Анализ статистических показателей судов общей юрисдикции за 2016 г. заставил содрогнуться.
Единственный вывод, который можно сделать, исходя из данной статистики, заключается в том, что если человек попал в орбиту уголовного судопроизводства (разумеется, речь идет об обвиняемых), то почти в 100% случаев он будет осужден, а в 80% – к реальному лишению свободы. Количество оправдательных приговоров составляет 0,4%. Это меньше, чем в период сталинских репрессий, когда число оправдательных приговоров колебалось в пределах 20–30%, то есть почти 1/3. И это при том, что в тот период государство позиционировалось как тоталитарное, неизменным атрибутом которого является карательная судебно-полицейская система. Когда в демократическом правовом государстве процент оправдательных приговоров менее 1 – это катастрофа.
Не внушает оптимизма и процент изменения приговоров судов первой инстанции в апелляционном и кассационном порядке.
Такая ситуация – проблема не только судебной системы, а в целом отношения государственных органов, осуществляющих уголовное преследование и судопроизводство. Оправдательные приговоры рассматриваются как брак в работе правоохранительных органов, за который следует наказание, как правило, в виде лишения премий и званий.
Трудность и в том, что в качестве критерия эффективности работы следователей, прокуроров и судей используется количественный признак – палочная система. Главной целью становится не поиск лиц, совершивших преступление, а их «назначение». Суды же безразличны к такому подходу.
В моей практике было дело, когда трех лиц обвиняли в убийстве и разбое. С первых дней расследования стало понятно, что они не имеют никакого отношения к данным преступлениям. Многочисленные экспертизы (около 10) показали, что ни на одежде, ни на ножах подсудимых не было крови потерпевших; повреждения причинены не теми ножами, которые изъяли у подсудимых; биологические следы, обнаруженные на потерпевших, также не принадлежали подсудимым. Но, несмотря на это, дело все равно поступило в суд, где рассматривалось почти два года. И только после того, как суд назначил повторную комплексную экспертизу по материалам дела (то есть ничего нового быть в ее результатах не могло) и были получены ответы, полностью противоположные данным предыдущими 10 экспертами, появилась возможность признать подсудимых виновными. Что и было сделано на следующий день после получения результатов экспертизы. Данный пример ярко демонстрирует солидарность судебно-следственной системы и объясняет, почему мы имеет такое мизерное количество оправдательных приговоров.
Единственный вывод, который можно сделать, исходя из данной статистики, заключается в том, что если человек попал в орбиту уголовного судопроизводства (разумеется, речь идет об обвиняемых), то почти в 100% случаев он будет осужден, а в 80% – к реальному лишению свободы. Количество оправдательных приговоров составляет 0,4%. Это меньше, чем в период сталинских репрессий, когда число оправдательных приговоров колебалось в пределах 20–30%, то есть почти 1/3. И это при том, что в тот период государство позиционировалось как тоталитарное, неизменным атрибутом которого является карательная судебно-полицейская система. Когда в демократическом правовом государстве процент оправдательных приговоров менее 1 – это катастрофа.
Не внушает оптимизма и процент изменения приговоров судов первой инстанции в апелляционном и кассационном порядке.
Такая ситуация – проблема не только судебной системы, а в целом отношения государственных органов, осуществляющих уголовное преследование и судопроизводство. Оправдательные приговоры рассматриваются как брак в работе правоохранительных органов, за который следует наказание, как правило, в виде лишения премий и званий.
Трудность и в том, что в качестве критерия эффективности работы следователей, прокуроров и судей используется количественный признак – палочная система. Главной целью становится не поиск лиц, совершивших преступление, а их «назначение». Суды же безразличны к такому подходу.
В моей практике было дело, когда трех лиц обвиняли в убийстве и разбое. С первых дней расследования стало понятно, что они не имеют никакого отношения к данным преступлениям. Многочисленные экспертизы (около 10) показали, что ни на одежде, ни на ножах подсудимых не было крови потерпевших; повреждения причинены не теми ножами, которые изъяли у подсудимых; биологические следы, обнаруженные на потерпевших, также не принадлежали подсудимым. Но, несмотря на это, дело все равно поступило в суд, где рассматривалось почти два года. И только после того, как суд назначил повторную комплексную экспертизу по материалам дела (то есть ничего нового быть в ее результатах не могло) и были получены ответы, полностью противоположные данным предыдущими 10 экспертами, появилась возможность признать подсудимых виновными. Что и было сделано на следующий день после получения результатов экспертизы. Данный пример ярко демонстрирует солидарность судебно-следственной системы и объясняет, почему мы имеет такое мизерное количество оправдательных приговоров.
