Идущее полным ходом реформирование институтов уголовного судопроизводства наконец затронуло важнейший из институтов уголовного процесса – выдачу лица иностранному государству для осуществления уголовного преследования или исполнения приговора. Острая необходимость в реформировании норм, регулирующих экстрадицию, назрела уже давно, поскольку данный институт существует практически в неизменном виде с момента принятия УПК РФ.
29 декабря 2016 г. в Государственную Думу ФС РФ внесен законопроект «О внесении изменений в Уголовно-процессуальный кодекс Российской Федерации (в части совершенствования процедуры выдачи лиц по запросу иностранного государства для уголовного преследования или исполнения приговора)».
Представляется, что принятие данного законопроекта позволит решить значительное число проблем, возникающих в практике по делам о выдаче. Содержащиеся в нем положения в полной мере отражают позиции Европейского суда по правам человека, выраженные, например, в постановлениях ЕСПЧ по делу «Азимов (Azimov) против Российской Федерации» (жалоба № 67474/11) от 18 апреля 2013 г., по делу «Рахимов (Rakhimov) против Российской Федерации» (жалоба № 50552/13) от 10 июля 2014 г., по делу «Акрам Каримов (Akram Karimov) против Российской Федерации» (жалоба № 62892/12) от 28 мая 2014 г. и др.
Наиболее ценными видятся положения, в которых закрепляются такие основания для отказа в выдаче лица, как наличие угрозы применения к нему на территории запрашивающего государства пытки или жестокого, унижающего достоинство обращения или наказания, опасности преследования его по политическим, расовым, религиозным мотивам, принятие в отношении данного лица ЕСПЧ обеспечительных мер или окончательного постановления. Стоит отметить, что 90% содержания законопроекта – дублирование разъяснений, данных в Постановлении Пленума Верховного Суда РФ от 14 июня 2012 г. № 11 «О практике рассмотрения судами вопросов, связанных с выдачей лиц для уголовного преследования или исполнения приговора, а также передачей лиц для отбывания наказания». Полагаю, что в данном случае такое дублирование оправданно, поскольку важнейшие вопросы экстрадиции должны быть комплексно урегулированы на уровне федерального законодательства.
Вместе с тем указанный законопроект оставил за бортом некоторые вопросы первостепенной важности.
Проверка может длиться долго
Во-первых, те, которые связаны со сроками экстрадиционной проверки в отношении лица. В настоящий момент УПК РФ не устанавливает сроков (за исключением «разумного срока», что само по себе понятие оценочное), в течение которых Генпрокуратура РФ обязана провести экстрадиционную проверку и принять решение по существу запроса иностранного государства. Кроме того, не определены основания и порядок продления этих сроков. На практике это приводит к существенному нарушению прав лица, в отношении которого ставится вопрос о выдаче, так как проверка может длиться бесконечно долго (были случаи, когда она проводилась в течение полутора и даже двух лет). Не надо забывать, что лицо, как правило, подвержено в это время мерам пресечения, причем в основном в виде заключения под стражу, учитывая склонность судов безоговорочно удовлетворять большую часть ходатайств прокуроров о применении именно этой меры с мотивировкой «экстрадиционная проверка еще не закончена». И даже если лицо находится на свободе (например, когда максимальный срок содержания под стражей истек, а решение еще не принято), оно не может покинуть территорию Российской Федерации, пока не принято решение о его выдаче или об отказе в выдаче. Ему приходится находиться в чужом государстве, зачастую без средств к существованию, и месяцами ждать. Такая ситуация недопустима. Необходимо ввести в УПК РФ нормы, регламентирующие порядок и, самое главное, сроки проведения экстрадиционной проверки, условия их приостановления и продления. За основу можно взять положения УПК РФ о сроках предварительного расследования. И только после внесения данных норм в УПК РФ может идти речь о серьезном шаге вперед в улучшении правового положения лица, в отношении которого решается вопрос о выдаче.
Нельзя вмешиваться в компетенцию другого государства
Во-вторых, серьезным недостатком как действующего УПК РФ, так и законопроекта является то, что в качестве основания для отказа в выдаче лица указано лишь наличие у него статуса беженца в Российской Федерации.
Данный запрет сформулирован более узко, чем в Конвенции о статусе беженцев (Россия присоединилась к Конвенции Постановлением Верховного Совета РФ от 13 ноября 1992 г. № 3876-1), в соответствии с которой договаривающиеся государства не будут никоим образом высылать или возвращать беженцев в страны, где их жизни или свободе угрожает опасность вследствие их расы, религии, гражданства, принадлежности к определенной социальной группе или политических убеждений. При этом под беженцем понимается лицо, соответствующее критериям, указанным в Конвенции. Но главное отличие состоит в том, что в соответствии с международными нормами не может быть выдано лицо, получившее статус беженца на территории любого из государств – участников Конвенции, в то время как в соответствии с российским законодательством – только беженцы в Российской Федерации.
Разумеется, в данном случае по прямому указанию ч. 4 ст. 15 Конституции РФ подлежат применению нормы международного договора РФ, однако на практике возникают проблемы. Лицу, в отношении которого решается вопрос о выдаче, и его защитнику приходится не просто подтверждать наличие статуса беженца в другом государстве, но и объяснять прокуратуре и судам, что оно вправе пользоваться экстерриториальной защитой от конкретного (запрашивающего) государства. Нередки случаи, когда власти Российской Федерации пытаются опровергать уже установленные другим государством обстоятельства, послужившие основанием для предоставления статуса беженца, указывают на незаконность предоставления такого статуса, требуют дополнительных подтверждений этого статуса и т.д., то есть вмешиваются в компетенцию другого государства. Чтобы избежать данных проблем, а также незаконной выдачи лица в государство, от которого оно получило убежище, пусть и не в Российской Федерации, необходимо указать в УПК РФ, что выдаче не подлежат все лица, получившие статус беженца, независимо от места его получения. Разумеется, если защита предоставлена именно от запрашивающего государства.
Только процессуальные документы
В-третьих, необходимо однозначно решить вопрос о том, какие документы могут быть представлены иностранным государством в подтверждение объема предъявленного обвинения.
Расскажу об одном случае из практики. К запросу о выдаче одного из государств прилагалось постановление о привлечении лица в качестве обвиняемого, где как предмет преступления фигурировали 7000 евро. Генпрокуратура РФ квалифицировала данные обстоятельства в соответствии с российским законодательством по ч. 2 ст. 159 УПК РФ как преступление средней тяжести, к лицу на шесть месяцев была применена мера пресечения в виде заключения под стражу. Не успев за это время закончить проверку, Генпрокуратура РФ ходатайствовала перед судом о продлении срока содержания под стражей. Выяснилось, что после этого иностранное государство стало передавать Генпрокуратуре РФ некие информационные справки, в которых фигурировали совершенно другие суммы, что позволило переквалифицировать действия на ч. 3 ст. 159 УПК РФ и, как следствие, продлить срок меры пресечения.
Такой подход недопустим. Разумеется, российские власти не вправе оспаривать фактические обстоятельства обвинения, установленные иностранным государством. Но в качестве документов, подтверждающих обстоятельства обвинения, иностранное государство обязано представлять, а Российская Федерация – запрашивать только такие документы, в которых в соответствии с процессуальным законодательством иностранного государства формулируется предъявленное обвинение, например постановление о привлечении в качестве обвиняемого. Нельзя безоговорочно принимать как истинные непроцессуальные документы. Квалифицировать действия лица по российскому законодательству можно лишь на основании официального акта, формулирующего обвинение. И только после квалификации изложенных в данном акте фактических обстоятельств по российскому законодательству можно делать выводы о размере наказания, влияющего на решение вопроса о выдаче, максимальных сроках заключения под стражу или домашнего ареста и т.д. Использование всякого рода информационных справок, меморандумов и других документов, не являющихся постановлением о привлечении в качестве обвиняемого (в разных государствах данный документ называется по-разному), ставит в уязвимое положение лицо, в отношении которого решается вопрос о выдаче.
Надеюсь на то, что в законопроектах будут находить отражение не только положения постановлений Пленума ВС РФ, решения КС РФ и ЕСПЧ, но и нормы, регулирующие важнейшие вопросы.
29 декабря 2016 г. в Государственную Думу ФС РФ внесен законопроект «О внесении изменений в Уголовно-процессуальный кодекс Российской Федерации (в части совершенствования процедуры выдачи лиц по запросу иностранного государства для уголовного преследования или исполнения приговора)».
Представляется, что принятие данного законопроекта позволит решить значительное число проблем, возникающих в практике по делам о выдаче. Содержащиеся в нем положения в полной мере отражают позиции Европейского суда по правам человека, выраженные, например, в постановлениях ЕСПЧ по делу «Азимов (Azimov) против Российской Федерации» (жалоба № 67474/11) от 18 апреля 2013 г., по делу «Рахимов (Rakhimov) против Российской Федерации» (жалоба № 50552/13) от 10 июля 2014 г., по делу «Акрам Каримов (Akram Karimov) против Российской Федерации» (жалоба № 62892/12) от 28 мая 2014 г. и др.
Наиболее ценными видятся положения, в которых закрепляются такие основания для отказа в выдаче лица, как наличие угрозы применения к нему на территории запрашивающего государства пытки или жестокого, унижающего достоинство обращения или наказания, опасности преследования его по политическим, расовым, религиозным мотивам, принятие в отношении данного лица ЕСПЧ обеспечительных мер или окончательного постановления. Стоит отметить, что 90% содержания законопроекта – дублирование разъяснений, данных в Постановлении Пленума Верховного Суда РФ от 14 июня 2012 г. № 11 «О практике рассмотрения судами вопросов, связанных с выдачей лиц для уголовного преследования или исполнения приговора, а также передачей лиц для отбывания наказания». Полагаю, что в данном случае такое дублирование оправданно, поскольку важнейшие вопросы экстрадиции должны быть комплексно урегулированы на уровне федерального законодательства.
Вместе с тем указанный законопроект оставил за бортом некоторые вопросы первостепенной важности.
Проверка может длиться долго
Во-первых, те, которые связаны со сроками экстрадиционной проверки в отношении лица. В настоящий момент УПК РФ не устанавливает сроков (за исключением «разумного срока», что само по себе понятие оценочное), в течение которых Генпрокуратура РФ обязана провести экстрадиционную проверку и принять решение по существу запроса иностранного государства. Кроме того, не определены основания и порядок продления этих сроков. На практике это приводит к существенному нарушению прав лица, в отношении которого ставится вопрос о выдаче, так как проверка может длиться бесконечно долго (были случаи, когда она проводилась в течение полутора и даже двух лет). Не надо забывать, что лицо, как правило, подвержено в это время мерам пресечения, причем в основном в виде заключения под стражу, учитывая склонность судов безоговорочно удовлетворять большую часть ходатайств прокуроров о применении именно этой меры с мотивировкой «экстрадиционная проверка еще не закончена». И даже если лицо находится на свободе (например, когда максимальный срок содержания под стражей истек, а решение еще не принято), оно не может покинуть территорию Российской Федерации, пока не принято решение о его выдаче или об отказе в выдаче. Ему приходится находиться в чужом государстве, зачастую без средств к существованию, и месяцами ждать. Такая ситуация недопустима. Необходимо ввести в УПК РФ нормы, регламентирующие порядок и, самое главное, сроки проведения экстрадиционной проверки, условия их приостановления и продления. За основу можно взять положения УПК РФ о сроках предварительного расследования. И только после внесения данных норм в УПК РФ может идти речь о серьезном шаге вперед в улучшении правового положения лица, в отношении которого решается вопрос о выдаче.
Нельзя вмешиваться в компетенцию другого государства
Во-вторых, серьезным недостатком как действующего УПК РФ, так и законопроекта является то, что в качестве основания для отказа в выдаче лица указано лишь наличие у него статуса беженца в Российской Федерации.
Данный запрет сформулирован более узко, чем в Конвенции о статусе беженцев (Россия присоединилась к Конвенции Постановлением Верховного Совета РФ от 13 ноября 1992 г. № 3876-1), в соответствии с которой договаривающиеся государства не будут никоим образом высылать или возвращать беженцев в страны, где их жизни или свободе угрожает опасность вследствие их расы, религии, гражданства, принадлежности к определенной социальной группе или политических убеждений. При этом под беженцем понимается лицо, соответствующее критериям, указанным в Конвенции. Но главное отличие состоит в том, что в соответствии с международными нормами не может быть выдано лицо, получившее статус беженца на территории любого из государств – участников Конвенции, в то время как в соответствии с российским законодательством – только беженцы в Российской Федерации.
Разумеется, в данном случае по прямому указанию ч. 4 ст. 15 Конституции РФ подлежат применению нормы международного договора РФ, однако на практике возникают проблемы. Лицу, в отношении которого решается вопрос о выдаче, и его защитнику приходится не просто подтверждать наличие статуса беженца в другом государстве, но и объяснять прокуратуре и судам, что оно вправе пользоваться экстерриториальной защитой от конкретного (запрашивающего) государства. Нередки случаи, когда власти Российской Федерации пытаются опровергать уже установленные другим государством обстоятельства, послужившие основанием для предоставления статуса беженца, указывают на незаконность предоставления такого статуса, требуют дополнительных подтверждений этого статуса и т.д., то есть вмешиваются в компетенцию другого государства. Чтобы избежать данных проблем, а также незаконной выдачи лица в государство, от которого оно получило убежище, пусть и не в Российской Федерации, необходимо указать в УПК РФ, что выдаче не подлежат все лица, получившие статус беженца, независимо от места его получения. Разумеется, если защита предоставлена именно от запрашивающего государства.
Только процессуальные документы
В-третьих, необходимо однозначно решить вопрос о том, какие документы могут быть представлены иностранным государством в подтверждение объема предъявленного обвинения.
Расскажу об одном случае из практики. К запросу о выдаче одного из государств прилагалось постановление о привлечении лица в качестве обвиняемого, где как предмет преступления фигурировали 7000 евро. Генпрокуратура РФ квалифицировала данные обстоятельства в соответствии с российским законодательством по ч. 2 ст. 159 УПК РФ как преступление средней тяжести, к лицу на шесть месяцев была применена мера пресечения в виде заключения под стражу. Не успев за это время закончить проверку, Генпрокуратура РФ ходатайствовала перед судом о продлении срока содержания под стражей. Выяснилось, что после этого иностранное государство стало передавать Генпрокуратуре РФ некие информационные справки, в которых фигурировали совершенно другие суммы, что позволило переквалифицировать действия на ч. 3 ст. 159 УПК РФ и, как следствие, продлить срок меры пресечения.
Такой подход недопустим. Разумеется, российские власти не вправе оспаривать фактические обстоятельства обвинения, установленные иностранным государством. Но в качестве документов, подтверждающих обстоятельства обвинения, иностранное государство обязано представлять, а Российская Федерация – запрашивать только такие документы, в которых в соответствии с процессуальным законодательством иностранного государства формулируется предъявленное обвинение, например постановление о привлечении в качестве обвиняемого. Нельзя безоговорочно принимать как истинные непроцессуальные документы. Квалифицировать действия лица по российскому законодательству можно лишь на основании официального акта, формулирующего обвинение. И только после квалификации изложенных в данном акте фактических обстоятельств по российскому законодательству можно делать выводы о размере наказания, влияющего на решение вопроса о выдаче, максимальных сроках заключения под стражу или домашнего ареста и т.д. Использование всякого рода информационных справок, меморандумов и других документов, не являющихся постановлением о привлечении в качестве обвиняемого (в разных государствах данный документ называется по-разному), ставит в уязвимое положение лицо, в отношении которого решается вопрос о выдаче.
Надеюсь на то, что в законопроектах будут находить отражение не только положения постановлений Пленума ВС РФ, решения КС РФ и ЕСПЧ, но и нормы, регулирующие важнейшие вопросы.
