8 июня Верховный Суд РФ вынес Определение № 305-ЭС23-1000 по делу № А40-242751/2020 о включении в реестр требований кредиторов должника задолженности по взыскании компенсации морального вреда в пользу ребенка, родившегося после гибели отца в результате несчастного случая на производстве.
В сентябре 2018 г. в результате несчастного случая на производстве погиб Павел Офицеров, сын которого Вячеслав родился уже после этого. Сам производственный инцидент возник по причине неудовлетворительной организации производства работ и нарушения норм охраны труда; согласно заключению госинспектора ответственность за него разделили ООО «МаксиСклад» и ООО «Надо». Впоследствии суд общей юрисдикции установил, что Павел Офицеров после своего увольнения из «МаксиСклада» продолжал работать там сервисным менеджером, а сам несчастный случай со смертельным исходом произошел в рабочее время при исполнении им трудовых обязанностей, обусловленных производственным заданием и заявками общества.
Далее общество «МаксиСклад» подверглось процедуре банкротства, и вдова покойного Елена Офицерова обратилась в Арбитражный суд г. Москвы с заявлением о включении в реестр требований кредиторов должника задолженности в 1 млн руб. в качестве компенсации морального вреда. По мнению заявительницы, гибель супруга причинила глубокие нравственные страдания ее сыну, родившемуся после смерти отца и навсегда лишенному отцовской заботы и опеки.
Суд отказал в удовлетворении заявления со ссылкой на необходимость рассмотрения вопроса о взыскании морального вреда вне рамок банкротного дела, а апелляция и окружной суд поддержали его определение. В частности, апелляция указала, что ребенок был рожден уже после смерти отца и не имел к нему глубокой устойчивой привязанности, не осознавал его утраты и не мог испытывать физических и нравственных страданий от этого.
Изучив кассационную жалобу Елены Офицеровой, Судебная коллегия по экономическим спорам Верховного Суда со ссылкой на Постановление КС РФ от 26 октября 2021 г. № 45-П напомнила, что действующее регулирование не предполагает безусловного отказа в компенсации морального вреда лицу, которому физические или нравственные страдания причинены в результате утраты близкого человека, в том числе когда к моменту его смерти или наступления обстоятельств, приведших к ней, член семьи потерпевшего (его ребенок) еще не родился. Такой механизм защиты личных неимущественных прав и нематериальных благ, предоставляя гражданам возможность самостоятельно выбирать адекватные способы судебной защиты, не освобождает их от бремени доказывания самого факта причинения морального вреда и от обоснования размера денежной компенсации.
Однако, как заметил Верховный Суд, обстоятельства дела могут свидетельствовать о причинении лицу физических или нравственных страданий действиями, которые явным образом нарушают его личные неимущественные права либо посягают на принадлежащие ему нематериальные блага. Это в полной мере относится к конкретной жизненной ситуации, обусловленной смертью одного из родителей, когда факт причинения морального вреда ребенку во всяком случае должен презюмироваться, в том числе если на момент смерти отца ребенок еще не родился (Постановление КС РФ от 2 марта 2023 г. № 7-П).
ВС пришел к выводу, что занятая судами позиция по делу недопустима с точки зрения правовой логики и ведет умалению юридической и социальной значимости родственных связей между погибшим отцом и родившимся после его смерти ребенком, в том числе в сравнении с ситуацией, когда ребенок родился до смерти отца. «Вопреки выводу судов, родившийся после смерти родителя ребенок с неизбежностью осознает лишение отцовской заботы (душевного тепла) и опеки со стороны самого близкого родственника, что предполагает возникновение у него физических и нравственных страданий. Вина общества в причинении вреда, повлекшего смерть работника Павла Офицерова в результате несчастного случае на производстве, подтверждена заключением государственного инспектора труда, а также установлена вступившими в законную силу судебными актами суда общей юрисдикции», – заметил Суд.
Он добавил, что ранее суд общей юрисдикции частично удовлетворил иск Елены Офицеровой о взыскании морального вреда с общества «Надо», которое наравне с должником было признано ответственным лицом за произошедший несчастный случай. Таким образом, у нижестоящих судов не было оснований для отказа в удовлетворении заявления кассатора. При разрешении спора о компенсации морального вреда судам нужно оценить конкретные незаконные действия причинителя вреда, соотнести их с тяжестью причиненных потерпевшему физических и нравственных страданий и индивидуальными особенностями его личности, учесть заслуживающие внимания фактические обстоятельства дела, а также требования разумности и справедливости, соразмерности компенсации последствиям нарушения прав (п. 25 Постановления Пленума ВС РФ от 15 ноября 2022 г. № 33 «О практике применения судами норм о компенсации морального вреда»). Таким образом, ВС отменил судебные акты нижестоящих инстанций и вернул дело на новое рассмотрение в АСГМ.
Управляющий партнер юридической компании «ЮКО» Юлия Иванова считает, что определение Верховного Суда, хотя и вынесено в рамках дела о банкротстве и связано со включением требования в реестр кредиторов, в первую очередь представляет интерес именно с точки зрения применения норм общегражданского законодательства о возмещении морального вреда. «Рассматриваемый судебный акт является первым, вынесенным высшей судебной инстанцией по конкретному спору о возмещении морального вреда в соответствии с позицией Постановления КС РФ от 2 марта 2023 г. № 7-П. В первую очередь в рассматриваемом судебном акте подтверждена возможность компенсации морального вреда, выразившегося в лишении действиями причинителя вреда возможности в будущем приобрести личные неимущественные права или иные нематериальные блага – в рассматриваемом деле таким нематериальным благом стала возможность общения с отцом», – заметила она.
По словам эксперта, исходя из социальной и юридической значимости родственных связей между погибшим отцом и родившимся после его смерти ребенком, ВС РФ подчеркнул, что родившийся после смерти родителя ребенок с неизбежностью осознает лишение отцовской заботы и опеки со стороны самого близкого родственника, что предполагает возникновение у него физических и нравственных страданий. «Поэтому, вопреки общему правилу о распределении бремени доказывания в спорах о возмещении морального вреда, смерть близкого человека как результат противоправных действий причинителя вреда презюмирует причинение морального вреда. Необходимо отметить и еще один аспект этого дела, связанный именно с производством по делу о банкротстве. Суд первой инстанции, отказывая в удовлетворении требования, указал на необходимость рассмотрения вопроса о взыскании морального вреда вне рамок дела о банкротстве судом общей юрисдикции. Однако ВС РФ указал на необходимость рассмотрения по существу именно в рамках дела о банкротстве требования о возмещении морального вреда, причиненного должником до принятия к производству заявления о признании последнего банкротом», – обратила внимание Юлия Иванова.
Руководитель практики разрешения судебных споров и банкротства компании Kept Лидия Солодовникова полагает, что в этом определении ВС развивает подход, отраженный Конституционным Судом в Постановлении КС № 7-П/2023. «При этом не имеет значения возникновение правоспособности гражданина в момент утраты близкого. Представляется спорной квалификация причинения морального вреда ребенку, который не родился на момент смерти отца. Однако в законодательстве отсутствует иной механизм, который позволил бы защитить права ребенка в связи с утратой отца. ВС, предоставляя заявительнице возможность включить свои требования, основанные на причинении морального вреда ребенку, в реестр требований кредиторов должника, принял справедливое решение. Вместе с тем возникают процессуальные вопросы, связанные с рассмотрением данного заявления в рамках дела о банкротстве. Поскольку моральный вред не подтвержден актом суда общей юрисдикции, такое требование могло быть оставлено без рассмотрения. В этом деле Верховный Суд пошел по пути максимальной защиты прав пострадавшего лица», – полагает она.
Адвокат, руководитель адвокатской практики Ulezko.legal Александра Улезко отметила, что определение ВС является логическим продолжением нового положительного подхода Конституционного Суда к возможности взыскания морального вреда в пользу неродившегося ребенка, изложенного в Постановлении от 2 марта 2023 г. № 7-П: «Верховный Суд дословно повторил слова из постановления КС РФ о том, что обратное недопустимо с точки зрения правовой логики и ведет к ситуации, при которой умаляется юридическая и социальная значимость родственных связей между погибшим отцом и родившимся после его смерти ребенком. Ранее, действительно, практика была иная, поэтому судебными актами нижестоящих инстанций по делу Елены Офицеровой во включении в реестр морального вреда было отказано».
Это определение, как отметила эксперт, положительно повлияет на практику, однако права кредитора едва ли будут восстановлены, так как требование о компенсации морального вреда в пользу ребенка должно быть учтено после требований, включенных в реестр, поскольку оно заявлено после закрытия реестра требований кредиторов. «До 29 сентября 2015 г. моральный вред включался в первую очередь реестра требований кредиторов. Затем вступили в силу изменения Закона о банкротстве, внесенные Федеральным законом от 29 июня 2015 г. № 186-ФЗ, в соответствии с которыми требования о компенсации морального вреда стали удовлетворяться в третью очередь. Это спорное решение, так как в подавляющем большинстве случаев законодатель придает важнейшее значение такого рода требованиям. В частности, в соответствии с п. 5 ст. 213.28 Закона о банкротстве требования о компенсации морального вреда сохраняют силу и могут быть предъявлены после окончания производства по делу о банкротстве гражданина. Если бы требования о компенсации морального вреда включались в первую очередь реестра, то его закрытие позволяло бы в деле “МаксиСклада” применить п. 5 ст. 142 Закона о банкротстве, в соответствии с которым требования подлежали бы удовлетворению после завершения расчетов с кредиторами первой очереди, заявленные в установленный срок, но все равно приоритетно перед требованиями других очередей. В противном случае требования Елены Офицеровой будут удовлетворяться после требований всех трех очередей, включенных в реестр», – пояснила Александра Улезко.
