С интересом прочел в «АГ» заметку адвоката Валерия Саркисова «Критическое отношение суда к свидетельским показаниям: спорные аспекты».
В своей публикации коллега обратил внимание на проблему, когда суд согласно ч. 1 ст. 310 УПК РФ (в ред. Федерального закона от 29 декабря 2022 г. № 608-ФЗ) вправе огласить только вводную и резолютивную части приговора.
Хотя в соответствии со ст. 312 УПК в течение пяти суток со дня провозглашения приговора его копии вручаются осужденному или оправданному, а также защитнику и обвинителю, автор указывает, что в некоторых судах г. Москвы средний срок выдачи копий судебных актов составляет месяц.
Столь значительное нарушение сроков дает основания полагать, что на момент вынесения приговора и оглашения резолютивной и вводной частей описательно-мотивировочной части еще нет.
Данный вывод может привести к катастрофическим последствиям для правосудия, поскольку решение суда о виновности (невиновности) принимается без оценки доказательств. Учитывая впечатляющую статистику вынесения обвинительных приговоров, это позволяет предполагать, что уже после их оглашения судьи начинают «подводить» под них обвинительную аргументацию и использовать типичные лапидарные оценки показаний свидетелей защиты.
Понятно, что такие выводы основаны на предположениях, и сложно опровергнуть тезис о том, что в совещательной комнате судьи все-таки оценивают доказательства. Вместе с тем с учетом негативных процессуальных реалий было бы нелишним, на мой взгляд, обратиться в Конституционный Суд РФ по вопросу проверки конституционности ч. 1 ст. 310 УПК, практическое применение которой при грубом нарушении сроков изготовления копии приговора, предусмотренных ст. 312 Кодекса, нарушает ряд конституционных норм, в частности ст. 49, 50 и ч. 3 ст. 123 Основного Закона.
Обозначенная В. Саркисовым серьезная проблема, на мой взгляд, может быть решена в случае, если суды апелляционной и кассационной инстанций станут расценивать изготовление копий приговоров свыше предусмотренного пятидневного срока как существенное нарушение уголовно-процессуального закона, влекущее отмену приговора. К сожалению, в настоящее время законные сроки изготовления приговора, как и протокола судебного заседания (ч. 6 ст. 259 УПК), рассматриваются как организационно-технические, и их нарушение не влечет процессуальных последствий для судей и вынесенных ими судебных актов.
Представляет также особый интерес анализ автором ошибок судей при оценке показаний свидетелей в приговорах.
Действительно, приведенные формулировки довольно часто встречаются при изучении судебных актов. В. Саркисов классифицировал показания свидетелей, отвергнутые судом, как ложные и недостоверные.
Соглашаясь в целом с выводами автора, в то же время не могу не высказать иную точку зрения относительно такой классификации.
На мой взгляд, понятие недостоверности более общее и включает как ложность, так и заведомую ложность. Такой подход основан на том, что при оценке показаний свидетелей (потерпевших, обвиняемых) уголовно-процессуальное законодательство исходит из понятия недостоверности (достоверности).
В соответствии с ч. 1 ст. 88 УПК «Каждое доказательство подлежит оценке с точки зрения относимости, допустимости, достоверности (здесь и далее выделено мной. – Н.Г.), а все собранные доказательства в совокупности – достаточности для разрешения уголовного дела».
Согласно п. 11 Постановления Пленума Верховного Суда РФ от 29 ноября 2016 г. № 55 «О судебном приговоре» (далее – Постановление Пленума ВС № 55): «В случае изменения подсудимым показаний суд обязан выяснить причины, по которым он отказался от ранее данных при производстве предварительного расследования или судебного разбирательства показаний, тщательно проверить все показания подсудимого и оценить их достоверность, сопоставив с иными исследованными в судебном разбирательстве доказательствами».
В связи с изложенным недостоверными могут признаваться как ложные показания свидетеля, так и заведомо ложные. Разница заключается в том, что ложные показания могут быть даны в силу заблуждения, а заведомо ложные в любом случае будут разновидностью активной лжи (имеется в виду сообщение суду или следствию искаженной информации, с намерениями ввести в заблуждение допрашивающих, обмануть их). За заведомо ложные показания предусмотрена уголовная ответственность по ст. 307 УК РФ.
Но в приговоре суд не вправе делать выводы о заведомой ложности показаний свидетелей, поскольку этим будет нарушена презумпция невиновности, а полномочен лишь оценивать такие показания как недостоверные.
Что суд вправе сделать с недостоверными показаниями свидетелей?
Ответ на этот вопрос содержится в п. 2 ст. 307 УПК и п. 6 Постановления Пленума ВС № 55: «В описательно-мотивировочной части приговора, исходя из положений пунктов 3, 4 части 1 статьи 305, пункта 2 статьи 307 УПК РФ, надлежит дать оценку всем исследованным в судебном заседании доказательствам, как уличающим, так и оправдывающим подсудимого. При этом излагаются доказательства, на которых основаны выводы суда по вопросам, разрешаемым при постановлении приговора, и приводятся мотивы, по которым те или иные доказательства отвергнуты судом».
УПК обязывает при установлении недостоверности показаний свидетеля либо иного участника процесса отвергнуть их. В материале В. Саркисова путем анализа ряда приговоров приведены варианты формулировок, используемых судами. К числу часто используемых можно отнести «суд отклоняет», «суд не принимает», «суд критически относится», «суд не доверяет».
Если глаголы «отклонить», «не принимать», «не доверять» по смыслу не отличаются от глагола «отвергнуть», полагаю, следует согласиться с автором, что формулировка «суд критически относится» является неудачной, потому что содержит в себе неопределенность.
Критическое отношение – это способность анализировать и оценивать информацию, относиться к ней критически, выстраивать свою точку зрения и принимать решения на основе фактов и логических выводов. Словосочетание «критически относится» фактически не выражает определенного мнения о том, недостоверное конкретное доказательство либо достоверное.
Считаю, что Валерий Саркисов прав, систематизировав и подвергнув критике устоявшиеся аномальные подходы судов к оценке доказательств, – например, когда подсудимый дает показания, оправдывающие его, либо свидетель дает показания в интересах подсудимого, а суд их отвергает, но при этом не опровергает какими-либо доказательствами. Суд в таких случаях полагает, что имеет такое право, вытекающее из его внутреннего убеждения.
Между тем такая позиция противоречит требованиям уголовно-процессуального закона. В соответствии с ч. 4 ст. 302 УПК «Обвинительный приговор не может быть основан на предположениях и постановляется лишь при условии, что в ходе судебного разбирательства виновность подсудимого в совершении преступления подтверждена совокупностью исследованных судом доказательств». Таким образом, внутреннее убеждение судьи не может основываться только лишь на его ощущениях, восприятиях и представлениях, а должно формироваться на конкретных доказательствах, исследованных в судебном заседании.
