Считаю, что изучение опубликованного Верховным Судом РФ Обзора практики межгосударственных органов по защите прав и основных свобод человека № 1 за 2018 г. от 3 сентября 2018 г. более чем необходимо для коллег.
Тот факт, что этот обзор подготовлен высшей судебной инстанцией страны, предполагает, что судьи будут воспринимать данный документ как разъяснение норм международного права, подлежащее учету при правоприменении.
Хотелось бы обратить внимание практикующих в уголовном судопроизводстве коллег не на те приведенные в обзоре решения ЕСПЧ, которые признают нарушения Конвенции о защите прав человека и основных свобод (далее – Европейская конвенция) в российских судах (к таким решениям мы уже привыкли), а, наоборот, на противоположные – в них доводы о нарушениях Европейской конвенции признаны несостоятельными и обоснованно отвергнуты. С моей точки зрения, именно эти решения будут учитываться судами при формировании судебной практики в ближайшее время.
С этой точки зрения хотел бы отметить приведенное в обзоре Постановление Европейского Суда от 28 ноября 2017 г. по делу «Сяркевич против России» по жалобе № 10216/06, которым отклонена жалоба заявителя на якобы имевшее место необоснованно длительное содержание под стражей в нарушение п. 3 ст. 5 Европейской конвенции.
Как установил Суд, срок содержания под стражей заявителя составил три года, но при этом его содержание под стражей «…было основано на обоснованном подозрении, и…оно не только существовало в течение всего уголовного производства, но и возрастало по мере выявления новых эпизодов преступной деятельности заявителя».
К аргументированным доводам государства о необходимости содержания заявителя под стражей ЕСПЧ отнес «тяжесть предъявленных обвинений, высокое положение заявителя в организованной преступной группе, угроза того, что он может скрыться, продолжить заниматься преступной деятельностью и воспрепятствовать отправлению правосудия, а также запутанность дела».
Помимо изложенных критериев обоснованности решений российских судов о продлении сроков содержания под стражей Европейский Суд подчеркнул, что «…внутригосударственные суды активно опирались на разумное утверждение о том, что заявитель и другие обвиняемые являлись членами преступной группы, в которой заявитель играл особо важную роль…существование общей угрозы, вытекающей из организованного характера предполагаемой преступной деятельности заявителя, может считаться основанием для его содержания под стражей на первоначальных этапах производства по делу, и при некоторых обстоятельствах также для последующего продления срока содержания под стражей…»
Суд отметил, что «в делах (как и в настоящем деле), в которых имеется несколько обвиняемых, процесс сбора доказательств и свидетельств зачастую представляет собой сложную задачу…» и «…необходимость в получении большого объема доказательств из многих источников, включая девять потерпевших, проживавших в Московской области, т.е. за девять тысяч километров от места проведения следствия по делу, а также необходимость определить факты и степень предполагаемой ответственности каждого обвиняемого, давала разумные и достаточные основания для содержания заявителя под стражей в ходе расследования».
Думаю, коллегам стоит обратить внимание и на следующие выводы ЕСПЧ по данному делу:
- «…в таких делах как настоящее дело, касающееся организованной преступной группы, риск того, что в случае освобождения заключенный может оказать давление на свидетелей или других подозреваемых по делу или иным образом воспрепятствовать производству по делу, по природе вещей зачастую особенно высок…»;
- «…сообвиняемый заявителя…который дал показания против заявителя, был найден мертвым в своей тюремной камере…»;
- «…некоторые из членов банды скрывались от правосудия или были на свободе…»;
- «…риск того, что заявитель вмешается в отправление правосудия и окажет давление на потерпевших и свидетелей, был очень высоким и оправдывал его содержание под стражей в ходе предварительного следствия».
Часто мы критикуем отечественные суды за то, что они при признании и продлении срока содержания под стражей учитывают наличие у обвиняемого загранпаспорта и отсутствие у него постоянной работы.
Но вот доводы ЕСПЧ, которые «оправдывают» такие решения наших судов, – «…у внутригосударственных судов имелось обоснованное опасение, что заявитель может скрыться от правосудия. Согласно собственным показаниям заявителя он однажды ездил в Японию и оставался там достаточно долгое время… Тот факт, что заявитель был безработным, также подкреплял вывод российских судов о том, что существовала угроза того, что заявитель может скрыться от правосудия».
Сколько раз при продлении меры пресечения мы заявляли о том, что непризнание вины – право обвиняемого, и оно не должно учитываться при рассмотрении ходатайства следователя.
Однако, по мнению Европейского Суда, «…активный этап расследования длился двенадцать месяцев, и этот срок был обоснованным, учитывая общую запутанность дела, нежелание заявителя и его сообщников сотрудничать со следствием…»
Согласился ЕСПЧ и с тем, что ознакомление обвиняемых с материалами дела в течение шести месяцев – проблема самих обвиняемых. «Заявителю и его адвокатам потребовалось еще шесть месяцев для изучения материалов дела, состоящего из девятнадцати томов объемом 200-300 страниц каждый… В этой проволочке нельзя обвинить власти, особенно учитывая, что обвиняемым в целом потребовалось не более трех недель для изучения всех материалов дела…», – указал Суд.
Коллеги! Оказывается, многое из того, что мы оспаривали при продлении сроков содержания под стражей, с точки зрения ЕСПЧ, вполне допустимо. И есть все основания полагать, что указанные позиции Европейского Суда мы скоро встретим в решениях наших судов.
