ОСНОВА ДОВЕРИЯ
Значение этических ценностей для адвокатов постепенно снижается
Вниманию коллег предлагаются некоторые суждения относительно соотношения информации и этики адвоката, основанные на анализе публикаций в СМИ, многолетнем опыте автора в профессии юриста, а также менее продолжительном, но не менее важном и ценном опыте участия автора в работе Совета АП Москвы. Настоящий материал можно рассматривать как отклик на целую серию злободневных публикаций в «АГ», посвященных как нарушениям требований о рамках допустимости информации об адвокате и адвокатском образовании, так и нарушениям при взаимодействии адвоката и средств массовой информации.Не успело пройти немногим более года с того дня, когда Первый Всероссийский съезд адвокатов принял Кодекс профессиональной этики адвоката (далее – КПЭА), как возникла необходимость, чтобы Совет АП Москвы дал Разъяснение от 2 марта 2004 г. «О выступлениях в средствах массовой информации». Еще через полтора года, 27 октября 2005 г. Совет АП Москвы дал еще одно более развернутое Разъяснение «О выступлениях адвокатов в СМИ», в котором повторно указал на то, что «… сама адвокатура – организация неполитическая, адвокатская профессия по природе своей профессия гуманная, а адвокат – всегда носитель идеи правозащиты и уважения к правам человека. Поэтому публичные высказывания адвокатов должны быть чужды настроениям правового нигилизма и политического экстремизма». Аналогичные разъяснения давали адвокатам и адвокатские палаты других субъектов Российской Федерации. Но 21 июня 2010 г. Рекомендации относительно взаимоотношений адвокатов и СМИ были утверждены уже Советом Федеральной палаты адвокатов РФ. Поскольку нарушения адвокатами вышеуказанных документов продолжаются, напрашивается вывод, что ни разъяснения региональных палат, ни рекомендации ФПА, к сожалению, должного эффекта пока не возымели. Представляется, что более эффективной может стать новая специальная статья в КПЭА, содержащая конкретные нормы, за нарушение адвокатами которых должна быть предусмотрена ответственность.
В соответствии со ст. 17 КПЭА информация об адвокате и адвокатском образовании допустима, если она не содержит: 1) оценочных характеристик адвоката; 2) отзывов других лиц о работе адвоката; 3) сравнений с другими адвокатами и критики других адвокатов; 4) заявлений, намеков, двусмысленностей, которые могут ввести в заблуждение потенциальных доверителей или вызывать у них безосновательные надежды. Кроме того, п. 2 этой статьи предусматривает, что если адвокату (адвокатскому образованию) стало известно о распространении без его ведома информации о его деятельности, которая не отвечает настоящим требованиям, он обязан сообщить об этом Совету.
К сожалению, вышеуказанная статья КПЭА пока остается декларацией, никого и ни к чему не обязывающей. Во-первых, потому, что в СМИ нередко можно увидеть информацию, прямо нарушающую требования ст. 17 КПЭА, и, во-вторых, адвокаты, размещающие такую «информацию», никакой ответственности за столь вопиющее, на наш взгляд, нарушение не несут. Обнаружение факта такой недопустимой рекламы должно являться основанием для возбуждения дисциплинарного производства и привлечения виновных к ответственности. Кроме того, следует согласиться с утверждением Дмитрия Магони (АГ. 2014. № 18 (179)): «Представляется, что регулирующий потенциал ст. 17 КПЭА исчерпан и объективно не охватывает того многообразия отношений, которые возникают в сфере распространения информации о профессиональных услугах». Вообще его материал, посвященный сравнительному анализу законодательства и практики разных стран по вопросу допустимости тех или иных средств распространения информации об оказании юридической помощи, который был опубликован в № 17 и № 18 «АГ», представляется особенно ценным. На наш взгляд, он вполне может послужить основой специальной темы на курсах повышения квалификации адвокатов, а также для студентов юридических вузов.
Очевидна необходимость в доработке ст. 17 КПЭА. При подготовке новой редакции ст. 17 КПЭА весьма полезным было бы использовать размещенный в разделе «Адвокатская практика (обмен опытом)» материал «Адвокатская и правозащитная этика» из Сборника нормативных и информационных материалов за 2002–2014 гг., вышедшего в конце 2014 г. (Специальный выпуск Вестника АП Москвы. С. 181–191.) Обновленная версия ст. 17 КПЭА должна также включать нормы, регулирующие поведение адвокатов в блогосфере и социальных сетях. И здесь нельзя не согласиться с предложениями Александра Крохмалюка в его статье «А за контент ответишь!» (АГ. 2014. № 24 (185)).
Кодекс профессиональной этики адвоката устанавливает обязательные для каждого адвоката правила поведения при осуществлении адвокатской деятельности (ст. 1). Эти правила изложены в целом конкретно, и механизм ответственности за их нарушение достаточно понятен. Вместе с тем, хотя в п. 4 ст. 9 КПЭА и говорится, что осуществление адвокатом иной деятельности не должно порочить честь и достоинство адвоката или наносить ущерб авторитету адвокатуры, но при отсутствии конкретизации того, что под таким порочением и/или нанесением ущерба следует понимать, а также последствий такого поведения для самого адвоката, в результате мы имеем декларацию, рассчитанную разве что на благоразумие адвокатов. Авторитету адвокатуры и престижу адвокатской профессии не помешает, если само адвокатское сообщество примет на себя обязательства, соответствующие чести и достоинству адвоката, но выходящие за рамки собственно профессиональной деятельности.
20 ноября 2014 г. адвокатское сообщество России отмечало 150-летие российской адвокатуры. Примечательно, что созданные в соответствии с Судебной реформой 1864 г. Советы присяжных поверенных заняли позицию, в соответствии с которой действие профессиональных этических норм распространялось на поведение адвоката вне сферы оказания юридической помощи, в том числе на публичную деятельность.
В свете вышеизложенного считаю уместным процитировать следующее высказывание Д.Н. Азарова: «В правовом государстве основой основ является человек, его права и законные интересы, для защиты которых и создан институт адвокатуры. Но адвокатура, свободная от нравственной ответственности за свои действия, на доверие общества рассчитывать не вправе. Доверие к адвокатуре со стороны общества опирается на мнение о поведении каждого адвоката, являющегося членом корпорации. Доверие нельзя провозгласить, закрепить нормами закона, доверие можно заслужить, четко исполняя возложенные на адвокатов обязанности»1.
Как совершенно справедливо подметила Мария Петелина (АГ. 2014. № 23. С. 11): «В целом основу доверия к представителю юридической профессии как со стороны общества, так и со стороны государства составляют стандарты его поведения, основанные в том числе и на серьезных нравственно-этических требованиях. Только на человека, обладающего высокими нравственными качествами, можно возложить ответственность за выполнение действий и принятие решений по вопросам, затрагивающим права, свободы и обязанности других людей». В связи с этим необходимо, чтобы уже на младших курсах юридических вузов студентам преподавали основы нравственности и этики юриста. И, в частности, доводили до каждого будущего юриста этические основы права и правоприменения из одноименной книги Юрия Романца (М.: «Зерцало-М», 2012). И уже только потом, на старших курсах, можно переходить к изучению профессиональной этики судьи, прокурора, адвоката и представителей других юридических профессий. К сожалению, сегодня такого общеобязательного предмета нет.
А пока в результате в том числе и пренебрежения к этическим основам подготовки будущего юриста авторы недавно проведенного специального исследования, включающего в себя опрос об условиях работы адвокатов в России, пришли к удручающему, на наш взгляд, выводу, что «имеется тенденция к снижению значения этических ценностей для адвокатов» (АГ. 2014. № 8. С. 3).
Лев БАРДИН,
адвокат Центральной коллегии адвокатов г. Москвы,
член Совета АП г. Москвы, к.ю.н., доцент факультета права НИУ ВШЭ
адвокат Центральной коллегии адвокатов г. Москвы,
член Совета АП г. Москвы, к.ю.н., доцент факультета права НИУ ВШЭ
1 Азаров Д.Н. Формирование профессиональных этических правил и дисциплинарной ответственности адвоката: Автореф. дисс. на соискание ученой степени к.ю.н. М., 2009. С. 3.
