Уголовное дело в отношении моего подзащитного Руслана Костыленкова, известное как дело «Нового величия», возбуждено правоохранительными органами на основе информации из Телеграм-чата, в котором Костыленков общался со своими сверстниками, впоследствии, как и он, ставшими фигурантами уголовного дела. Среди участников «Нового величия» есть те, кто смотрел блог Мальцева, а также те, кто ходил на митинги Навального, распространял листовки и просто искал возможности общения о событиях, происходящих в России.
Следствие вменяет Костыленкову создание экстремистского сообщества (ч. 1 ст. 282.1 УК РФ) и руководство такой группой (ч. 2 ст. 282.1 УК). Основу уголовного дела наряду с перепиской ребят в чате составляют показания внедренных сотрудников правоохранительных органов, подготовивших устав, программу «Нового величия» и арендовавших для них помещение, а также показания Костыленкова, которые после его избиения он дал в качестве свидетеля в отсутствие адвоката и в присутствии избивавших его оперативных сотрудников. Противоправность действий сотрудников правоохранительных органов не ограничилась только избиением. В июне 2018 г. оперативные сотрудники посещали Костыленкова в СИЗО-3, требовали полного признания вины, дачи признательных показаний и отказа от защитника Сидоркиной.
Впоследствии Костыленков и его защита неоднократно обращались с заявлениями о его допросе, но следствие отказывало, мотивируя тем, что не усматривает необходимости в его допросе в качестве обвиняемого, поскольку ранее он уже дал показания. Действия следствия обжалованы защитой в Дорогомиловский районный суд г. Москвы, но решение до настоящего времени судом не принято. По обстоятельствам избиения и оказания психологического давления сам Костыленков подал заявление о возбуждении уголовного дела. В настоящее время проводится проверка.
Верховный Суд РФ в Постановлении Пленума от 15 июня 2006 г. № 14 уже разъяснял недопустимость действий сотрудников правоохранительных органов, если они якобы в целях борьбы с преступностью и выявления преступных намерений толкают граждан на совершение преступления. Согласно Конституции РФ и российскому законодательству задача правоохранительной системы – уменьшать, ограничивать, предупреждать преступность, а не усиливать и расширять ее, уводить людей с пути преступления, а не толкать на него.
Деятельность правоохранительной системы не должна вести к результатам, противоположным стоящим перед ней задачам. Однако данное уголовное дело свидетельствует об обратном, поэтому при изложенных обстоятельствах избрание исключительной меры наказания в виде заключения под стражу и ее продление воспринимаются особенно болезненно.
16 марта 2018 г. в отношении Руслана Костыленкова и других участников уголовного дела была избрана мера пресечения в виде заключения под стражу. Спустя два месяца следствие вновь обратилось с ходатайством о продлении срока стражи, и 8 мая Дорогомиловским районным судом г. Москвы ранее избранная мера пресечения была продлена еще на 4 месяца – до 13 сентября. Следствие мотивировало необходимость продления срока стражи стандартным набором аргументации, основанным на предположениях:
- обвиняется в совершении умышленного тяжкого преступления, направленного на насильственное свержение конституционного строя РФ, связанного с созданием экстремистского сообщества, совершенного в группе лиц по предварительному сговору, за которое предусмотрено наказание на срок свыше трех лет лишения свободы;
- располагает сведениями и данными свидетелей по уголовному делу, изобличающими их в совершении преступления;
- может скрыться от следствия и суда, иным образом воспрепятствовать своевременному и объективному производству по делу.
Суд признал доводы следствия обоснованными и подлежащими удовлетворению.
Решение суда о продлении содержания под стражей было обжаловано защитой, но апелляционная инстанция оставила его без изменения. Костыленков продолжает находиться в СИЗО-3 г. Москвы. Его содержание под стражей продлено до 13 марта 2019 г.
Защита также обратилась с жалобой в суд надзорной инстанции – Московский городской суд. В жалобе указывалось, что судами не была установлена обоснованность подозрения Руслана Костыленкова в причастности к совершению вменяемого ему преступления. Кроме того, суды необоснованно ссылались на голословные, основанные на предположениях доводы, при этом не приводили каких-либо данных о том, что Костыленков пытался скрыться от предварительного следствия, согласовывал позицию с неустановленными участниками, воздействовал на свидетелей и потерпевших и иным образом воспрепятствовал следствию.
Кроме того, была подана жалоба в Европейский Суд по правам человека. В жалобе в ЕСПЧ отмечалось нарушение ст. 5 Конвенции о защите прав человека и основных свобод (далее – Европейская конвенция), поскольку заключение под стражу было произведено судом в отсутствие обоснованного подозрения, что именно Руслан Костыленков совершил инкриминируемое ему преступление, а также не соответствовало внутригосударственной процедуре.
В жалобе подчеркнуто, что решение принималось национальным судом в отсутствие доказательств, подтверждающих намерение заявителя скрыться или продолжить преступную деятельность. Защита убеждена, что данные о подобном намерении основаны исключительно на предположениях в отсутствие доказательств, подтверждающих данное обстоятельство.
Помимо этого, защита считает, что у суда не было оснований полагать, что Костыленков может или имеет намерение воспрепятствовать производству по делу, поскольку суду не было предоставлено никакой информации о том, что он уничтожал или пытался уничтожить документы или какие-либо иные доказательства, а также мог и собирался оказывать давление на свидетелей.
Защита сослалась также на нарушение ст. 10 Европейской конвенции, выразившееся в уголовном преследовании и аресте за обнародование мнения и гражданскую позицию. Действия по общению в чате мессенджера Телеграм и распространению листовок явились выражением мнения, которое, согласно указанной норме Конвенции, может высказываться свободно и без ограничений. Действия Руслана Костыленкова, по мнению защиты, не содержали оскорблений или шокирующих слов, действий и выражений, а также не могли быть истолкованы как призывающие к насильственным или незаконным действиям. У российских властей не было оснований предполагать, что действия подзащитного могут привести к нарушениям общественного порядка, массовым беспорядкам либо повлечь за собой причинение физического или имущественного ущерба гражданам или организациям, а также какие-либо общественно опасные последствия.
При таких обстоятельствах защита считает возбуждение уголовного дела и арест Костыленкова и других участников явно несоразмерными, поэтому уголовное преследование и арест явились нарушением ст. 10 Европейской конвенции.
Отмечу, что Европейский Суд уже неоднократно указывал России на недопустимость несоблюдения положений Европейской конвенции при избрании меры пресечения и ее продлении, однако национальные суды либо игнорируют решения ЕСПЧ, либо ссылаются на них избирательно, когда это соответствует их интересам.
