Проект Комитета гражданских инициатив «Открытая полиция» продолжает серию публикаций на сайте «АГ», посвященных судебным актам, связанным с деятельностью правоохранительных органов в России и призванным защитить права граждан при взаимодействии с полицией.
В Постановлении Европейского Суда по правам человека от 6 октября 2015 г. по делу «Турбылев (Turbylev) против России» (жалоба № 4722/09) суд рассмотрел вопрос о справедливости судебного разбирательства в случае, когда доказательства были получены сотрудниками правоохранительных органов под принуждением и в отсутствие адвоката. Кроме того, ЕСПЧ обратил внимание на необходимость властей проявлять надлежащую реакцию при расследовании серьезных утверждений о жестоком обращении со стороны полиции, так как она играет существенную роль для поддержания общественного доверия к приверженности верховенству права и предотвращения каких-либо признаков сговора или попустительства незаконным действиям.
В апреле 2005 г. в Республике Коми группой лиц было совершено разбойное нападение на расположенный в торговом центре ювелирный магазин, в результате которого пострадала сотрудница охраны. По этому факту следователь А. следственного подразделения отдела внутренних дел г. Сосногорска возбудил уголовное дело, однако предварительное следствие было приостановлено ввиду невозможности установления лица, подлежащего привлечению в качестве обвиняемого.
Однако 25 августа 2005 г. гражданка Р. обратилась в милицию с сообщением о том, что разбойное нападение было совершено ее знакомым Б., который якобы действовал вместе с Ж., а также впоследствии ставшим заявителем жалобы в ЕСПЧ Андреем Турбылевым. В тот же день следователь возобновил производство по делу, а уже на следующие сутки Б., Ж. и заявитель были задержаны и доставлены в отдел внутренних дел г. Сосногорска Республики Коми.
В милицейском участке троих мужчин допросили о причастности к разбойному нападению. По утверждению заявителя, власти требовали, чтобы он признался в совершении преступления, нанося ему удары по разным частям тела. Испугавшись за свою жизнь и здоровье, Турбылеев подписал протокол о явке с повинной, в котором утверждалось, что заявитель помогал Б. и Ж. грузить похищенное имущество в автомобиль. Кроме того, в протоколе было указано, что признательные показания даны заявителем без оказания на него физического или психологического давления, а также то, что ему была разъяснена ст. 51 Конституции РФ, однако не раскрывалось ее содержание.
Наконец, по требованию одного из милиционеров заявитель сделал запись в регистрационном журнале посетителей отделения милиции о том, что он ударился головой о стену и не имеет претензий к сотрудникам милиции.
Вечером того же дня заявитель был помещен в изолятор временного содержания (ИВС), при поступлении в который медицинский персонал зафиксировал у него множественные увечья: синяки под глазами, разбитые губы, опухшую нижнюю челюсть, синяки на спине и ссадины на коленях.
27 августа 2015 г. заявитель впервые был допрошен в присутствии защитника в качестве подозреваемого. Турбылев отказался от признательных показаний и заявил, что они были даны в результате жестокого обращения со стороны правоохранительных органов.
30 августа 2015 г. Сосногорский районный суд взял заявителя под стражу. В ответ на вопрос судьи о происхождении травм задержанный сообщил, что был избит в милиции оперуполномоченным. При помещении в СИЗО у него обнаружили те же травмы, что были зафиксированы ранее в ИВС.
После заседания адвокат Турбылева обратился в прокуратуру с жалобой, в которой изложил факты жестокого обращения.
5 сентября 2005 г. следователь прокуратуры назначил судебно-медицинскую экспертизу задержанного, которая была проведена спустя двое суток. В заключении эксперта были перечислены имевшиеся у заявителя повреждения и сделан вывод о том, что травмы могли быть причинены воздействием тупых твердых предметов с ограниченной контактной поверхностью в период за 8–12 дней до освидетельствования. Эксперт подчеркнул, что такого рода травы не могли быть получены в результате падения на плоскую поверхность, то есть единым воздействием.
Следователь также получил объяснения у следователя А., в чьем производстве находилось уголовное дело по разбойному нападению, а также сотрудников милиции, которые доставили Турбылева в отдел и допрашивали в первый раз. Милиционеры сообщили, что заявитель «внезапно вскочил на ноги и ударился головой о стену».
В результате 9 сентября 2005 г. по фактам жестокого обращения с Турбылевым было вынесено постановление об отказе в возбуждении уголовного дела. Следствие пришло к выводу: утверждения заявителя о том, что его били по почкам и толкали так, что он ударился лицом о стену и потерял сознание, не были основаны на фактах.
Однако 5 декабря 2005 г. прокурор г. Сосногорска отменил постановление об отказе в возбуждении уголовного дела как незаконное и необоснованное, поскольку обстоятельства, при которых заявитель получил травмы, не были достоверно установлены. Прокурор отметил, что версия событий, изложенная Турбылевым, может быть проверена только посредством расследования, что, в свою очередь, обязательно требует возбуждения уголовного дела.
Вместе с тем расследование не дало какого-либо ощутимого результата – четыре постановления следователя о прекращении производства по делу были отменены прокуратурой Республики Коми как необоснованные, при этом надзорное ведомство обращало внимание следственного органа на противоречия между показаниями сотрудников милиции и заявителя, которые должны быть устранены, к примеру, с помощью должного опознания и очной ставки. В результате 1 апреля 2007 г. дело было окончательно прекращено, а постановление следователя не свидетельствовало о том, что государством были осуществлены следственные действия, на необходимость проведения которых ранее недвусмысленно указывал прокурор.
Уголовное дело по обвинению заявителя в совершении разбойного нападения было передано в Сосногорский городской суд. На предварительном слушании защита Турбылева просила об исключении протокола о явке с повинной из числа доказательств, мотивируя это тем, что процессуальный документ был составлен в отсутствие адвоката, однако суд оставил ходатайство без удовлетворения.
В ходе судебного разбирательства заявитель не признал вину и вновь повторил, что признательные показания были даны в результате принуждения со стороны избивших его сотрудников милиции. Он также сообщил, что ему не разъяснили право не свидетельствовать против себя, а указание на ст. 51 Конституции РФ было дополнено сотрудниками позднее. Наконец, Турбылев подтвердил, что в ночь совершения преступления действительно прибыл в торговый центр на машине и по просьбе Б. буксировал его автомобиль, чтобы Б. мог завести транспортное средство, однако ему ничего не было известно о разбойном нападении. Через два месяца заявитель купил у Б. некоторые ювелирные изделия, однако не знал о том, что они были украдены.
Другие обвиняемые заняли разные позиции: гражданин Ж. также не признал себя виновным и утверждал о жестоком обращении в здании милиции – по его словам, один из милиционеров пинал его и прижигал пальцы сигаретой. Он сообщил, что видел заявителя в здании милиции 26 августа 2005 г., стоящим на коленях и с кровотечением. Обвиняемый Б., признав вину, указал, что его подельником являлся некий Ч., а заявитель и Ж. невиновны. Он также подтвердил, что в ночь преступления звонил заявителю и просил его о помощи, так как его автомобиль сломался, а позже продал ему похищенное золото. Наконец, он также заявил о насилии со стороны сотрудников правоохранительных органов, однако не дал показаний против себя.
В качестве свидетелей были допрошены супруга заявителя и сотрудники милиции. Жена Турбылева пояснила, что в день задержания заявитель был доставлен домой для обыска и у него были побои на лице.
Допрошенные в качестве свидетелей сотрудники милиции продолжали придерживаться версии, согласно которой «заявитель вскочил и ударился головой об стену, а затем упал на колени», а также добровольно дал признательные показания без какого бы то ни было давления.
6 декабря 2007 г. Сосногорский городской суд признал заявителя виновным в хищении в крупном размере с незаконным проникновением в помещение, совершенном в сговоре с группой лиц, и приговорил его к 6 годам лишения свободы. В основу обвинительного приговора легли протоколы о явке с повинной заявителя и сообвиняемого Ж., а также показания потерпевших, свидетелей обвинения и другие доказательства. Суд отклонил доводы заявителя о том, что показания были даны им вследствие причиненного насилия, сославшись, среди прочего, на постановление об отказе в возбуждении уголовного дела, вынесенное в результате расследования утверждений заявителя о жестоком обращении.
Адвокат заявителя обжаловал приговор, утверждая, что суд первой инстанции основывал его на недопустимых доказательствах, а именно явке с повинной, которая являлась следствием жестокого обращения.
6 июня 2008 г. Верховный Суд Республики Коми рассмотрел жалобу защиты, полностью поддержал решение городского суда, подчеркнул также то, что отсутствие адвоката при оформлении протокола о явке с повинной не сделало его незаконным и право заявителя на защиту не нарушено.
Защита заявителя безуспешно обжаловала приговор в порядке надзора в Верховный Суд Республики Коми и Верховный Суд РФ.
23 октября 2008 г. заявитель обратился в ЕСПЧ. В своей жалобе он указал, что подвергся бесчеловечному и унижающему достоинство обращению во время содержания в милиции с целью принуждения к признанию в совершении преступления, что представляет собой нарушение положений ст. 3 Европейской конвенции. Также Турбылев жаловался на то, что его право на справедливое судебное разбирательство, гарантированное ст. 6 Европейской конвенции, было нарушено использованием признания, полученного от него в результате жестокого обращения в милиции в отсутствие адвоката.
Правительство РФ признало, что в деле Турбылева имело место нарушение ст. 3 Европейской конвенции.
Европейский Суд установил, что после нахождения в милиции у заявителя были обнаружены травмы, однако их происхождение не было адекватным образом объяснено властями. Кроме того, ЕСПЧ обратил внимание на то, что расследование его заявления о жестоком обращении также не было эффективным.
Во-первых, власти допустили длительную задержку и не возбуждали уголовное дело в течение более чем трех месяцев после того, как они узнали о предполагаемом жестоком обращении с заявителем. Эта задержка, по мнению ЕСПЧ, не могла не оказать существенного отрицательного влияния на расследование, значительно умалив способность следственного органа к обеспечению доказательств предполагаемого жестокого обращения.
Во-вторых, последующее расследование также не было эффективным и «было омрачено уклонением следственного органа от проведения полного расследования, как неоднократно указывали вышестоящие инстанции». В итоге разбирательство закончилось прекращением расследования на том же основании и по тем же доказательствам, что и первоначальный отказ в возбуждении уголовного дела и предыдущие постановления о прекращении дела, каждое из которых отменялось как незаконное и необоснованное.
Таким образом, ЕСПЧ установил, что государство-ответчик допустило нарушения положений ст. 3 Европейской конвенции как в материально-правовом аспекте (именно сотрудники милиции избили заявителя), так и в процессуальном (власти уклонились от обязанности проведения эффективного расследования, способствуя тем самым чувству безнаказанности правоохранительных органов).
Что же касается нарушения права заявителя на справедливое судебное разбирательство, то в этой части власти Российской Федерации оспорили жалобу Турбылева, отметив, что протокол о явке с повинной был не единственным доказательством, на котором основывался приговор по уголовному делу и что вина заявителя была достаточным образом подтверждена другими доказательствами.
Европейский Суд также напомнил, что в его компетенцию не входит рассмотрение жалоб в отношении правовых или фактических ошибок, допущенных национальными судами, за исключением случаев, когда такие ошибки могут составлять нарушение прав и свобод, предусмотренных Европейской конвенцией. Суд подчеркнул, что вопрос, который требует ответа, заключается в справедливости судебного разбирательства в целом, включая способ получения доказательств. Необходимо исследовать законность сбора доказательств в случае, если нарушено другое конвенционное право.
Право хранить молчание и право не свидетельствовать против себя признаны в качестве международных стандартов, которые составляют основу справедливой процедуры в соответствии со ст. 6 Европейской конвенции. Это право, согласно позиции ЕСПЧ, предполагает, что обвинение по уголовному делу должно представить доказательства против обвиняемого, не прибегая к доказательствам, полученным методами принуждения или подавления вопреки воле обвиняемого.
ЕСПЧ обратил внимание на то, что национальный суд, рассматривающий дело в первой инстанции, не дал оценки медицинским документам и свидетельским показаниям, согласно которым явка с повинной была получена с использованием жестокого обращения. Суд подчеркнул, что мотивировка отклонения российским судом оснований, заявленных защитой Турбылева для признания протокола о явке в качестве недопустимого доказательства, свидетельствует об отсутствии независимой оценки всех относимых факторов и обстоятельств его получения.
ЕСПЧ напомнил властям, что право не подвергаться ни пыткам, ни бесчеловечному или унижающему достоинство обращению или наказанию является абсолютным и воплощает одну из фундаментальных ценностей демократического общества. Следовательно, использование в уголовном разбирательстве доказательств, полученных в нарушение ст. 3 Европейской конвенции, всегда порождает серьезные вопросы по поводу справедливости разбирательства, даже если принятие таких доказательств не является решающим для осуждения лица.
Суд обратил внимание, что полученные в нарушение ст. 3 Европейской конвенции признания по своей природе всегда являются недостоверными и принятие таких доказательств во внимание при признании лица виновным несовместимо с гарантиями ст. 6 Европейской конвенции, что делает разбирательство в целом автоматически несправедливым независимо от доказательственной ценности признания и от того, имело ли их использование решающее значение в обеспечении осуждения обвиняемого.
Учитывая изложенное, ЕСПЧ отклонил возражения Правительства РФ о том, что признание заявителя было не единственным или не решающим доказательством по уголовному делу о разбое.
Наконец, Европейский Суд отметил, что заявление о явке с повинной было сделано заявителем без адвоката, в условиях, когда он не был уведомлен о его праве на помощь защитника.
Право на справедливое судебное разбирательство должно быть «практическим и эффективным», поэтому, как правило, доступ к услугам адвоката должен быть обеспечен с первого допроса подозреваемого в полиции, если при особых обстоятельствах конкретного дела нет веских причин для ограничения этого права. «Праву на защиту в принципе был бы причинен невосполнимый ущерб, если бы компрометирующие показания, полученные в период полицейского допроса в отсутствие адвоката, были использованы для осуждения», – резюмировал Суд, указав, что системного ограничения права на получение юридической помощи на основании национального закона самого по себе достаточно для установления нарушения ст. 6 Европейской конвенции.
В деле Турбылева сотрудники милиции допустили нарушение требований уголовно-процессуального законодательства о том, что право на доступ к адвокату возникает с момента фактического задержания. При этом отсутствие в законе требования о праве на доступ к адвокату при подаче заявления о явке с повинной было использовано сотрудниками милиции как способ ограничения права: заявителю был предоставлен адвокат только в рамках допроса – после составления протокола о задержании.
Такое положение дел невосполнимым образом повредило правам защиты – ни помощь адвоката, ни состязательный характер дела при последующем судебном разбирательстве не могли устранить нарушения, которые были допущены в милиции.
Ввиду использования национальными судами протокола о явке с повинной, составленного в отсутствие адвоката и в результате жестокого обращения, ЕСПЧ пришел к выводу о том, что это обстоятельство сделало судебное разбирательство несправедливым.
ЕСПЧ назначил заявителю 25,3 тыс. евро в качестве компенсации морального вреда, судебных расходов и издержек.
