Верховный Суд опубликовал Определение № 305-ЭС22-11746 по делу № А40-227502/2021 о принятии обеспечительных мер в отношении церкви Николая Чудотворца Никольско-Рогожской общины по заявлению Департамента культурного наследия г. Москвы, обратившегося в суд с иском к собственнику данного объекта об обязании выполнить работы по сохранению объекта культурного наследия регионального значения.
Основанием для подачи иска Департаментом в адрес ООО «Альтавир» послужило неисполнение последним публично-правовой обязанности по сохранению принадлежащего ему на праве собственности объекта культурного наследия. Одновременно истец подал заявление о принятии обеспечительных мер в виде запретов обществу совершать действия, направленные на отчуждение церкви, а Управлению Росреестра по г. Москве – осуществлять какие-либо регистрационные действия в отношении спорного объекта.
Арбитражный суд г. Москвы отказал в удовлетворении исковых требований в полном объеме со ссылкой на то, что принятие испрашиваемых обеспечительных мер ограничит правомочия ответчика как собственника здания, а при переходе права собственности на здание другому лицу оно останется объектом культурного наследия, в отношении которого новый собственник приобретет обязанности, связанные с его сохранением.
Апелляция в свою очередь отменила определение нижестоящего суда и частично удовлетворила заявление истца о принятии обеспечительных мер, запретив Управлению Росреестра совершать регистрационные действия в отношении церкви. При этом апелляционный суд счел, что Департаментом были представлены доказательства, подтверждающие наличие оснований для принятия указанной обеспечительной меры. При переходе права собственности на церковь новому собственнику, указала апелляция, выполнение работ по сохранению такого объекта ответчиком по выданному Департаментом заданию и разрешению станет невозможным.
Окружной суд оставил постановление апелляции без изменения. Тем самым обе судебные инстанции исходили из необходимости сохранения существующего состояния отношений (status quo) между сторонами в целях предотвращения причинения значительного ущерба истцу.
Общество «Альтавир» обратилось в Верховный Суд с кассационной жалобой, и Судебная коллегия по экономическим спорам ВС согласилась с его доводами. Так, Экономколлегия напомнила, что объекты культурного наследия подлежат государственной охране в целях предотвращения их повреждения, разрушения или уничтожения, изменения облика и интерьера, нарушения установленного порядка их использования, незаконного перемещения и предотвращения других действий, способных причинить вред объекту, а также в целях защиты от неблагоприятного воздействия окружающей среды и иных негативных воздействий.
Охрана объектов культурного наследия обеспечивается, в том числе, заключением охранного обязательства, предусматривающего определенные требования, направленные на сохранение, содержание и использование объекта при угрозе ухудшения его состояния. Охранное обязательство подлежит выполнению собственником объекта культурного наследия, включенного в реестр, в том числе когда такой объект находится во владении или пользовании третьего лица на основании гражданско-правового договора. В свою очередь, работы по сохранению объекта проводятся в соответствии с охранным обязательством.
В рассматриваемом случае, заметил ВС, в августе 2016 г. Департамент вынес распоряжение об утверждении предмета охраны спорного объекта культурного наследия, а спустя полтора года утвердил охранное обязательство в отношении такого объекта. В обоснование заявления о принятии обеспечительных мер Департамент указывал, что собственник активно размещает рекламные предложения на интернет-площадках о продаже спорного объекта. При переходе права собственности на объект иным лицам исполнение решения по настоящему делу о понуждении выполнить работы по сохранению объекта культурного наследия станет невозможным.
Между тем, пояснил Суд, согласно п. 11 ст. 47.6 Закона об объектах культурного наследия, если к моменту перехода права владения в отношении объекта оформлено охранное обязательство, то обязанность нового владельца по его выполнению возникает с момента перехода к нему права владения. В свою очередь, договор, предусматривающий передачу права собственности на включенный в реестр объект культурного наследия, должен содержать в качестве существенного условия обязательство лица, у которого на основании такого договора возникает право собственности на имущество или право владения и (или) пользования этим имуществом, по выполнению требований, предусмотренных охранным обязательством, а также порядок и условия их выполнения. При отсутствии в договоре такого существенного условия сделка является ничтожной. Копия охранного обязательства является неотъемлемой частью указанного договора.
«Кроме того, суды не учли, что при переходе права собственности на объект культурного наследия происходит материальное правопреемство, то есть публичные обязанности по выполнению охранных обязательств переходят к новому собственнику. В случае, если произошло материальное правопреемство, происходит и процессуальное правопреемство, которое в силу ст. 48 АПК РФ возможно на любой стадии процесса, включая исполнительное производство, то есть новый собственник обязан будет выполнить решение суда независимо от того, на какой бы стадии не находился судебный спор», – отмечается в определении.
Верховный Суд также пояснил, что задание и разрешение на выполнение работ по сохранению объекта культурного наследия могут быть выданы любому лицу, которое будет их выполнять в соответствии с решением суда, если на любой стадии процесса произойдет правопреемство.
Между тем мероприятия, указанные в охранном обязательстве и конкретизированные в акте технического состояния объекта, ответчик должен был выполнить не для Департамента, а в целях сохранения имущества, находящегося у него во владении и являющегося объектом особой охраны, исполняя при этом публичную обязанность, установленную законом.
«Учитывая отсутствие между сторонами гражданско-правовых отношений, истцу не может быть причинен имущественный ущерб при отчуждении объекта культурного наследия другому собственнику. При этом суды не исследовали вопрос относительно значительности/незначительности причинения ущерба истцу. <…> Переход права собственности на объект культурного наследия другому собственнику не может затруднить или сделать невозможным исполнение решения суда по обязанию выполнить работы по сохранению объекта культурного наследия, также исполнение решения суда иным собственником не может причинить какой-либо ущерб департаменту, вследствие чего принятие обеспечительных мер в виде запрета совершать регистрационные действия в отношении объекта до полного исполнения обществом решения суда не соответствует ч. 2 ст. 90 АПК РФ», – заключил ВС, который отменил судебные акты апелляции и кассации, оставив в силе определение АСГМ.
Партнер юридической фирмы «БИЭЛ» Николай Сапожников в комментарии «АГ» отметил, что до Верховного Суда нечасто доходят споры на стадии вопроса о принятии обеспечительных мер. «Очевидно, в данном случае это обусловлено игнорированием судами апелляционной и кассационной инстанций не только прямых положений закона, но и разъяснений Верховного Суда, изложенных в п. 23 Обзора судебной практики № 2 за 2018 г., а также практике, касающейся процессуального правопреемства по искам в защиту правомочий по владению и пользованию земельными участками (определения ВС от 21 августа 2019 г. № 309-ЭС19-6328 и от 28 апреля 2021 г. № 304-ЭС19-24625). С точки зрения нормативного обоснования позиция Верховного Суда не вызывает вопросов: коль скоро, как разъяснено в Обзоре № 2 за 2018 г., возникновение и прекращение охранного обязательства связаны с наличием соответствующего вещного или обязательственного права на данный объект, то отчуждение объекта влечет материальное, а за ним и процессуальное правопреемство», – полагает он.
По мнению эксперта, при наличии таких разъяснений в принципе непонятна ссылка нижестоящих судов на то, что отчуждение объекта недвижимости может повлечь неисполнимость судебного акта. «В определении ВС подтвердил и развил свои позиции (приводимые в указанных определениях) касательно допустимости процессуального правопреемства в целях процессуальной экономии для эффективной защиты нарушенного права. Стоит отметить, что по делам об обязании выполнить работы по сохранению объекта культурного наследия суды нередко отказывают в принятии мер, направленных на недопущение отчуждения объекта, по тем же основаниям, что приведены в комментируемом определении. В свою очередь, по делам об изъятии таких объектов меры подобного плана принимаются намного чаще. Очевидно, при отчуждении объекта культурного наследия правопреемства по делу об изъятии ненадлежаще содержащегося объекта не происходит, так как такая мера, как изъятие, носит характер меры ответственности конкретного собственника. Однако в развитие позиции, изложенной в Определении ВС от 28 апреля 2021 г. № 304-ЭС19-24625, с учетом публичного интереса в принятии мер по сохранению ценного объекта, можно усмотреть основы для другого подхода», – заметил Николай Сапожников.
Адвокат АП Санкт-Петербурга Антон Лебедев отметил, что в рассматриваемом случае переход права собственности на объект культурного наследия не меняет обязательства по его сохранению. «В связи с этим позиция истца явно говорит о том, что он связывает выполнение этого обязательства с ответчиком, т.е. целью является не сохранение объекта, а сохранение этого объекта именно ответчиком. Вероятно, ответчик не очень расторопно исполнял охранное обязательство, что и привело к подаче иска Департаментом. Однако если ответчик находится в плохом финансовом состоянии и не может выполнять указанное обязательство, то единственным выходом для него являются продажа объекта и перевод обязательства на нового собственника. Новый собственник, возможно, будет более расторопным», – предположил он.
