21 декабря Пленум Верховного Суда утвердил Обзор судебной практики по спорам об установлении требований залогодержателей при банкротстве залогодателей. Отмечается, что документ был подготовлен в целях обеспечения единообразных подходов к разрешению таких споров по результатам изучения и обобщения судебной практики.
Включение в реестр требований кредиторов
Согласно п. 1 обзора для целей включения требования залогодержателя в реестр требований кредиторов несостоятельного залогодателя сомнения относительно того, имеется предмет залога у последнего или нет, толкуются в пользу залогодержателя.
Отмечается, что если впоследствии имущество не отыщется, права должника и его незалоговых кредиторов не будут существенным образом нарушены фактом признания банка залогодержателем, поскольку в этом случае торги по продаже заложенного имущества не состоятся по причине его отсутствия и залоговый кредитор не получит исполнение за счет реализации предмета залога. Если же автомашина будет обнаружена, отказ в признании залогового статуса создаст серьезные препятствия для реализации кредитором прав залогодержателя. Поэтому для целей включения требования залогодержателя в реестр сомнения относительно того, имеется предмет залога у несостоятельного залогодателя или нет, толкуются в пользу залогодержателя.
Адвокат, управляющий партнер «ШИП» Денис Шашкин отметил: на практике часто бывает, что предмет залога либо отсутствует, либо его сложно обнаружить. Особенно это касается движимого имущества. В такой ситуации, считает он, права кредитора должны быть защищены толкованием сомнений в его пользу.
Исходя из п. 2 в случае продажи заложенного имущества в процедуре конкурсного производства по цене, превышающей оценочную стоимость, объем реально погашаемых требований залогового кредитора определяется фактически полученной выручкой и не ограничен данной оценочной стоимостью. ВС указал, что приведенная правовая позиция действует и в том случае, когда залогодатель является должником по основному обязательству, поскольку она вытекает из универсальных правил о залоге (ст. 334 и 337 ГК). Данный подход также применим в деле о банкротстве при исчислении суммы долга, подлежащего погашению за счет стоимости заложенного имущества при оставлении его залогодержателем за собой.
Адвокат МКА «ВЕРДИКТЪ» Юнис Дигмар заметил, что данная позиция практически дословно повторяет разъяснения, которые были даны в п. 18 Обзора судебной практики Верховного Суда № 1 (2017), и ничего нового в смысле правоприменения в указанный вопрос не вносит. «Как и в п. 18 Обзора № 1 за 2017 г., так и в п. 2 комментируемого тематического обзора приведены правила о том, что оценочная стоимость предмета залога при включении требования залогового кредитора в РТК носит лишь учетный характер и при продаже заложенного имущества по цене, превышающей указанную стоимость, объем реально погашаемых требований залогового кредитора зависит от фактически полученной выручки. Данный вывод последовательно был высказан Судебной коллегией по экономическим спорам ВС в Определении от 28 октября 2021 г. № 306-ЭС21-10251 по делу № А65-19521/2017 и в Определении от 1 сентября № 305-ЭС20-8100 (2) по делу № А40-81674/2019. Также аналогичная позиция была высказана в абз. 5 п. 1 и п. 20 Постановления Пленума ВАС РФ от 23 июля 2009 г. № 58 “О некоторых вопросах, связанных с удовлетворением требований залогодержателя при банкротстве залогодателя”. Поскольку до высшей судебной инстанции до настоящего времени доходят споры, связанные с правильным применением указанной позиции, судя по всему, ВС решил включить данную позицию в специализированный обзор, с тем чтобы полностью исключить иную правоприменительную практику», – предположил адвокат.
По мнению Дениса Шашкина, справедливой является позиция, когда кредитор вправе получить большую стоимость от вырученных от продажи средств, чем это определено оценкой. «В ситуациях, когда в результате торгов сумма повышается, права кредитора на удовлетворение его требований (при условии не превышения всей суммы требований) также должны быть повышены, ведь кредитор рассчитывал на ликвидность имущества при принятии его в залог», – указал он.
Согласно п. 3 обзора требование кредитора, обеспеченное залогом движимого имущества должника, не раскрытое публично путем включения соответствующих сведений в реестр уведомлений о залоге, по общему правилу не может быть установлено в деле о банкротстве как залоговое.
Денис Шашкин заметил, что, с одной стороны кредитор имеет право на залог и рассчитывает на него, а с другой, не проявив должную осмотрительность и не внеся в реестр уведомление, не получит преимущественные права. Однако Верховный Суд оставил шанс кредитору все же получить часть выручки, причитающейся как залоговому кредитору, через урегулирование разногласия в порядке ст. 60 Закона о банкротстве. В то же время, по его мнению, остается и место для злоупотреблений, когда при равных условиях кредиторы все же смогут получать права, хотя сведения о залоге и не были раскрыты публично либо залог был оформлен позже. При этом определяющим фактором для получения кредитором выручки как залоговым является осведомленность иных кредиторов о совершенном залоге.
Юнис Дигмар отметил, что в п. 3 приведены позиции по трем разным делам, и если по первым двум делам вопросов не возникает, поскольку в отсутствие записи в реестре уведомлений о залоге либо при его несвоевременном внесении (к примеру, незадолго до банкротства залогодателя) в силу предписания п. 4 ст. 339.1 ГК залогодатель не вправе ссылаться на наличие залога, то третье дело представляет интерес. Владение предметом залога даже в отсутствие записи в реестре, по мнению Верховного Суда, создает презумпцию осведомленности третьих лиц о существующем залоге. «Безусловно, формальная логика, связанная с достижением эффекта публичности залога путем передачи владения залоговым имуществом, в представленных разъяснениях есть. Но, на мой взгляд, создание презумпции в интересах такого кредитора в противовес интересам других конкурирующих кредиторов, которые могут и не обладать информацией о доказательствах, подтверждающих факт такого владения, не совсем рационально в рамках рассмотрения банкротных споров. Здесь было бы целесообразно сделать обратную презумпцию невладения предметом залога, опровергнув которую, кредитор мог бы получить статус залогового, представив относимые и допустимые доказательства своего владения», – посчитал адвокат.
Исходя из п. 4 документа наличие судебного акта о принятии в отношении имущества должника обеспечительных мер в виде ареста не является достаточным основанием для признания требования кредитора обеспеченным залогом арестованного имущества в деле о банкротстве должника. Названные меры, по сути, выступают не способом обеспечения исполнения обязательства как такового, а являются особым механизмом, направленным на фактическую реализацию судебного решения о взыскании задолженности. Они действует в рамках общих правил исполнения.
Данная позиция, отметил Юнис Дигмар, в частности, была высказана в Определении ВС от 27 февраля 2017 г. № 301-ЭС16-16279 по делу № А11-9381/2015. «Основной вывод, который следует из указанного определения, – принятие обеспечительных мер в отношении спорного имущества должника не порождает право залога. Этот вывод полезно сравнить с позицией, высказанной в Определении Верховного Суда от 20 апреля № 308-ЭС21-26679 по делу № А53-24369/2019, в которой Суд высказал следующую мысль: наложение ареста на имущество в качестве обеспечения иска в рамках иного ординарного гражданского дела предоставляет право взыскателю требовать исключения такого имущества из конкурсной массы должника, – пояснил он. – То есть из двух вышеуказанных определений следует вывод: залоговый приоритет при обеспечении иска не возникает, а вот исполнительский приоритет возникнуть может, соответственно, можно требовать обратить взыскание не в рамках дела о банкротстве, а в рамках исполнительного производства, предварительно исключив имущество из конкурсной массы».
В соответствии с п. 5 требование кредитора, удерживающего движимую вещь должника, включается в реестр как обеспеченное залогом и удовлетворяется в порядке, предусмотренном ст. 138 Закона о банкротстве.
Юнис Дигмар обратил внимание, что данная правовая позиция приведена в Определении ВС от 27 июня 2019 г. № 301-ЭС19-2351 по делу № А82-25746/2017 и основана на ст. 360 ГК РФ о праве ретентора удовлетворить свое требование из стоимости удерживаемой вещи в объеме и порядке, предусмотренных для удовлетворения требований, обеспеченных залогом. «Однако в указанном случае мы сталкиваемся вновь с противопоставлением интересов такого ретентора и иных конкурирующих кредиторов. Полагаю, что логика размышлений и рассмотрение указанной категории споров должны осуществляться с учетом двух основных моментов: наличия либо отсутствия на федеральном ресурсе соответствующего сообщения об удержании вещи в порядке, предусмотренном Законом от 12 ноября 2019 г. № 377-ФЗ, а в случае отсутствия такой записи – опровержением ретентором презумпции отсутствия удержания», – указал он. По мнению адвоката, данное обстоятельство позволит уравнять процессуальные возможности оппонирующих сторон.
Конкурсная масса и реконструкция предмета залога
Согласно п. 6 в случае отказа покупателя от исполнения договора купли-продажи недоброкачественной вещи и банкротства продавца этой вещи покупатель вправе включить в реестр свое денежное требование о возврате уплаченной им цены договора как обеспеченное залогом проданной вещи, возвращенной в конкурсную массу.
В п. 7 обзора указано, что при банкротстве продавца недоброкачественной вещи, не исполнившего обязательство по возврату цены договора покупателю, последний не может быть признан залоговым кредитором, если он отказался вернуть купленную вещь в конкурсную массу.
Комментируя оба пункта, Денис Шашкин указал, что расторжение договора купли-продажи или отказ от договора в связи с продажей продавцом-банкротом некачественной вещи и невозврат этой вещи в конкурсную массу не порождают прав залогового кредитора. «Пока вещь не возвращена в конкурсную массу, права залогового кредитора у покупателя не возникают. Согласие на передачу и возврат некачественной вещи, которая является обеспечением возврата уплаченных за нее средств, представляет для кредитора право стать залоговым», – отметил он.
Как указано в п. 8, при переработке, реконструкции предмета залога и т.п. залогодержатель вправе предъявить несостоятельному залогодателю требование о признании обязательства обеспеченным залогом вновь образованного объекта.
Юнис Дигмар посчитал, что приведенная позиция представляет собой яркий пример проявления свойства эластичности права залога, закрепленного в п. 2 ст. 345 ГК. При этом, как следует из указанных разъяснений, для реализации указанного свойства вовсе не обязательно строго следовать принципу внесения, закрепленному в п. 2 ст. 8.1, п. 2 ст. 223 ГК, ч. 3 ст. 1 Закона о госрегистрации недвижимости, п. 52 Постановления Пленумов ВАС и ВС № 10/22 от 29 апреля 2010 г. «О некоторых вопросах, возникающих в судебной практике при разрешении споров, связанных с защитой права собственности и других вещных прав», поскольку отсутствие записи при модификации залогового имущества не влечет прекращение залога.
Исходя из п. 9 при ипотеке земельного участка для целей включения требования залогодателя в реестр оно считается обеспеченным залогом как самого участка, так и объекта незавершенного строительства, правомерно возведенного на данном участке после заключения договора об ипотеке.
По мнению Дениса Шашкина, справедливо, что такие вновь возникшие объекты сохраняют обеспечение прав залогового кредитора. «Хотя является спорным вопрос возникновения прав на объект недвижимости, возведенный на обремененном ипотекой земельном участке, ведь такие объекты могут быть в сотни раз дороже обеспеченного залогом земельного участка, переход их в конкурсную массу с предоставлением преимущества залоговому кредитору может нарушить права других кредиторов и самого должника», – заметил адвокат.
Иные вопросы
В п. 10 обзора указывается, что при гибели предмета залога залоговый приоритет распространяется не только на сумму страхового возмещения, но и на начисленные на эту сумму проценты.
Согласно п. 11 организация, совместно с другими лицами предоставившая обеспечение и частично исполнившая обязательство перед кредитором, вправе получить компенсацию от несостоятельного залогодателя (другого солидарного должника) в деле о банкротстве последнего лишь в сумме, определяемой по правилам ст. 325 ГК. Соответствующее требование организации подлежит удовлетворению после полного удовлетворения требования кредитора по основному обязательству.
ВС отметил, что предоставившие обеспечение аффилированные лица являются солидарными должниками по отношению к кредитору. При исполнении одним из таких солидарных должников обязательства перед кредитором его отношения с другими выдавшими совместное обеспечение членами группы регулируются не правилами о суброгации, а положениями п. 2 ст. 325 ГК: он вправе предъявить регрессные требования к каждому из лиц, выдавших обеспечение, в сумме, соответствующей их доле в обеспечении обязательства, за вычетом доли, падающей на него самого. Таким образом, право регрессного требования к остальным должникам в обеспечительном обязательстве имеет не любой исполнивший обязательство, а лишь тот, кто исполнил обязательство в размере, превышающем его долю, и только в приходящейся на каждого из остальных должников части.
В соответствии с п. 12 обзора, если возврат бюджетных средств, выплаченных бенефициару по государственной (муниципальной) гарантии, осуществляется с использованием гражданско-правового механизма уступки бенефициаром своего требования публично-правовому образованию на основании договора, то гарант вправе реализовать перешедшие к нему права залогодержателя в деле о банкротстве залогодателя, предоставившего обеспечение по тому же основному обязательству, что и гарант.
Согласно п. 13 документа освобождение в рамках дела о банкротстве гражданина-должника по основному обязательству от дальнейшего исполнения его обязательств не прекращает залог третьего лица, если до этого освобождения кредитор предъявил требование залогодателю в суд или в ином установленном законом порядке.
