«АГ» стало известно, что 8 мая в одной из крупных московских коллегий адвокатов был произведен обыск на основании решения Мещанского районного суда г. Москвы. Производство следственного действия было инициировано в связи с предварительным расследованием уголовного дела по факту причинения неустановленными лицами материального ущерба Российской Федерации.
Суд установил, что госкорпорацией был объявлен конкурс на право заключения договора на юридическое обслуживание. Согласно выводам следственных органов, не установленные следствием лица с целью хищения денежных средств подготовили экспертное заключение, на основании которого между госкорпорацией и председателем коллегии адвокатов были подписаны договоры на юридическое сопровождение по завышенным ценам. Позже Счетная палата РФ установила необоснованное расходование денежных средств в рамках оплаты юруслуг, выразившееся в дублировании задач и функций юридического отдела и отдела договорной работы госкорпорации. Поскольку, как указано в судебном постановлении, следствием проверяется причастность к преступлению в том числе председателя коллегии, суд разрешил производство обыска в служебных помещениях, используемых членами коллегии для осуществления адвокатской деятельности. Обыск был санкционирован с целью отыскания финансово-хозяйственных документов, содержащих сведения о выплаченных вознаграждениях и командировочных расходах адвокатов коллегии за период с начала 2008 г. по настоящее время.
Комментируя судебное постановление, зампредседателя Комиссии по защите прав адвокатов Совета АП г. Москвы Александр Пиховкин назвал его «трагическим эпизодом в истории российской адвокатуры». «Совершенно запутавшись в поиске способа придать вид законности санкции на обыск, суд разрешил производство обыска в отношении одного адвоката, при этом осенив именем закона обыск во всех помещениях коллегии, насчитывающей в своем составе под 100 адвокатов», – констатировал он. Зампредседателя Комиссии подчеркнул, что суд разрешил отыскание и изъятие не конкретных, наделенных индивидуально-определенными признаками документов, как того требует закон, а «огромного документационного массива, определенного лишь общим родовым признаком “финансово-хозяйственные документы”». «Но, видимо, и это суду показалось недостаточным, – продолжает он. – Своим постановлением суд разрешает тотальное изъятие всей финансово-хозяйственной документации многочисленного адвокатского образования не за определенную дату, не за месяц и даже не за год, а за 10 лет! И делает это на фоне грубейшего нарушения требований ч. 1 ст. 450.1 УПК РФ, а именно в отсутствие возбужденного уголовного дела или привлечения в качестве обвиняемого хотя бы одного из адвокатов, состоящих в коллегии. Отдельным абзацем в резолюции постановления суд обязывает следствие “засилить” все это безобразие, обеспечив присутствие представителя адвокатской палаты в порядке ст. 450.1 УПК РФ».
В порядке реализации своих полномочий представителя АП г. Москвы Александр Пиховкин заявил ходатайство о представлении в соответствии со ст. 450.1 УПК РФ постановления о возбуждении уголовного дела в отношении кого-либо из адвокатов коллегии или привлечении в качестве обвиняемого по уголовному делу. Однако следователь не предъявил его для ознакомления, пояснив, что дело расследуется в отношении неустановленных лиц.
Анализируя проблему производства обыска без возбуждения уголовного дела в отношении адвоката или привлечения его в качестве обвиняемого в нарушение требований ч. 1 ст. 450.1 УПК РФ, Александр Пиховкин подчеркнул, что, по его мнению, она заключается не в действиях следственных органов, а в позиции судов, такие действия санкционирующих. «У меня как у адвоката и представителя палаты нет претензий к следователю. Он заявил в суд ходатайство, в котором заложил максимум своих желаний относительно подлежащих изъятию документов. Стремясь отыскать и изъять всю документацию коллегии за 10 лет ее деятельности, следователь мог руководствоваться множеством намерений, в том числе и благих. Но законодатель не зря предусмотрел требование судебной проверки ходатайств следствия. Очевидно, что, когда речь идет о правах человека, в том числе о соблюдении прав адвоката как профессионального участника уголовно-правовых отношений, законодатель отводит суду роль не статиста, а верховного арбитра в регулировании таких правоотношений. Суды, однако, порой с нездоровым энтузиазмом не только “подмахивают” ходатайства следствия, но еще и творчески домысливают их», – отметил он.
После того как было установлено, что в отношении адвокатов коллегии отсутствуют возбужденные уголовные дела и никто из них не привлечен в качестве обвиняемого, представителем палаты было заявлено ходатайство следователю о немедленном прекращении обыска как не соответствующего требованиям ч. 1 ст. 450.1 УПК РФ. Также Александр Пиховкин указал на то, что имевшаяся в санкции суда формулировка «финансово-хозяйственные документы» слишком широка и относится скорее к родовым признакам, нежели к определению конкретных предметов, подлежащих изъятию, как того требует закон. Заявление с аналогичными основаниями было приобщено в качестве замечаний и дополнений к протоколу обыска (ходатайства и заявление есть в распоряжении «АГ»).
Комментируя проблему оставления заявленных ходатайств без внимания, Александр Пиховкин отметил, что, по его мнению, это неудивительно, хоть и неправильно. «У нас исторически сложилось такое положение, в котором при взаимоотношениях адвоката и правоохранителя законность действий последнего презюмируется. Право сильного превалирует над правом как совокупностью узаконенных норм и правил, – пояснил он. – Впоследствии можно оспорить такие действия следователя и в определенных случаях даже добиться их отмены в суде по основаниям незаконности. Но непосредственно производство следственного действия по основаниям незаконности остановить крайне сложно».
Он сообщил, что в ходе многочасового обыска его участникам удалось установить благотворное сотрудничество и достичь согласия в том, что касалось порядка производства обыска и отражения хода производства в процессуальных документах. «Без понимания того важного обстоятельства, что мы не враги, а лишь процессуальные оппоненты, эффективная защита прав будет невозможна. Этот принцип введен еще 10 лет назад отцами-основателями Комиссии по защите прав адвокатов Совета АП г. Москвы Генри Резником и Робертом Зиновьевым и свято соблюдается в настоящее время». Назвав этот обыск примером конструктивного взаимодействия представителей правоохранительного органа и корпорации, он отметил: «При вопиющей незаконности правовых оснований, по которым производилось следственное действие, непосредственно к производству обыска у меня претензий нет. Это был сплошной обыск – с полным последовательным исследованием всех мест возможного хранения документов и их содержимого во всех помещениях адвокатского образования. Следователь и я в полном соответствии с законом производили совместный осмотр отысканных документов. При указании на их неотносимость к судебному постановлению следователь соглашался, и осмотр таких документов немедленно прекращался. В этом смысле данный обыск можно назвать образцовым».
Зампредседателя Комиссии отметил, что у него не возникает вопросов к следователю, поскольку он лишь добивался реализации интереса организации, которую уполномочен представлять. «Но я испытываю недоумение в отношении санкции уважаемого судьи Мещанского районного суда г. Москвы, благодаря которой стало возможным масштабное нарушение профессиональных прав большого числа адвокатов и невообразимого числа их доверителей», – отметил он.
Александр Пиховкин сообщил «АГ», что планирует обжаловать указанное постановление суда в Московский городской суд. «Считаю, что возвращение ситуации, касающейся судебного разрешения обыска, в правовое русло необходимо рассматривать в качестве одного из зримых проявлений борьбы корпорации за сохранение уважения к суду как к органу осуществления правосудия», – подчеркнул он.
В заключение Александр Пиховкин обратился к коллегам с призывом и напоминанием о необходимости принятия мер к самозащите при нарушении профессиональных прав: «Обыск проходил в отсутствие представителя коллегии. Это необъяснимо и недопустимо. Ни Комиссия по защите прав адвокатов, ни институт представителей адвокатской палаты не в состоянии подменить собой адвоката, самостоятельные первоначальные действия которого по защите собственных профессиональных прав являются основанием для наиболее эффективного их восстановления».
Председатель Комиссии по защите прав адвокатов АП г. Москвы Роберт Зиновьев, комментируя для «АГ» произведенный обыск, назвал его недопустимым и подчеркнул правильность действий полномочного представителя палаты Александра Пиховкина. «Договоры на юридическое сопровождение были заключены с председателем коллегии адвокатов. Он и выступил фигурантом дела. В такой ситуации следствие должны интересовать лишь контракты, в соответствии с которыми расходовались крупные государственные бюджетные средства, и акты приема-передачи денежных средств. Изъятие досье и адвокатских дел, финансовых документов, отчетности всех адвокатов адвокатского образования явилось выходом за пределы предмета расследования, что привело к грубейшему попранию прав адвокатов и нарушению адвокатской тайны. Нельзя тревожить все крупное адвокатское образование под предлогом расследования дела в отношении одного адвоката».
Председатель Комиссии отметил, что эта ситуация напоминает дело Александра Баляна, который вместе с другими заявителями в Конституционном Суде настаивал на том, что институт адвокатской тайны – условие «эффективной деятельности адвокатуры» и «важная гарантия обеспечения права граждан на квалифицированную юридическую помощь». КС РФ вынес тогда Постановление № 33-П, послужившее в том числе причиной принятия специальной нормы УПК – ст. 450.1, которая, однако, не всегда соблюдается правоприменителями. Роберт Зиновьев рассказал, что суды часто санкционируют производство обыска, в нарушение закона не указывая конкретные предметы и документы, подлежащие изъятию. Порой суды ограничиваются формулировками «и все иное, что может представлять интерес для следствия». По его словам, та легкость, с которой суды выносят подобные постановления, является недопустимой.
