикорпоративных вопросов органами адвокатского самоуправления полным государственным контролем. На мой взгляд, так ставить вопрос могут только лица, чужеродные профессии адвоката. При этом я совершенно не даю оценку конкретным спорам, которые были между адвокатами и органами адвокатского самоуправления их палат. Но использовать расхождение во мнениях для того, чтобы фактически поставить под сомнение базовые основы существования адвокатуры, полагаю, могут только люди, которым эти принципы просто-напросто не близки», – считает он.
По мнению вице-президента ФПА, определение утвердило полную конституционность основных положений Закона об адвокатуре и КПЭА как внутрикорпоративного акта, который принят Всероссийским съездом адвокатов по предписанию законодателя. «Получается так: государство независимость адвокатуры признает, а люди, которые числились адвокатами, эти принципы хотят ликвидировать. Это печально», – заключил он.