Верховный Суд опубликовал Определение № 5-КГ22-17-К2 от 26 апреля по делу о взыскании возмещения имущественного ущерба и компенсации морального вреда за незаконное уголовное преследование.
19 июля 2013 г. органами предварительного следствия было возбуждено уголовное дело, по которому 2 июня 2014 г. Юрий Кличугин был привлечен в качестве обвиняемого. Ему было предъявлено обвинение в совершении преступления, предусмотренного ч. 4 ст. 159 УК РФ, – в хищении чужого имущества путем обмана с использованием своего служебного положения, совершенном группой лиц по предварительному сговору, в особо крупном размере. 13 декабря 2018 г. уголовное дело в отношении Юрия Кличугина было прекращено в связи с отсутствием в его действиях состава преступления, за ним признано право на реабилитацию.
Впоследствии Юрий Кличугин обратился в суд с иском к МВД, Минфину и прокурору ВАО г. Москвы, в котором просил взыскать в его пользу возмещение имущественного ущерба и компенсацию морального вреда в общем размере 16,5 млн руб. В обоснование своих требований истец указывал, что вследствие незаконного и необоснованного обвинения ему пришлось уволиться с работы и выехать за пределы РФ, состояние его здоровья ухудшилось, ему пришлось понести расходы на медицинское обследование и лечение.
Решением Преображенского районного суда г. Москвы от 20 октября 2020 г. исковые требования были удовлетворены частично, в пользу Юрия Кличугина была взыскана компенсация морального вреда, причиненного незаконным уголовным преследованием, в размере 50 тыс. руб. Суд первой инстанции указал, что определил размер компенсации морального вреда, исходя из фактических обстоятельств дела, характера и тяжести преступления, в совершении которого обвинялся истец, а также всех заслуживающих внимания обстоятельств, свидетельствующих об объеме и степени нравственных страданий истца. Кроме того, он отметил, что принимались во внимание данные о личности истца, длительность уголовного преследования и применения меры пресечения в виде подписки о невыезде, объявление его в розыск, а также требования разумности и справедливости, баланса частных и публичных интересов. Отказывая в удовлетворении требований о взыскании убытков, суд сослался на то, что истец уволился по собственному желанию и проживал за пределами России в связи с возбуждением уголовного дела. Суд также пояснил, что доказательств наличия причинно-следственной связи между действиями ответчиков и убытками истца, а также между уголовным преследованием и ухудшением его здоровья не представлено.
Московский городской суд апелляционным определением от 8 апреля 2021 г. увеличил размер компенсации морального вреда до 100 тыс. руб., в остальной части решение первой инстанции оставлено без изменения. Апелляционный суд указал, что учитывал длительность незаконного уголовного преследования истца, его престарелый возраст, состояние здоровья, степень и характер физических и нравственных страданий, а также требования разумности и справедливости. Второй кассационный суд общей юрисдикции оставил без изменения указанные судебные акты.
Не согласившись с таким размером компенсации, Юрий Кличугин обратился с кассационной жалобой в Верховный Суд РФ. Рассмотрев дело, Судебная коллегия по гражданским делам ВС напомнила, что в соответствии с ч. 1 ст. 133 УПК РФ право на реабилитацию включает в себя право на возмещение имущественного вреда, устранение последствий морального вреда и восстановление в трудовых, пенсионных, жилищных и иных правах. Вред, причиненный гражданину в результате уголовного преследования, возмещается государством в полном объеме независимо от вины органа дознания, дознавателя, следователя, прокурора и суда. ВС отметил, что, если гражданину причинен моральный вред действиями, нарушающими его личные неимущественные права либо посягающими на принадлежащие гражданину нематериальные блага, а также в других случаях, предусмотренных законом, суд может возложить на нарушителя обязанность денежной компенсации указанного вреда (ст. 151 ГК РФ).
Судебная коллегия подчеркнула: при определении размеров компенсации морального вреда суд принимает во внимание степень вины нарушителя и иные заслуживающие внимания обстоятельства. Суд должен также учитывать степень физических и нравственных страданий, связанных с индивидуальными особенностями гражданина, которому причинен вред, уточняется в определении.
Обращаясь к Постановлению Пленума ВС РФ от 20 декабря 1994 г. № 10, Верховный Суд разъяснил, что моральный вред, в частности, может заключаться в нравственных переживаниях в связи с утратой родственников, невозможностью продолжать активную общественную жизнь, потерей работы, раскрытием семейной, врачебной тайны, распространением не соответствующих действительности сведений, порочащих честь, достоинство или деловую репутацию гражданина, временным ограничением или лишением каких-либо прав, физической болью, связанной с причиненным увечьем, иным повреждением здоровья либо в связи с заболеванием, перенесенным в результате нравственных страданий и др.
ВС обратил внимание, что определение размера компенсации морального вреда в каждом деле носит индивидуальный характер и зависит от совокупности конкретных обстоятельств дела, подлежащих исследованию и оценке судом. В определении отмечается: поскольку предметом исследования являются в том числе нравственные страдания личности, исследование и оценка таких обстоятельств не могут быть формальными, а в решении суда должны быть приведены мотивы, которыми руководствовался суд при определении размера компенсации морального вреда.
Несмотря на то что определение размера компенсации морального вреда в определенной степени относится к оценке и установлению обстоятельств дела, присуждение несоразмерно малой суммы компенсации, без учета каких-либо имеющих значение обстоятельств дела, не отвечающей требованиям справедливости, может свидетельствовать о существенном нарушении судом норм материального и процессуального права, пояснил ВС.
Судебная коллегия по гражданским делам посчитала, что в рассматриваемом деле суды первой и апелляционной инстанций лишь формально перечислили в одном абзаце ряд категорий общего и абстрактного характера, которые учитываются при определении размера компенсации морального вреда. Однако они не указали какого-либо их конкретного содержания, влияющего на определение адекватной компенсации морального вреда по настоящему делу. «Сославшись на то, что в данном случае моральный вред компенсируется независимо от вины органов предварительного следствия, судебные инстанции не учли, что обстоятельства причинения морального вреда и в данном случае могут иметь значение для определения размера его компенсации», – разъясняется в определении.
ВС указал, что истец обвинялся в совершении преступления в сговоре с лицами – Я. и М., которые по приговору суда от 3 августа 2015 г. были оправданы в совершении данного преступления ввиду отсутствия состава преступления. 2 декабря 2015 г. апелляционный суд, оставляя этот приговор в силе с незначительными изменениями и уточнениями, пришел к выводу о том, что обвинение Я. и М. построено на догадках и предположениях органов следствия, обвиняемые вменяемого им хищения не совершали. Именно данные обстоятельства впоследствии послужили основанием для прекращения за отсутствием состава преступления выделенного в отдельное производство уголовного дела в отношении Юрия Кличугина.
Верховный Суд обнаружил, что при определении размера компенсации морального вреда за длительное незаконное уголовное преследование суды не дали никакой оценки доводам истца о том, что оправдательный приговор в отношении Я. и М., послуживший основанием для прекращения уголовного дела в отношении истца, вступил в силу в декабре 2015 г. Об этом было известно органам предварительного следствия, однако незаконное уголовное преследование истца продолжалось еще три года, при этом оставались в силе и мера пресечения, и розыск. Кроме того, ВС указал, что заявитель ссылался на то, что его уголовное преследование намеренно затягивалось: в указанный период он и его адвокат обращались с многочисленными ходатайствами о прекращении уголовного дела, однако эти ходатайства были проигнорированы.
Несмотря на то что истец обвинялся в совершении преступления при непосредственном участии Я. и М, копия оправдательного приговора в отношении последних от 3 августа 2015 г. была истребована следователем по ходатайству адвоката только в августе 2018 г. – спустя три года. Истец также указывал, что незаконное уголовное преследование продолжалось в течение полугода и после того, как отказ в прекращении уголовного дела в отношении него был признан незаконным вступившим в силу постановлением суда.
Судебная коллегия ВС установила, что всем этим обстоятельствам нижестоящие суды не придали никакого значения, не учли их и не дали никакой оценки при определении размера компенсации морального вреда.
Обосновывая размер компенсации морального вреда, Юрий Кличугин также ссылался на то, что он более 40 лет прослужил в ВМФ, занимал руководящие должности, награжден государственными наградами, ему присвоено адмиральское звание, а после того, как он был незаконно обвинен в преступлении по надуманным основаниям, ему пришлось уволиться с хорошего места работы. Этим обстоятельствам, как указал ВС, нижестоящие инстанции также фактически не дали никакой оценки, формально сославшись на то, что учитывают данные о личности, и то, что с работы истец не был уволен, а уволился по собственному желанию.
Таким образом, Верховный Суд пришел к выводу, что принятые по делу судебные постановления не отвечают требованиям законности и обоснованности и что судами при рассмотрении дела допущены нарушения норм материального и процессуального права. В итоге Суд отменил определения апелляционной и кассационной инстанций, направив дело на новое рассмотрение в апелляцию.
Адвокат АП г. Москвы, адвокат КА «Конфедерация» Валентина Леонидченко подчеркнула, что ВС РФ выражает такого рода правовую позицию не впервые. «Тем не менее нижестоящие суды ее настойчиво игнорируют, считая своим долгом экономить бюджет за счет реабилитированных, что объясняют неким балансом публично-правовых интересов. Такой подход судов явно противоречит ст. 2 и 18 Конституции РФ. ВС РФ исправляет лишь отдельные случаи, а проблема в целом остается, поскольку требует комплексного решения», – прокомментировала она.
По мнению Валентины Леонидченко, суть проблемы в том, что бремя ответственности ложится исключительно на государство, а институт регрессной ответственности не работает. Также не исполняется Приказ Генпрокуратуры России № 12, Минфина России № 3н от 20 января 2009 г., который предписывает в каждом случае вынесения процессуального решения, влекущего признание права на реабилитацию, проводить служебное расследование, по результатам которого привлекать виновных должностных лиц к ответственности. Участвующему в деле прокурору необходимо знакомиться с материалами таких проверок и учитывать их результаты при формировании позиции при рассмотрении требований о возмещении вреда, однако из текста определения следует, что прокурор видел свою задачу исключительно в том, чтобы наряду с представителями Минфина РФ и МВД РФ возражать против удовлетворения жалобы реабилитированного. При этом Конституционный Суд РФ в Постановлении № 28-П от 14 ноября 2017 г. обращал внимание на недопустимость такой позиции, конкретизировав задачи и функции прокурора в таких процессах, заметила Валентина Леонидченко.
Адвокат убеждена, что определение ВС РФ имеет важное значение, поскольку в нем разъяснено, что суды при вынесении решения не придали значения и не дали оценки обстоятельствам, свидетельствующим о несоблюдении государством в лице его должностных лиц установленной законом обязанности своевременно прекратить уголовное преследование, о намеренном затягивании уголовного преследования при явном отсутствии оснований для такового, об игнорировании ходатайств защиты о прекращении дела. Недопущение таких нарушений в комплексе с обязательным служебным расследованием и привлечением к ответственности виновных должностных лиц будет способствовать искоренению произвола и беззакония, а не только компенсации последствий этого, считает Валентина Леонидченко.
Также, она отметила, что важна позиция ВС РФ о недопустимости при определении размера компенсации морального вреда формального подхода и применения абстрактных категорий. «Сложившаяся судебная практика свидетельствует о явной недооценке страданий, причиняемых безосновательным уголовным преследованием. Между тем страдания такого рода имеют высшую степень, поскольку лица, наделенные государством властными полномочиями с целью защиты граждан, безнаказанно глумятся над человеком, в одночасье разрушая авторитет, приобретаемый им на протяжении всей жизни, включая личную репутацию, положение и уважение в обществе, в семье, в коллективе. Данная проблема требует внимания, поскольку в таких случаях ст. 21 Конституции, гарантирующая охрану государством достоинства личности, не работает вообще, а ст. 46 и 53 Конституции работают неэффективно», – заключила Валентина Леонидченко.
Адвокат АК «Гражданские компенсации» Ирина Фаст с сожалением отметила, что суды на местах продолжают практику взыскания мизерных компенсаций морального вреда. «Ни многочисленные акты Верховного Суда, ни громкая дискуссия по этой теме в юридическом сообществе ситуацию не меняют. Компенсация по этому делу взыскана унизительная, я бы даже сказала, что оскорбительная для многолетнего незаконного преследования достойного человека», – считает адвокат.
Ирина Фаст указала, что ранее у потерпевших по таким делам была возможность обратиться в Европейский Суд по правам человека, который присуждал более достойную компенсацию, а на данный момент и такой возможности нет. «Получается, что человека можно преследовать и разрушать его жизнь, репутацию, карьеру, привычный уклад почти безнаказанно, за 100 тыс. руб. Решением проблемы мизерных компенсаций может стать только введение цифровых ориентиров, предложения по которым разработала наша Комиссия при Ассоциации юристов России», – поделилась адвокат.
