6 октября 2016 г. МВД России внесло в Госдуму проекты федеральных законов «О внесении изменений в отдельные законодательные акты Российской Федерации в части совершенствования порядка осуществления государственной защиты» и «О внесении изменений в Уголовно-процессуальный кодекс Российской Федерации в части совершенствования порядка осуществления государственной защиты».
Тезисно предлагаемые МВД России изменения заключаются в следующем:
− восполнить существующий пробел в части определения порядка применения мер безопасности в отношении защищаемого лица, физическое состояние которого не позволяет выразить согласие на их применение, при наличии данных об угрозе его безопасности;
− увеличить срок проведения проверки по фактам, изложенным в заявлении о применении мер безопасности;
− закрепить право компетентных органов принимать решения о применении мер безопасности немедленно, в случаях, не терпящих отлагательства;
− расширить круг лиц, подлежащих государственной защите за счет военнослужащих, в том числе органов военной полиции, Вооруженных Сил России, в случае принятия ими участия в пресечении преступных действий, борьбе с терроризмом, специальных операциях и т.п.
Внесенные законопроекты в целом необходимо оценивать положительно, поскольку ст. 6 УПК РФ закрепляет в качестве назначения уголовного судопроизводства защиту прав и законных интересов лиц, потерпевших от преступления, а ст. 11 УПК РФ закрепляет принцип охраны прав и свобод человека и гражданина в уголовном судопроизводстве. Однако указанные нормы будут лишь декларацией без процедурных норм, регулирующих применение мер защиты к участникам уголовного судопроизводства, в них реально нуждающихся.
Я не случайно употребил словосочетание «реально нуждающихся», поскольку в адвокатской практике приходится сталкиваться и со злоупотреблениями правоохранительных органов при применении мер безопасности к потерпевшим и свидетелям.
Так, для создания «железобетонных» оснований избрания меры пресечения в виде заключения под стражу следователи применяют меры безопасности к потерпевшим и свидетелям, которые в своих заявлениях абстрактно указывают на то, что «опасаются за свою жизнь и здоровье» в случае нахождения обвиняемого на свободе.
При этом встречаются случаи, когда обвиняемый, например, вообще ни разу не встречался на протяжении предварительного следствия с «опасающимся» свидетелем, и объективных данных о том, что ему поступали реальные угрозы, нет. Между тем суды не проверяют подобные доводы стороны защиты, безапелляционно ссылаясь на постановление о применении мер безопасности. В связи с этим создается ситуация, при которой у стороны защиты отсутствует механизм по признанию подобных постановлений необоснованными, а с помощью него обвиняемому, раз за разом, продлевается срок содержания под стражей.
Представляется, что пока законодательно не будут закреплены механизмы, дающие возможность проверить обоснованность применения мер безопасности, подобные безусловно благие намерения новелл нормотворчества могут выступать в качестве дополнительного инструмента для злоупотребления со стороны правоохранительных органов.
Остается лишь надеяться на правильное понимание предлагаемых норм правоприменителем в случае их законодательного закрепления.
Тезисно предлагаемые МВД России изменения заключаются в следующем:
− восполнить существующий пробел в части определения порядка применения мер безопасности в отношении защищаемого лица, физическое состояние которого не позволяет выразить согласие на их применение, при наличии данных об угрозе его безопасности;
− увеличить срок проведения проверки по фактам, изложенным в заявлении о применении мер безопасности;
− закрепить право компетентных органов принимать решения о применении мер безопасности немедленно, в случаях, не терпящих отлагательства;
− расширить круг лиц, подлежащих государственной защите за счет военнослужащих, в том числе органов военной полиции, Вооруженных Сил России, в случае принятия ими участия в пресечении преступных действий, борьбе с терроризмом, специальных операциях и т.п.
Внесенные законопроекты в целом необходимо оценивать положительно, поскольку ст. 6 УПК РФ закрепляет в качестве назначения уголовного судопроизводства защиту прав и законных интересов лиц, потерпевших от преступления, а ст. 11 УПК РФ закрепляет принцип охраны прав и свобод человека и гражданина в уголовном судопроизводстве. Однако указанные нормы будут лишь декларацией без процедурных норм, регулирующих применение мер защиты к участникам уголовного судопроизводства, в них реально нуждающихся.
Я не случайно употребил словосочетание «реально нуждающихся», поскольку в адвокатской практике приходится сталкиваться и со злоупотреблениями правоохранительных органов при применении мер безопасности к потерпевшим и свидетелям.
Так, для создания «железобетонных» оснований избрания меры пресечения в виде заключения под стражу следователи применяют меры безопасности к потерпевшим и свидетелям, которые в своих заявлениях абстрактно указывают на то, что «опасаются за свою жизнь и здоровье» в случае нахождения обвиняемого на свободе.
При этом встречаются случаи, когда обвиняемый, например, вообще ни разу не встречался на протяжении предварительного следствия с «опасающимся» свидетелем, и объективных данных о том, что ему поступали реальные угрозы, нет. Между тем суды не проверяют подобные доводы стороны защиты, безапелляционно ссылаясь на постановление о применении мер безопасности. В связи с этим создается ситуация, при которой у стороны защиты отсутствует механизм по признанию подобных постановлений необоснованными, а с помощью него обвиняемому, раз за разом, продлевается срок содержания под стражей.
Представляется, что пока законодательно не будут закреплены механизмы, дающие возможность проверить обоснованность применения мер безопасности, подобные безусловно благие намерения новелл нормотворчества могут выступать в качестве дополнительного инструмента для злоупотребления со стороны правоохранительных органов.
Остается лишь надеяться на правильное понимание предлагаемых норм правоприменителем в случае их законодательного закрепления.
