Конституционный Суд РФ в своем определении от 20 апреля 2017 г. посчитал, что оскорбление судьи со стороны подсудимого не является основанием для отвода первого, а также продублировал ранее вынесенные акты о том, что рассмотрение отвода судьей, которому он заявлен, не противоречит Конституции РФ.
Судебный акт должен быть ясным и исполнимым
Как известно, любой судебный акт, помимо всего прочего, должен быть ясным и исполнимым, понятным для восприятия обычными гражданами, в том числе не обладающими правовыми знаниями.
Например, судебное решение о запрете астероидам приближаться к территории Российской Федерации хотя и можно было бы при особом желании обосновать национальными интересами и ссылками на определенные правовые нормы, однако его сложно было бы понять обывателю и практически невозможно исполнить.
Так, 15 февраля 2013 г. в 9 часов 20 минут небольшой астероид упал в окрестностях Челябинска. А январь 2017 г. ознаменовался пролетом небесного тела, достигающего размера 10-этажного дома. Он, к счастью для нас, пролетел в пределах 180 тыс. км от нашей планеты. В 2017 г. ученые мира ожидают падения новых астероидов на Землю, вопреки возможным запретительным судебным решениям.
Сомнительным с точки зрения ясности и здравого смысла представляется мне определение Конституционного Суда РФ от 20 апреля 2017 г. № 828-О «Об отказе в принятии к рассмотрению жалобы гражданина Овчинникова Станислава Валерьевича на нарушение его конституционных прав пунктом 1 части первой статьи 61 и частью четвертой статьи 65 Уголовно-процессуального кодекса Российской Федерации».
Такая позиция вызывает недоумение
Что касается действующего порядка рассмотрения отвода судьи самим судьей, то такая позиция вызывает недоумение не только у адвокатского сообщества, но и у юридически необразованных участников, чьи интересы и призвана обеспечивать судебная система страны.
Не разбираясь в уголовно-процессуальных аспектах и владея лишь общими знаниями жизненной психологии, граждане справедливо вопрошают: «Способен ли судья объективно рассмотреть заявленный ему отвод и признать, что он что-то нарушил или имеет косвенную заинтересованность в исходе дела?»
Предполагается, что судья должен будет констатировать собственные просчеты не перед председателем своего или вышестоящего суда, а перед находящимся в полной зависимости от него подсудимым. Свои ошибки и наличие заинтересованности в исходе дела должен будет признать судья, которому даны широкие властные полномочия, который может заключить под стражу человека, а затем и лишить его свободы, наложить арест на имущество и т.д. Кроме того, подтверждение им собственных ошибок может стать поводом для внутриведомственных проблем. Разве такое возможно?
Могу ответить на данный вопрос вполне определенно: такое возможно, но только теоретически. Практически любой или почти любой отвод судьи при таком странном порядке его рассмотрения обречен на отказ.
Проверка же вынесенного постановления вышестоящей судебной инстанцией не является эффективным средством защиты нарушенных прав, поскольку при существующей системе апелляционного рассмотрения обвинительный акт суда первой инстанции, как правило, остается в силе. Сомневающихся прошу посмотреть статистику стабильности вынесенных судебных актов.
Не находится разумного объяснения тому обстоятельству, что АПК РФ предусматривает рассмотрение отвода судье, разрешающему дело единолично, председателем арбитражного суда, заместителем председателя арбитражного суда или председателем судебного состава (ч. 2 ст. 25 АПК РФ), а ч. 4 ст. 65 УПК РФ устанавливает откровенно бесполезный порядок рассмотрения отвода самим судьей.
Но при такой неоднократно озвученной позиции Конституционного Суда РФ остается надежда лишь на мудрость законодателя.
Определение КС РФ от 20 апреля 2017 г. удивило следующим своим выводом: «При этом поведение обвиняемого, расцениваемое как неуважительное и оскорбительное по отношению к участникам уголовного судопроизводства, не является презумпцией их личной заинтересованности в исходе уголовного дела, свидетельством возникновения у них предвзятого подхода к рассмотрению в дальнейшем не только уголовного дела в целом, но и иных возникающих в ходе производства по делу вопросов…»
Смею утверждать обратное как дипломированный психолог: оскорбление участников уголовного судопроизводства (судьи, прокурора) со стороны подсудимого всегда является презумпцией их личной заинтересованности в исходе уголовного дела и может побудить их к предвзятому подходу в отношении данного подсудимого.
Данный тезис легко подтверждается следующими неюридическими аргументами.
«Критика является опасной искрой»
Оскорбление суда или прокурора со стороны подсудимого порождает у них личную обиду.
Обида личная (injuria римского права) как частноправовой деликт есть всякое сознательное противозаконное действие, в котором содержится проявление неуважения к чужой личности.
Цицерон говорил: «Оскорбление причиняет боль, которую с трудом переносят мудрейшие и лучшие люди»1.
И судьи с прокурорами не исключение, поскольку они те же самые люди, но вдобавок наделенные властными полномочиями.
Не случайно выдающийся Дейл Карнеги писал: «Критика является опасной искрой, которая может вызвать взрыв в пороховом погребе гордости»2.
Многие судьи считают себя почти безупречными в своей профессии. Они руководствуются своими личными статистическими показателями, в соответствии с которыми законность и стабильность выносимых ими судебных решений достаточно высокая. Критика или, еще хуже, оскорбление судьи в судебном заседании не только задевает его чувство собственного достоинства, но и сказывается на уверенности в профессиональной пригодности.
Основой обиженности выступает завышенная самооценка, базирующаяся на высоком авторитете занимаемой должности и широких властных полномочиях в отношении обидчика.
В ситуации, когда нанесена обида, возникает естественная психологическая потребность мщения. Для судьи идеальной возможностью для сведения счетов является приговор с возможностью назначения наиболее максимального наказания. Для прокурора – формулирование обвинительной позиции в прениях. Кроме того, месть может проявиться и при разрешении судом различных промежуточных процессуальных вопросов.
Разумеется, это вовсе не означает, что каждый обиженный судья или прокурор обязательно использует свои властные полномочия для назначения чрезмерно сурового наказания. Все решит субъективный фактор и нравственно-психологический уровень конкретного судьи или прокурора.
Гордые, тщеславные, самолюбивые люди и люди с завышенным чувством собственного достоинства, конечно, более обидчивы, у них имеется своего рода гиперестезия в этом отношении, они видят и подозревают обиду там, где и не предполагалось причинить ее. Более скромные и воспитанные люди перенесут обиду легче.
Остается надежда лишь на мудрость законодателя
Не вызывает никаких сомнений необходимость создания в УПК РФ такого процессуального механизма, в соответствии с которым обиженный судья подлежал бы незамедлительному отстранению от дела в отношении своего обидчика.
С точки зрения уголовно-процессуальной оскорбительные действия в отношении судьи или прокурора создают новое уголовное дело (ст. 297 УК РФ), в котором судья (прокурор) – потерпевшие, а подсудимый – обвиняемый. Очевидно, что потерпевший не может назначать наказание своему же обвиняемому. В соответствии с одним из основополагающих правовых принципов, «никто не может быть судьей в своем собственном деле».
В связи с этим законодателю следовало бы позаботиться о том, чтобы критика или оскорбление судьи со стороны участника судебного разбирательства не привели в дальнейшем к вынесению неправосудного приговора из-за возникшей обиды.
К сожалению, Конституционный Суд РФ сформулировал позицию, оторванную от реальной действительности и противоречащую здравому смыслу.
Такая позиция могла бы быть оправданной только в том случае, если бы правосудие осуществляли не судьи-люди, а судьи-роботы, восприимчивые к любой критике и лишенные такого человеческого чувства, как обида. Но в Концепции уголовно-правовой политики РФ о такой перспективе ничего не говорится.
1 Лучшие высказывания о нравственности. М., 1980.
2 Карнеги Дейл. Как завоевывать друзей и оказывать влияние на людей. М.: Прогресс, 1989.
Судебный акт должен быть ясным и исполнимым
Как известно, любой судебный акт, помимо всего прочего, должен быть ясным и исполнимым, понятным для восприятия обычными гражданами, в том числе не обладающими правовыми знаниями.
Например, судебное решение о запрете астероидам приближаться к территории Российской Федерации хотя и можно было бы при особом желании обосновать национальными интересами и ссылками на определенные правовые нормы, однако его сложно было бы понять обывателю и практически невозможно исполнить.
Так, 15 февраля 2013 г. в 9 часов 20 минут небольшой астероид упал в окрестностях Челябинска. А январь 2017 г. ознаменовался пролетом небесного тела, достигающего размера 10-этажного дома. Он, к счастью для нас, пролетел в пределах 180 тыс. км от нашей планеты. В 2017 г. ученые мира ожидают падения новых астероидов на Землю, вопреки возможным запретительным судебным решениям.
Сомнительным с точки зрения ясности и здравого смысла представляется мне определение Конституционного Суда РФ от 20 апреля 2017 г. № 828-О «Об отказе в принятии к рассмотрению жалобы гражданина Овчинникова Станислава Валерьевича на нарушение его конституционных прав пунктом 1 части первой статьи 61 и частью четвертой статьи 65 Уголовно-процессуального кодекса Российской Федерации».
Такая позиция вызывает недоумение
Что касается действующего порядка рассмотрения отвода судьи самим судьей, то такая позиция вызывает недоумение не только у адвокатского сообщества, но и у юридически необразованных участников, чьи интересы и призвана обеспечивать судебная система страны.
Не разбираясь в уголовно-процессуальных аспектах и владея лишь общими знаниями жизненной психологии, граждане справедливо вопрошают: «Способен ли судья объективно рассмотреть заявленный ему отвод и признать, что он что-то нарушил или имеет косвенную заинтересованность в исходе дела?»
Предполагается, что судья должен будет констатировать собственные просчеты не перед председателем своего или вышестоящего суда, а перед находящимся в полной зависимости от него подсудимым. Свои ошибки и наличие заинтересованности в исходе дела должен будет признать судья, которому даны широкие властные полномочия, который может заключить под стражу человека, а затем и лишить его свободы, наложить арест на имущество и т.д. Кроме того, подтверждение им собственных ошибок может стать поводом для внутриведомственных проблем. Разве такое возможно?
Могу ответить на данный вопрос вполне определенно: такое возможно, но только теоретически. Практически любой или почти любой отвод судьи при таком странном порядке его рассмотрения обречен на отказ.
Проверка же вынесенного постановления вышестоящей судебной инстанцией не является эффективным средством защиты нарушенных прав, поскольку при существующей системе апелляционного рассмотрения обвинительный акт суда первой инстанции, как правило, остается в силе. Сомневающихся прошу посмотреть статистику стабильности вынесенных судебных актов.
Не находится разумного объяснения тому обстоятельству, что АПК РФ предусматривает рассмотрение отвода судье, разрешающему дело единолично, председателем арбитражного суда, заместителем председателя арбитражного суда или председателем судебного состава (ч. 2 ст. 25 АПК РФ), а ч. 4 ст. 65 УПК РФ устанавливает откровенно бесполезный порядок рассмотрения отвода самим судьей.
Но при такой неоднократно озвученной позиции Конституционного Суда РФ остается надежда лишь на мудрость законодателя.
Определение КС РФ от 20 апреля 2017 г. удивило следующим своим выводом: «При этом поведение обвиняемого, расцениваемое как неуважительное и оскорбительное по отношению к участникам уголовного судопроизводства, не является презумпцией их личной заинтересованности в исходе уголовного дела, свидетельством возникновения у них предвзятого подхода к рассмотрению в дальнейшем не только уголовного дела в целом, но и иных возникающих в ходе производства по делу вопросов…»
Смею утверждать обратное как дипломированный психолог: оскорбление участников уголовного судопроизводства (судьи, прокурора) со стороны подсудимого всегда является презумпцией их личной заинтересованности в исходе уголовного дела и может побудить их к предвзятому подходу в отношении данного подсудимого.
Данный тезис легко подтверждается следующими неюридическими аргументами.
«Критика является опасной искрой»
Оскорбление суда или прокурора со стороны подсудимого порождает у них личную обиду.
Обида личная (injuria римского права) как частноправовой деликт есть всякое сознательное противозаконное действие, в котором содержится проявление неуважения к чужой личности.
Цицерон говорил: «Оскорбление причиняет боль, которую с трудом переносят мудрейшие и лучшие люди»1.
И судьи с прокурорами не исключение, поскольку они те же самые люди, но вдобавок наделенные властными полномочиями.
Не случайно выдающийся Дейл Карнеги писал: «Критика является опасной искрой, которая может вызвать взрыв в пороховом погребе гордости»2.
Многие судьи считают себя почти безупречными в своей профессии. Они руководствуются своими личными статистическими показателями, в соответствии с которыми законность и стабильность выносимых ими судебных решений достаточно высокая. Критика или, еще хуже, оскорбление судьи в судебном заседании не только задевает его чувство собственного достоинства, но и сказывается на уверенности в профессиональной пригодности.
Основой обиженности выступает завышенная самооценка, базирующаяся на высоком авторитете занимаемой должности и широких властных полномочиях в отношении обидчика.
В ситуации, когда нанесена обида, возникает естественная психологическая потребность мщения. Для судьи идеальной возможностью для сведения счетов является приговор с возможностью назначения наиболее максимального наказания. Для прокурора – формулирование обвинительной позиции в прениях. Кроме того, месть может проявиться и при разрешении судом различных промежуточных процессуальных вопросов.
Разумеется, это вовсе не означает, что каждый обиженный судья или прокурор обязательно использует свои властные полномочия для назначения чрезмерно сурового наказания. Все решит субъективный фактор и нравственно-психологический уровень конкретного судьи или прокурора.
Гордые, тщеславные, самолюбивые люди и люди с завышенным чувством собственного достоинства, конечно, более обидчивы, у них имеется своего рода гиперестезия в этом отношении, они видят и подозревают обиду там, где и не предполагалось причинить ее. Более скромные и воспитанные люди перенесут обиду легче.
Остается надежда лишь на мудрость законодателя
Не вызывает никаких сомнений необходимость создания в УПК РФ такого процессуального механизма, в соответствии с которым обиженный судья подлежал бы незамедлительному отстранению от дела в отношении своего обидчика.
С точки зрения уголовно-процессуальной оскорбительные действия в отношении судьи или прокурора создают новое уголовное дело (ст. 297 УК РФ), в котором судья (прокурор) – потерпевшие, а подсудимый – обвиняемый. Очевидно, что потерпевший не может назначать наказание своему же обвиняемому. В соответствии с одним из основополагающих правовых принципов, «никто не может быть судьей в своем собственном деле».
В связи с этим законодателю следовало бы позаботиться о том, чтобы критика или оскорбление судьи со стороны участника судебного разбирательства не привели в дальнейшем к вынесению неправосудного приговора из-за возникшей обиды.
К сожалению, Конституционный Суд РФ сформулировал позицию, оторванную от реальной действительности и противоречащую здравому смыслу.
Такая позиция могла бы быть оправданной только в том случае, если бы правосудие осуществляли не судьи-люди, а судьи-роботы, восприимчивые к любой критике и лишенные такого человеческого чувства, как обида. Но в Концепции уголовно-правовой политики РФ о такой перспективе ничего не говорится.
1 Лучшие высказывания о нравственности. М., 1980.
2 Карнеги Дейл. Как завоевывать друзей и оказывать влияние на людей. М.: Прогресс, 1989.
