30 ноября Совет Федеральной палаты адвокатов РФ утвердил Обзор судебной практики по проблеме признания недействительным соглашения с адвокатом в процедуре банкротства за период 2022 г. и первое полугодие 2023 г., в котором отражены правовые позиции Верховного Суда и арбитражных окружных судов по спорам о признании недействительными соглашений доверителей с адвокатами об оказании юрпомощи и вознаграждений, полученных по таким соглашениям, в процедурах банкротства доверителей. В документе приведено шесть значимых позиций судов.
Вводная часть
В Обзоре отмечается, что с 2020 г. и по настоящее время зафиксирована возрастающая тенденция оспаривания соглашений с адвокатами об оказании юрпомощи и вознаграждений, полученных по ним, в процедурах банкротства доверителей. В таких делах арбитражные управляющие и конкурсные кредиторы ссылаются, в частности, на причинение вреда соглашениями об оказанной юрпомощи имущественным правам кредиторов, мнимость оказанной адвокатами юрпомощи своим доверителям, заинтересованность или аффилированность адвокатов по отношению к доверителям, отклонение размера вознаграждения за оказание юрпомощи от «среднерыночного уровня» расценок.
В связи с этим еще в 2020 г. ФПА РФ сформировала правовую позицию об исследованиях на предмет определения «рыночной стоимости» юрпомощи, в которой указала на отсутствие практического смысла и правового значения в «оценке рыночной стоимости» юридической помощи. Аналогичная позиция была занята Адвокатской палатой г. Москвы.
Со ссылкой на Постановление КС РФ от 23 сентября 2021 г. № 41-П в Обзоре отмечено, что возмещение реабилитированному имущественного вреда с отнесением к его составу сумм, выплаченных за оказание реабилитированному юрпомощи, не предполагает отказа лицу, пострадавшему от незаконного или необоснованного уголовного преследования, в полном возмещении расходов на оплату полученной им юрпомощи адвоката, если не доказано, что часть его расходов, предъявленных к возмещению, обусловлена явно иными обстоятельствами, нежели получение такой помощи непосредственно в связи с защитой реабилитированного от уголовного преследования, и при этом добросовестность его требований о таком возмещении не опровергнута.
Также упомянуто, что Верховного Суда в Обзоре судебной практики разрешения споров о несостоятельности (банкротстве) за 2022 г. указал, что операции по перечислению адвокату денег в счет оплаты юруслуг, оказанных работнику и обусловленных в том числе защитой интересов самого общества (должника), сами по себе не признаются направленными на причинение вреда кредиторам.
Впоследствии Экономколлегия ВС в 2022 г. и в первом полугодии 2023 г. четырежды обращала свое внимание на проблему оспаривания соглашений об оказании юридической помощи или юридических услуг, утверждая, что само по себе заключение соглашения об оказании юрпомощи не причиняет вред имущественным правам кредиторам. Однако изложенные подходы не пресекли попытки арбитражных управляющих и конкурсных кредиторов по оспариванию соглашений адвокатов в банкротстве их доверителей. В таких делах суды учитывают, в частности, следующие значимые обстоятельства: реальность оказанной юрпомощи; наличие или отсутствие кратного завышения стоимости оказанной помощи; наличие или отсутствие аффилированности адвоката с доверителем.
Содержание документа
В п. 1 Обзора отмечено, что привлечение адвокатов и оплата оказанной юрпомощи, даже если соответствующие действия совершены в условиях имущественного кризиса доверителя, сами по себе не свидетельствуют о недействительности соглашения и расчетных операций (Определение ВС РФ № 305-ЭС20-19905 (13, 14) по делу № А40-216654/2019).
Более того, организация вправе заключить с адвокатом договор возмездного оказания юрпомощи не только для своих нужд, но и в пользу своего работника (Определение ВС РФ от 17 марта 2022 г. № 307-ЭС19-4636 (17–19) по делу № А56-116888/2017). Само по себе заключение организацией с адвокатом договора возмездного оказания услуг этой организации или ее работнику не свидетельствует о направленности поведения заказчика и адвоката на причинение вреда кредиторам доверителя (Определение ВС РФ от 11 ноября 2022 г. № 307-ЭС19-4636 (23-25) по делу № А56-116888/2017).
В п. 2 документа, в частности, разъяснено, что отсутствие факта реального оказания адвокатом юрпомощи служит основанием для признания соглашения с адвокатом недействительным. (Постановления Арбитражного суда Московского округа от 15 августа 2022 г. № Ф05-15546/2022 по делу № А41-110261/2019, от 16 мая 2022 г. № Ф05-17912/2019 по делу № А40-5741/2019). Также недопустимо создание фиктивной задолженности доверителя перед адвокатом в целях возбуждения банкротного дела доверителя для осуществления контроля за процедурами банкротства (Постановление Арбитражного суда Северо-Западного округа от 15 августа 2022 г. № Ф07-7909/2022 по делу № А56-40104/2019).
Как следует из п. 3, в материалы обособленного спора должны быть представлены доказательства оказания адвокатом конкретной юрпомощи, соответствующей условиям соглашения. Режим адвокатской тайны не освобождает адвоката от обязанности доказывания. Так, адвокат обязан доказать, что он фактически оказал конкретную юрпомощь (услуги). В свою очередь, фактически оказанные юруслуги должны соответствовать предмету договора (Определение ВС РФ от 24 марта 2022 г. № 308-ЭС21-21416(2) по делу № А53-19872/2019). Адвокат может обосновать фактическое оказание юрпомощи путем представления соответствующего акта (отчета) (Постановление Арбитражного суда Северо-Западного округа от 7 сентября 2022 г. № Ф07-11905/22 по делу № А56-165294/2018).
Отсутствие согласия доверителя на разглашение информации относительно проделанной работы, охраняемой в силу ст. 8 Закона об адвокатуре, не освобождает адвоката от обязанности доказывания, установленной ч. 1 ст. 65 АПК РФ. Как следует из разъяснений Комиссии по этике и стандартам ФПА РФ по вопросу предания адвокатом огласке сведений о преступлениях или иных правонарушениях, утвержденных решением Совета ФПА РФ от 28 июня 2017 г. № 07/17, согласно п. 1 ст. 8 Закона об адвокатуре адвокатской тайной являются любые сведения, связанные с оказанием адвокатом юрпомощи своему доверителю. При этом п. 5 ст. 6 КПЭА предусматривает распространение правил сохранения профессиональной тайны, в том числе на факт обращения к адвокату, включая имена и названия доверителей; сведения, полученные адвокатом от доверителей; информацию о доверителе, ставшую известной адвокату в процессе оказания юрпомощи; любые другие сведения, связанные с оказанием адвокатом юридической помощи.
В качестве исключения из этого правила КПЭА предусматривает право адвоката использовать без согласия доверителя сообщенные ему сведения в объеме, который адвокат считает разумно необходимым для обоснования своей позиции при рассмотрении гражданского спора между ним и доверителем или для своей защиты по возбужденному в отношении него дисциплинарному производству или уголовному делу.
В п. 4 Обзора отмечено, что рекомендуемые минимальные расценки местных адвокатских палат, как правило, не являются доказательством рыночной стоимости юруслуг. При доказывании соразмерности либо несоразмерности размера гонорара адвоката стороны нередко ссылаются на минимальные расценки местных адвокатских палат, однако суды обычно отказываются руководствоваться рекомендуемыми минимальными ставками стоимости услуг адвокатской палаты для определения неравноценности встречного исполнения, в отсутствие иных доказательств рыночной стоимости услуг (например, Постановление Арбитражного суда Восточно-Сибирского округа от 13 февраля 2023 г. № Ф02-7050/2022 по делу № А33-15798/2020, Постановление Арбитражного суда Уральского округа от 18 июля 2022 г. № Ф09-1699/2021 по делу № А07-19432/2018).
Согласно п. 5 документа, обращение за помощью к адвокату подпадает под понятие обычной хозяйственной деятельности. Так, если в материалах обособленного спора имеются достаточные относимые и допустимые доказательства, подтверждающие, что потребность в юруслугах носила для должника обычный характер, договоры об оказании таких услуг считаются направленными на удовлетворение потребности в юридической области и совершаются в рамках обычной хозяйственной деятельности. При этом урегулирование спорных правовых вопросов, возникающих в ходе осуществления предпринимательской деятельности, нужно рассматривать как элемент обычной хозяйственной деятельности независимо от того, осуществляется оно силами работников самой организации или с привлечением третьих лиц, специализирующихся в определенной области, по гражданско-правовому договору оказания услуг (Постановление Арбитражного суда Московского округа от 14 марта 2023 г. № Ф05-22932/2021 по делу № А41-94540/2019).
В силу специфики юруслуг решение вопроса о возможности заключения независимым адвокатом договора не может обусловливаться возложением на последнего такой обязанности, как проверка имущественного положения доверителя. Иной подход свидетельствует о том, что адвокат под страхом недействительности не вправе заключать договор с лицами, находящимися в сложном финансовом положении, что фактически блокирует возможность доступа к правосудию (Постановление Арбитражного суда Московского округа от 20 февраля 2023 г. № Ф05-30039/2022 по делу № А40-185157/2020). «Таким образом, по общему правилу, заключение соглашения об оказании юрпомощи, его исполнение адвокатом и оплата доверителем вознаграждения адвоката относятся к обычной хозяйственной деятельности исходя из положений п. 2 ст. 61.4 Закона о банкротстве. В то же время имеются исключения из указанного общего правила, такие как нестандартный способ оплаты (зачет, отступное), платеж с существенной просрочкой (Постановление Арбитражного суда Северо-Западного округа от 6 июля 2022 г. № Ф07-6863/2022 по делу № А05-12075/2019)», – отмечено в Обзоре.
Исходя из п. 6, участие адвоката в процедуре «контролируемого банкротства» доверителя или аффилированность адвоката с доверителем влечет высокий риск признания недействительным соглашения об оказании юрпомощи. Довод об аффилированности адвоката с должником находит свое подтверждение в судебной практике. При признании адвоката участвовавшим в процедуре «контролируемого банкротства» доверителя суды считают незаконным получение адвокатом вознаграждения. Заинтересованность (аффилированность) адвоката по отношению к доверителю также является значимым критерием оценки поведения адвоката в отношениях с доверителем. Ранее ВС РФ неоднократно делал оговорку о необходимости проверки обстоятельства аффилированности адвокатов, привлеченных ими соисполнителей.
В обособленных спорах по делам о банкротстве, в которых аффилированность адвоката с доверителем была подтверждена, сделки с адвокатами признавались недействительными (Постановление Арбитражного суда Московского округа от 15 августа 2022 г. № Ф05-15546/2022 по делу № А41-110261/2019, Постановление Арбитражного суда Московского округа от 16 мая 2022 г. № Ф05-17912/2019 по делу № А40-5741/2019). Суды считают, что в силу аффилированности адвоката с доверителем адвокат может влиять на финансово-коммерческие условия сделок или их исполнение, что отражается на финансово-экономическом состоянии должника. При инициировании (организации) адвокатом банкротства доверителя для цели их контроля суды расценивают такое поведение упречным, что влечет признание сделок доверителя-должника и адвоката недействительными (Постановление Арбитражного суда Северо-Западного округа от 15 августа 2022 г. № Ф07-7909/2022 по делу № А56-40104/2019).
В свою очередь, довод об аффилированности исследуется судами в качестве дополнительного. При отсутствии доказательств аффилированности, существенного отклонения поведения адвоката от стандартов поведения добросовестных участников аналогичных правоотношений, очевидного заключения сделки на нерыночных условиях, подконтрольности адвокату процедуры банкротства доверителя сделка с адвокатом не признается недействительной (Постановление Арбитражного суда Западно-Сибирского округа от 13 февраля 2023 г. № Ф04-3272/21 по делу № А75-23174/2019).
Адвокаты прокомментировали разъяснения Обзора
Адвокат, руководитель практик разрешения споров и международного арбитража ART DE LEX Артур Зурабян полагает, что Обзор ФПА содержит определенное руководство для адвокатов, предупреждая их о возможных рисках при оказании услуг в ситуации аффилированности с доверителем либо при участии в согласованных действиях по целенаправленному банкротству доверителя. «Обзор еще раз обращает внимание в п. 1, что само по себе привлечение адвоката, даже в условиях имущественного кризиса, не является основанием для признания сделки недействительной. То есть в отношении адвокатов в чистом виде не работает презумпция Закона о банкротстве о том, что знание о негативном имущественном положении контрагента является основанием для удлинения сроков оспаривания сделок, направленных на преимущественное удовлетворение одного из кредиторов. Такое исключение логично, так как в противном случае фактически ограничивается право на получение квалифицированной юридической помощи. Вместе с тем Обзор обращает внимание, что оказание услуг должно быть реальным и именно адвокат должен доказать реальность услуг, невзирая на режим адвокатской тайны (пп. 2–3). В целом такой подход логичен, потому что в ситуации банкротства доверителя использование режима адвокатской тайны будет по факту скрывать существо оказанной услуги от самого доверителя», – отметил он.
В то же время, по словам эксперта, при анализе критерия цены в Обзоре делается упор на то, что сами по себе рекомендованные адвокатскими палатами ставки не могут быть индикаторами превышения над разумной (рыночной) стоимостью услуг и для целей оспаривания сделок привлечение адвокатов попадает в круг обычных хозяйственных сделок. «По факту говорится о том, что только кратное превышение цены над некими рыночными индикаторами может быть косвенным подтверждением нерыночности услуг. Существенная часть Обзора посвящена ситуациям, когда адвокат либо является аффилированным с доверителем, либо недобросовестно подыгрывает ему при контролируемом банкротстве. В таких ситуациях риски оспаривания высоки, и адвокатское сообщество не придет на помощь. Участие адвоката в процедуре «контролируемого банкротства» доверителя или аффилированность адвоката с доверителем влечет высокий риск признания соглашения об оказании юридической помощи недействительным, предупреждает п. 6 Обзора, в подтверждение чего приводится релевантная практика», – заметил Артур Зурабян.
Управляющий партнер московской коллегии адвокатов TA lex Андрей Торянников полагает, что в последние годы наблюдается значительный рост споров о признании недействительными соглашений об оказании юрпомощи с адвокатами в рамках дел о банкротстве. Он отметил, что долгое время практика оспаривания таких сделок складывалась не в пользу адвокатов: «Адвокатское сообщество обращало внимание на указанную проблему, как следствие, в ряде адвокатских палат были организованы специальные органы, которые призваны помогать адвокатам в спорах с арбитражными управляющими. Не осталась в стороне и Федеральная палата адвокатов РФ, подготовившая данный Обзор судебной практики».
Как отметил эксперт, при оспаривании соглашений об оказании юрпомощи с адвокатами по специальным основаниям Закона о банкротстве суды, признавая соглашения недействительными, зачастую исходили из презумпции осведомленности адвоката о кризисном состоянии должника, которую устанавливали, исходя лишь из самого факта оказания юридических услуг доверителю. Например, в рамках дела № А27-4297/2016 в ходе рассмотрения заявления конкурсного управляющего суд кассационной инстанции сделал вывод о том, что, являясь профессиональным аудитором, обладая специальными знаниями и навыками, а также учитывая длительный период представления экономических интересов должника, адвокату не могло быть неизвестно о признаках неплатежеспособности или недостаточности имущества должника на момент совершения спорных сделок.
Андрей Торянников указал, что ФПА РФ, отмечая актуальность и значимость проблемы, приводит ряд новых позиций высших судебных органов России, а также арбитражных кассационных судов, которые должны изменить сложившуюся негативную тенденцию по оспариванию соглашений. «Наиболее важной, на мой взгляд, является позиция ВС РФ, выраженная в Определении от 3 апреля 2023 г. № 305-ЭС20-19905(13,14) по делу № А40-216654/2019. ВС был поддержан вывод суда первой инстанции о том, что привлечение адвокатов и оплата их услуг, даже если соответствующие действия совершены в условиях имущественного кризиса заказчика, сами по себе не свидетельствуют о недействительности соглашения и расчетных операций. В определении также было отмечено, что гарантированное Конституцией РФ право на получение квалифицированной юрпомощи и отношения по оказанию юридических услуг имеют определенное публично-правовое значение, при этом адвокат является специальным субъектом упомянутых отношений и выступает в качестве независимого профессионального советника по правовым вопросам. Экономколлегия также отметила ошибочность подхода судов апелляционной инстанции и округа, который фактически свелся к тому, что адвокаты под страхом недействительности не вправе заключать договор с гражданином, находящимся в сложном финансовом положении, имеющим неисполненные обязательства, поскольку это блокирует саму возможность надлежащего доступа к правосудию для такого рода граждан», – обратил внимание адвокат.
Андрей Торянников полагает, что остальные выводы и рекомендации ФПА, по сути, являются отражением уже сложившейся судебной практики. Однако особый интерес, по его словам, представляет упоминание режима адвокатской тайны, на который часто ссылались адвокаты как на основание отказа в предоставлении суду доказательств оказания конкретной юрпомощи, соответствующей условиям соглашения. «Федеральная палата адвокатов отметила, что, несмотря на то что положения КПЭА предусматривают распространение правил сохранения профессиональной тайны практически на любые сведения, связанные с оказанием адвокатом юридической помощи своему доверителю, Кодекс представляет адвокату право использовать сообщенные ему сведения без согласия доверителя в объеме, который адвокат считает разумно необходимым для обоснования своей позиции при рассмотрении гражданского спора между ним и доверителем, что фактически имеет место в случае оспаривания арбитражным управляющим соглашений об оказании юридической помощи с адвокатами», – заметил эксперт.
Адвокат АП Тверской области Анастасия Головина отметила, что вопрос об оспаривании соглашений об оказании юридической помощи и вознаграждений по ним в процедурах банкротства доверителей крайне актуален для адвокатов и адвокатского сообщества в целом. «В свете тенденции обращения арбитражных управляющих и конкурсных кредиторов с заявлениями об оспаривании адвокатских соглашений Обзор судебной практики, утвержденный решением Совета ФПА РФ, представляется актуальным и своевременным. На наш взгляд, необоснованно и несправедливо отождествлять соглашение с адвокатом с любой иной возмездной сделкой. В отличие от любого другого контрагента, адвокат является представителем социально значимой профессии. Адвокат в силу прямого указания закона является независимым профессиональным советником по правовым вопросам. Заключая соглашение с адвокатом, лицо, в том числе и должник или потенциальный должник, реализует конституционное право на получение квалифицированной юридической помощи. В связи с этим Обзор важен как для целей защиты прав адвокатов, так и для защиты прав граждан и юридических лиц на защиту. В нем отражены основные аспекты и вопросы, возникающие при рассмотрении соответствующих обособленных споров в судах», –заметила она.
По словам эксперта, п. 1 документа представляется в полной мере обоснованным. «Сама суть профессии адвоката подразумевает обращение доверителя в заведомо кризисный для него период, в том числе и финансовый. Но даже такой кризисный период нельзя считать основанием для ограничения лица в реализации конституционных прав. На наш взгляд, несправедливо квалифицировать реализацию конституционного права на защиту и оказание юридической помощи как направленность поведения доверителя и адвоката на причинение вреда кредиторам. Возникает вопрос: каким образом оказание квалифицированной юридической помощи должнику-доверителю причиняет ущерб кредиторам? При таком подходе защиту адвокатом лица, привлекаемого к уголовной ответственности, необходимо расценивать как угрозу правопорядку. Такой подход представляется абсурдным, нивелирующим суть профессии адвоката», – полагает Анастасия Головина.
Касательно п. 4 Обзора она отметила, что при доказывании несоразмерности размера гонорара адвоката суды не принимают во внимание минимальные ставки стоимости услуг адвокатской палаты. «Такой подход представляется обоснованным и справедливым. Ситуация каждого доверителя, даже лежащая в одной и той же области права, является уникальной. Применительно к каждой конкретной ситуации адвокат формирует стратегию защиты и осуществляет разный объем работы. В этой связи и размер гонорара по одной категории споров может существенным образом разниться», – резюмировала адвокат.
