Рассматривая вопросы участия адвокатов в процессе по делам о недобровольной госпитализации в психиатрический стационар, автор высказывает острополемическую позицию, стремясь вовлечь коллег в обсуждение проблемы. Он предлагает создать стандарт, подобный тому, который предусмотрен для защиты по уголовным делам.
Вы знаете, что творится в судах по делам о недобровольной госпитализации в психиатрический стационар? Опираясь на собственный опыт в рамках сотрудничества с Гражданской комиссией по правам человека и НКО в этой области, вынужден констатировать, что картина судопроизводства по таким делам преимущественно печальна.
Для чего в подобных делах нужны адвокаты? Лица, выступающие ответчиками по административным делам в порядке гл. 30 КАС РФ, как правило, находятся в слишком уязвимом положении, в связи с чем каждому из них полагается квалифицированная юридическая помощь, в том числе за счет государства. Однако помогает ли это этим гражданам реализовать их права и защитить законные интересы? К сожалению, крайне редко.
А ведь ключевой фигурой в обсуждаемых делах является он, «пациент поневоле»: для него возводятся и функционируют психиатрические лечебницы, предусмотрены специальные судебные процедуры, в защиту его интересов медучреждения подают иски, которые судьи рассматривают с привлечением прокуроров и адвокатов… А «пациент поневоле» почему-то этого, как правило, не ценит, возражает против лечения. Нет бы спасибо сказать...
Если человек не хочет лечить зубы, почки, сердце и т.д., никто его насильно не госпитализирует. Но в рассматриваемой ситуации, очевидно, презюмируется, что болезнь не дает такому человеку понять, что он болен, поэтому приходится заботиться о нем в обход его «больного рассудка».
Пациент – не преступник, а больной. Адвокат и прокурор направляются государством для участия в делах о принудительной госпитализации с одной и той же целью: добиться соблюдения закона, не допустить нарушения прав и свобод человека. Действительно, такой человек сам себя защитить не может – он находится в отделении «под замком», у него отобрали телефон (непонятно, почему), нет доступа к средствам связи и контакта с внешним миром. Поэтому оба привлеченных государством юриста – из прокуратуры и адвокатуры – должны заменить такому лицу «отца и мать» в деле защиты от лишения свободы. Однако никто из них – за редкими исключениями – этого не делает, зачастую занимая пассивную позицию. Прокурор, как правило, выступает на стороне медучреждения, хотя формально он привлечен в процесс для дачи заключения.
А что же адвокат, который всегда должен быть на стороне доверителя? Увы, пассивное присутствие адвоката при рассмотрении административного иска в порядке гл. 30 КАС может даже вредить лицу, чьи интересы он представляет, хотя право на защиту формально соблюдено.
КПЭА (ст. 9) требует от адвоката не занимать позицию вопреки воле доверителя. Однако практике известны примеры, когда адвокат в суде поддерживал исковые требования (например, сообщая, что госпитализация «в интересах доверителя») либо оставлял решение данного вопроса на усмотрение суда. Оба варианта, полагаю, неприемлемы с позиции адвокатской этики. Но даже если адвокат просто возражает против помещения доверителя в психбольницу, последнему это вряд ли поможет. В связи с этим представляется недостаточным сказать в суде «прошу в удовлетворении административного иска отказать» – это имитация защиты интересов доверителя, но именно она, как правило, доминирует в таких делах. Доверителя в данном случае все равно госпитализируют, как если бы адвоката на заседании вовсе не было. Да, участие адвоката не может быть гарантией желаемого исхода дела, но все-таки огромная разница – ограничиться одной фразой в прениях или осуществить хотя бы минимально необходимые действия в защиту прав и законных интересов представляемого лица.
Банально, но в делах такого рода не все лица «подлежат» принудительной госпитализации. К первой категории можно отнести буйных пациентов: алкоголиков, допившихся до белой горячки, а также тех, чья психика находится в «остром» состоянии.
Но есть и другая категория: кого-то «сдали» в психбольницу родственники, чтобы решить квартирный вопрос; кто-то «попал в оборот» по работе, бизнесу, в полиции «под горячую руку» и т.д. Их нередко госпитализируют «по инерции», не исследуя скрупулезно материалы дела, уделяя рассмотрению каждого из дел всего несколько минут, руководствуясь принципом: если медучреждение настаивает на недобровольной госпитализации лица в психиатрический стационар, значит, ему виднее. Большинство таких случаев я бы назвал «производственным браком» в работе адвоката.
Приведу пример: в однокомнатной квартире проживает пожилая женщина. Сын с семьей (жена и ребенок) переехали к ней из-за трений с родственниками супруги. Пожилая женщина стала спать на кухне, но все равно такая «плотность» для однокомнатной квартиры, по мнению молодой семьи, была чрезмерной. Сын с женой стали развивать тему «неадекватности» матери, хотя та до пожилого возраста к психиатрам не обращалась, и однажды вызвали скорую психиатрическую помощь. Поразительно было слушать аудиопротокол судебного заседания, в котором представитель психлечебницы говорил: «у вас сосуды, давление высокое1 ˂…˃ никто вам “психиатрию” не ставит, но сосуды надо подлечить». Ей вторил судья, вдвоем они буквально склоняли женщину согласиться. Адвокат и прокурор преимущественно молчали. А ведь если «психиатрию никто не ставит», в удовлетворении иска должно быть отказано – из-за «сосудов» и «давления» в психбольницу не госпитализируют. Когда судья доверительно спросила женщину: «Ну что, А.А., полечитесь?», та согласилась.
В итоге пожилая женщина из-за семейной склоки попала в психбольницу на несколько недель – иск был удовлетворен, в том числе со ссылкой на согласие ответчика. Хотя сказать «полечусь» в ответ на вопрос «полечитесь?» – это, на мой взгляд, не согласие: лицу должны разъяснить последствия признания иска, под роспись. Адвокат в такой ситуации должен пояснить доверителю, что будет означать такое признание иска.
В суде за несколько часов могут «прогнать» 20 или 30, а то и 40 подобных дел. Это конвейер, и без пассивности адвокатов он, полагаю, существовать не мог бы.
Другой вариант – лечебное учреждение вообще не доставляет пациента в суд, а адвокат не требует обеспечить явку ответчика для участия в судебном заседании. В одном подобном случае адвокат даже сообщил суду, что возражает против иска, так как «позиция доверителя ему не известна». И при этом он не просил обеспечить явку последнего. Это ли не нарушение прав и законных интересов представляемого лица?
В одном из дел, которое официально по протоколу было рассмотрено за две минуты, адвокат не просил суд отложить заседание в связи с отсутствием доверителя, но при этом заявил ходатайство об оплате оказанной им юридической помощи...
Обобщая опыт сотрудничества с Гражданской комиссией по правам человека и НКО в этой области, приведу ряд типичных ситуаций, когда адвокаты не совершают требуемых активных действий.
Во-первых, рассмотрение дела без подготовки, которая согласно требованиям КАС обязательна.
Отмечу, что в некоторых случаях суды пытаются создают видимость подготовки. Например, на 09:00 назначена подготовка к заседанию, а рассмотрение иска по существу в соответствии с определением – на 09:10. Как такое возможно? Даже если подготовка к заседанию заняла пять минут и сразу после суд вынес определение, это займет явно больше 10 минут, а ведь слушание должно быть назначено заблаговременно, а участники – извещены в разумный срок, но не за «минуты» до начала заседания.
Именно в таких делах подготовка к судебному заседанию – не формальность: надо решить вопрос о месте рассмотрения дела по существу. В Определении от 5 марта 2009 г. № 544-О-П Конституционный Суд РФ указал, что общим правилом является рассмотрение дела в помещении суда – с полагающейся атрибутикой и лишь в особых случаях – в стационаре. Это решается при подготовке к заседанию, при этом мнение больницы не может быть решающим, поскольку она в данном случае выступает как заинтересованная сторона.
Сколько дел ни изучал, ни разу это не решалось.
Во-вторых, рассмотрение дела без вручения госпитализируемому лицу административного иска с приложениями.
Нередко у судов не возникает вопросов, если от медучреждения поступает документ, согласно которому иск якобы пытались вручить пациенту, но тот отказался его получать либо «не смог». Хотя если иск не вручен ответчику, суд обязан вручить его сам, но суд обычно все устраивает. В такой ситуации адвокат должен не занимать пассивную позицию, а требовать соблюдения прав доверителя – срока рассмотрения дела. В упомянутом определении КС указал, что конституционный срок судебного контроля за лишением свободы должен соблюдаться и применительно к делам о принудительной госпитализации в психиатрический стационар. Но, как показывает практика, этот срок упорно не соблюдается. При этом суды ориентируются на принятый позднее КАС, которым на рассмотрение таких дел отведено пять дней (ст. 277 КАС РФ), вопреки ст. 22 Конституции.
В-третьих, нарушение правила об извещении о слушании дела в разумный срок. Ответчика без всяких повесток просто приводят туда, где рассматривается дело о принудительной госпитализации, либо медорганизация может составить акт якобы об извещении пациента, хотя она на это не уполномочена. Что в таком случае делать адвокату? Очевидно, требовать отложить слушание из-за несоблюдения правила об извещении – для должной и достаточной подготовки к заседанию.
В-четвертых, соблюдение права доверителя на уважение его достоинства. Считаю, что человек в суде должен выглядеть адекватно – не в пижаме или халате, поскольку в таком виде он уже заранее выглядит для суда как пациент и нередко на фоне остальных участников заседания ощущает себя человеком «второго сорта». Он имеет право быть в своей одежде, и адвокат может (думаю, что и должен) помочь доверителю в этом. Сюда же относится то, чтобы к ответчику не применяли перед судебным заседанием сильнодействующие препараты, от которых он может выглядеть больным, даже не будучи таковым. Дело в том, что прием названных препаратов влечет неконтролируемое слюноотделение, подергивания, моргание, неусидчивость и т.п. В глазах суда такой человек заведомо подлежит госпитализации. Это тоже должно быть основанием для отложения слушания и заявления адвокатом ходатайства об ограничении такого рода «терапии» перед судебным заседанием.
В-пятых, недопустимость пассивного поведения адвоката. В судебном заседании по делам о недобровольной госпитализации необходим хотя бы минимальный допрос истца: какие конкретно основания для госпитализации ответчика, каковы будут последствия того, что его не госпитализируют? В чем состоит возможный вред здоровью данного лица, почему нельзя обойтись без госпитализации, особенно если пациент не против лечения амбулаторно? В чем проявляется тяжесть психического расстройства? Какими, кроме заключения медорганизации, доказательствами это подтверждается?
Кроме того, необходимо изучить дело, встретиться с доверителем, выработать стратегию защиты его прав и интересов, свидетелей и другие доказательства согласовать…
В-шестых, подача апелляционной жалобы. Если иск удовлетворен судом, адвокатская практика требует обжаловать решение. Адвокаты порой этого не делают, а когда пациент выходит из лечебницы, срок обжалования оказывается пропущен (находясь в стационаре, доверитель подать апелляционную жалобу, очевидно, не сможет).
Приведенные аспекты – это минимум, который адвокат должен выполнить по делу о недобровольной госпитализации. Но если делать хотя бы это, многое может измениться. Самое главное: в суд перестанут направлять дела по той категории граждан, которым не место в психиатрическом стационаре, но их просто «затягивает» общий «конвейер». Адвокату стоит помнить, для чего он привлечен к участию в таком деле, и не опасаться испортить отношения с судом, защищая права и законные интересы представляемого лица.
Кроме того, полагаю, что на уровне органов адвокатского самоуправления необходим стандарт, подобный тому, который предусмотрен для защиты по уголовным делам2. Ежегодно суды рассматривают порядка 10 тыс. подобных дел (например, в 2021 г. было рассмотрено 9699 дел по гл. 30 КАС). Этого, на мой взгляд, достаточно, чтобы выработать общий регламент работы адвоката по делам о недобровольной госпитализации. Важно и то, чтобы на конкретном выезде в медорганизацию не оказалось единственного адвоката на все дела о принудительной госпитализации, так как это вынуждает его, вольно или невольно, согласиться на рассмотрение подобных дел «в режиме конвейера». В свою очередь лица, оказавшиеся в ситуации, связанной с недобровольной госпитализацией, должны знать, чего они вправе ожидать от адвоката, и, в частности, могли подать жалобу, если адвокат, по их мнению, нарушил нормы КПЭА.
1 Что не соответствовало действительности.
2 Имеется в виду Стандарт осуществления адвокатом защиты в уголовном судопроизводстве (принят VIII Всероссийским съездом адвокатов 20 апреля 2017 г.).
