В деле № А41-22246/2017, рассмотренном Арбитражным судом Московской области, один из акционеров ОАО «Молочный комбинат “Ступинский”» обратился с иском о переводе прав и обязанностей по договорам об отчуждении другим акционером его акций третьему лицу, не являвшемуся ранее акционером данного общества.
Основанием заявленных требований стало нарушение преимущественного права акционера на приобретение акций, отчуждаемых другими акционерами третьим лицам – не акционерам.
Согласно классификации акционерных обществ, установленной федеральными законами от 5 мая 2014 г. № 99-ФЗ «О внесении изменений в главу 4 части первой Гражданского кодекса Российской Федерации и о признании утратившими силу отдельных положений законодательных актов Российской Федерации» и от 29 июня 2015 г. № 210-ФЗ «О внесении изменений в отдельные законодательные акты Российской Федерации и признании утратившими силу отдельных положений законодательных актов Российской Федерации», ОАО является непубличным обществом. Согласно ст. 7 Федерального закона от 26 декабря 1995 г. № 208-ФЗ «Об акционерных обществах» (далее – Закон об АО), в случае, если это предусмотрено уставом, акционер непубличного акционерного общества, намеренный произвести возмездное отчуждение своих акций третьему лицу, обязан направить соответствующее уведомление обществу. В свою очередь общество обязано известить об этом других акционеров. В таком случае акционеры вправе приобрести акции по цене предложения третьему лицу. Таким образом, акционеры реализуют преимущественное право приобретения акций.
В рассматриваемом случае такое извещение в адрес акционера не поступило. В результате акции были отчуждены третьим лицам, ранее не являвшимся акционерами ОАО, истец был лишен возможности реализовать свое преимущественное право приобретения акций и обратился в суд с исковым заявлением о переводе прав и обязанностей по договору об отчуждении акций, о передаче акций в порядке п. 4 ст. 7 Закона об АО.
На протяжении полугода ответчики не представляли свою позицию по делу, судебные разбирательства были посвящены исключительно истребованию доказательств у реестродержателя ОАО: документов, оформляющих переход прав на акции.
В сентябре 2017 г. в материалы дела были представлены документы о том, что договор купли-продажи, по которому истец просил перевести права, расторгнут, акции переданы обратно продавцу. При этом соглашение о расторжении договора было датировано 21 марта 2017 г. (за два дня до даты подачи искового заявления), а передаточное распоряжение о передаче акций обратно продавцу было оформлено 5 апреля 2017 г. (после подачи искового заявления и принятия его к производству).
Более того, после расторжения договора купли-продажи акций продавец оформил договор дарения акций супруге покупателя по указанному расторгнутому договору. Иными словами, акции «вернулись в семью», только уже на основании не договора купли-продажи, а договора дарения, на который не распространяются правила о преимущественном праве приобретения акций.
Согласно сложившейся судебной практике, расторжение договора, при заключении которого было нарушено преимущественное право приобретения акций, в подавляющем большинстве случаев является основанием для отказа в удовлетворении исковых требований, заявленных на основании п. 4 ст. 7 Закона об АО. В таких ситуациях суды указывают, что в результате расторжения договора стороны приведены в первоначальное положение, права истца не нарушаются.
Однако, по моему мнению, в ситуации, когда договор расторгнут уже после подачи искового заявления о переводе прав по нему и фактически заменено лишь основание приобретения супругами акций с договора купли-продажи на договор дарения, истец не может потерять свое право и возможность защищать его.
Понимая, что негативная для истца судебная практика может быть положена в основу решения об отказе в иске, мной как представителем было предложено несколько аргументов, согласно которым расторжение договора купли-продажи и дальнейшее дарение акций не должны влиять на преимущественное право истца приобрести акции.
Во-первых, на основании ст. 10, 168 Гражданского кодекса РФ соглашение о расторжении договора и договор дарения, по нашему мнению, следует признать совершенными при злоупотреблении правом, с учетом следующих обстоятельств:
- дат исполнения: соглашение о расторжении исполнено сразу после подачи искового заявления, а договор дарения исполнен всего лишь через месяц после передачи акций по соглашению о расторжении,
- субъектного состава: приобретатели акций по расторгнутому договору купли-продажи и по договору дарения являются супругами,
- отсутствия со стороны продавца в период между оформлением двух сделок действий по реализации прав акционера общества.
С учетом изложенного, единственная цель указанных взаимосвязанных сделок, с моей точки зрения, состояла в обходе правил о преимущественном праве. Продавец и покупатель акций, которые оформили договор купли-продажи в нарушение правил о преимущественном праве, вероятно, были намерены уклониться от обязанности передать акции лицу, преимущественное право которого было нарушено.
При подобных обстоятельствах на основании ст. 10, 166, 168 ГК РФ такие сделки, на мой взгляд, должны быть квалифицированы как посягающие на права третьих лиц (истца) и, как следствие, ничтожные и не порождающие правовых последствий.
Во-вторых, в связи с описанными обстоятельствами соглашение о расторжении и договор дарения, как я полагаю, могут быть признаны также мнимыми на основании ст. 170 ГК РФ. Представляется, что целью оформления указанных сделок было не достижение соответствующих правовых последствий, а обход правил о преимущественном праве приобретения акций, замена одного формального основания приобретения акций другим. В такой ситуации, с моей точки зрения, сделки согласно ст. 166 и 170 Гражданского кодекса РФ также являются ничтожными и не порождают правовых последствий.
В-третьих, сделки противоречат нормам ст. 209 и п. 2 ст. 430 ГК РФ (которые могут быть применены по аналогии на основании ст. 6 ГК РФ). Так, согласно п. 2 ст. 430 ГК РФ, если иное не предусмотрено законом, иными правовыми актами или договором, с момента выражения третьим лицом должнику намерения воспользоваться своим правом по договору стороны не могут расторгать или изменять заключенный ими договор без согласия третьего лица.
На этом основании с момента подачи искового заявления о переводе прав и обязанностей по договору купли-продажи ответчики, как мы полагали, не имели права без согласия истца распоряжаться акциями, подлежащими передаче в случае удовлетворения иска; сделки по распоряжению являются недействительными.
В суде первой инстанции дело по существу слушалось недолго. Фактически позиции сторон обсуждались в одном судебном заседании. Представление ответчиками соглашения о расторжении договора купли-продажи послужило достаточным основанием для отказа в иске.
В решении (от 1 декабря 2017 г.) суд указал, что в результате расторжения договора стороны были приведены в первоначальное положение, права истца восстановлены. Суд отметил, что соглашение о расторжении договора купли-продажи и договор дарения не оспаривались в отдельном судебном разбирательстве, хотя истец ссылался на ничтожность сделок, а это не требует инициирования отдельного судебного спора о признании их недействительными (согласно ст. 166 ГК РФ, такие сделки являются недействительными независимо от признания их таковыми судом).
Судом апелляционной инстанции, в отличие от суда первой инстанции, дело по существу слушалось на протяжении нескольких судебных заседаний, что для суда апелляционной инстанции – не частый случай. Казалось, что суд был готов поддержать правовой подход, предложенный истцом, о том, что при рассматриваемых обстоятельствах оформление соглашения о расторжении договора не может влиять на объем прав истца. Но в конце концов суд так и не смог пойти против сложившейся судебной практики, решение суда первой инстанции было оставлено без изменения (постановление от 18 апреля 2018 г. № 10АП-5203/18).
Рассмотренная ситуация, с моей точки зрения, демонстрирует, что до настоящего времени сохраняется возможность избежать применения правил о преимущественном праве приобретения акций, акционеры практически лишены защиты применительно к указанному правовому институту.
Расторжение договора об отчуждении акций и оформление иных сделок, на которые не распространяются правила о преимущественном праве, – лишь один из способов не допустить реализации такого права.
Например, на сделку по внесению акций в уставный капитал общества формально не распространяются правила о преимущественном праве. Вместе с тем такая сделка влечет ровно те же экономические последствия, что и договор купли-продажи акций. После внесения акций в уставный капитал, например, общества с ограниченной ответственностью доли в таком ООО, а следовательно, контроль над акциями может быть передан третьему лицу.
Правила о преимущественном праве также формально не распространяются, например, на договор мены и соглашение об отступном. Вместе с тем мена акций на товар, который является общедоступным на рынке и не относится к уникальным, мало чем отличается от купли-продажи (пожалуй, если только налоговыми последствиями и возможностью предъявить претензии к качеству товара, переданного в обмен на акции).
Кроме того, извещение акционером общества (эмитента) о своем намерении продать акции этого общества даже при отсутствии в дальнейшем извещения обществом других акционеров об этом не позволит этому акционеру реализовать его преимущественное право на приобретение акций. Согласно п. 8 Обзора практики рассмотрения арбитражными судами споров о преимущественном праве приобретения акций закрытых акционерных обществ (Информационное письмо Президиума ВАС РФ от 25 июня 2009 г. № 131), неисполнение обществом обязанности известить акционеров о предстоящей продаже акций не следует расценивать как нарушение преимущественного права акционеров на их приобретение.
Таким образом, если генеральный директор общества подконтролен акционеру, который намерен продать акции, можно ожидать, что общество получит извещение продавца о намерении продать акции, а акционеры такого извещения не получат и будут лишены возможности реализовать свое преимущественное право приобретения акций. Интересно, что в судебной практике не встретился случай, когда генеральный директор претерпел бы какие-либо негативные последствия в связи с лишением акционера возможности реализовать его преимущественное право.
Являются скорее исключением, чем правилом, ситуации, когда правоприменительная практика встает на защиту акционеров при использовании описанных способов «обхода» правил о преимущественном праве приобретения акций. В результате институт преимущественного права приобретения акций практически не работает.
Решение этой проблемы может находиться в сфере как формирования «положительной» правоприменительной практики, так и изменения законодательного регулирования.
Так, на законодательном уровне целесообразно ввести контроль за соблюдением процедуры при отчуждении акций (направление извещения о намерении произвести отчуждение акций обществу и направление обществом извещений акционерам) со стороны реестродержателей.
Полезны были бы разъяснения Верховного Суда РФ, касающиеся, в частности, возможности защиты прав акционеров в случаях оформления договоров мены, соглашений об отступном, сделок о внесении акций в уставный капитал, иных сделок, прикрывающих отношения купли-продажи (например, при заключении договора мены в отношении доступного на рынке товара, который может быть приобретен любым лицом).
В ином случае, с моей точки зрения, нормы о преимущественном праве могут остаться неработающими.
