Реализация прав на защиту, на квалифицированную юридическую помощь, на справедливое судебное разбирательство, гарантированных положениями ст. 6 Европейской конвенции о защите прав человека и основных свобод, немыслима без систематизированного рынка юридических услуг – со своей структурой, правилами существования, гарантиями независимости, внутренними регуляторами.
Мы живем в то время, когда российский юридический рынок, и в первую очередь адвокатура, движется к консолидации и укреплению внутренних стандартов работы. Данные процессы идут в пору бессистемного законодательства, крена системы правосудия в обвинительную сторону, учащения нарушения прав на защиту как со стороны правоохранителей, так и, самое болезненное, со стороны адвокатов. Обширность дисциплинарной практики, судебных решений по вопросам действий защитников, прорыв в части принятия разъяснений Верховного Суда РФ по вопросам права на защиту диалектически ведут к переходу в качественно иную регламентацию деятельности адвокатов, монополизм которой проявляется в наиболее репрессивной сфере – уголовно-правовой.
Не могу похвастаться огромным опытом, так как отношусь к категории молодых адвокатов, но отторжение вызывает закостенелость системы уголовно-правовой защиты со стороны адвокатов по назначению, да и порой по соглашению, когда происходит упрощение позиции, неоправданно малоактивная защита становится нормой, когда адвокатская деятельность утрачивает свое творческое начало.
Да, смахивает на максимализм, пусть так. Хотя я понимаю, что довод о не всегда достойной материальной составляющей нашей работы обоснован, но адвокат – это статус, а не профессия, и нужно стремиться к тому, чтобы наша корпорация придерживалась минимальных принципов защиты, дабы тень непорядочности не падала на всех, и представители правоохранительной системы понимали, что адвокат в уголовном судопроизводстве – не фикция, не формальность и не помощник обвинения, а достойный и серьезный оппонент. Поэтому я поддерживаю разработку Стандарта участия адвоката-защитника в уголовном судопроизводстве.
В свете сказанного, думаю, никто не станет спорить, что, несмотря на болезненность и сложность, попытка стандартизировать деятельность адвоката-защитника – своевременный и необходимый шаг не только для нас, но и для общества в целом. Проект, вынесенный на обсуждение и получивший отклик от сообщества, активное участие которого позволило его доработать и продолжить обсуждение стандартизации в рамках обновленного Стандарта, следует признать важным достижением.
Стандарт, как и любой консолидирующий акт, не лишен своих противоречий и спорных моментов. Остановлюсь на некоторых вопросах, которые нуждаются, на мой взгляд, в уточнении (либо они попросту будут блокированы существующим нормативно-правовым регулированием и подходом правоприменителя). Также отмечу некоторые положения Стандарта, которые, по-моему, остались без решения после уточнения первой версии проекта.
1. В продолжение требований п. 1 ст. 15 Кодекса профессиональной этики адвоката, согласно которым адвокат строит свои отношения с другими адвокатами на основе взаимного уважения и соблюдения профессиональных прав, в п. 3, 4 ст. 1 Стандарта в первоначальной редакции было закреплено, что с момента вступления в уголовное дело защитник обязан в разумный срок, обеспечивающий соблюдение прав и законных интересов подзащитного, уведомить о своем участии в деле иных его защитников. При наличии обстоятельств, позволяющих предположить, что назначение нового защитника связано с незаконным решением об отводе прежнего защитника, вновь назначенный защитник обязан немедленно уведомить о своем назначении отведенного защитника. Указанное положение распространяется на выявленные новым защитником случаи принудительного отказа подзащитного от прежнего защитника.
В настоящий момент данные положения изменены, и в п. 4 ст. 1 установлено лишь то, что с момента вступления защитник обязан в разумный срок уведомить о своем участии в деле иных защитников. Положения о незамедлительном уведомлении при наличии сомнений в части незаконного отвода или несоблюдения требований о возможности замены защитника по соглашению перенесены в п. 3, 4 ст. 3 Стандарта.
Данные требования Стандарта изначально виделись неполными. Внесенные изменения, безусловно, скорректировали положения, но остались, на мой взгляд, моменты, нуждающиеся в дополнении.
Прежде чем обозначить позицию, приведу известный мне пример. На определенные время и дату было назначено судебное заседание по рассмотрению ходатайства следователя об ограничении времени ознакомления с материалами уголовного дела обвиняемым и его защитником по соглашению. Учитывая объективные причины невозможности явиться, были поданы соответствующие заявления, в которых защитник просил отложить слушание. Обвиняемый просил рассмотреть ходатайство следователя в его отсутствие, но с обязательным участием его защитника по соглашению для обеспечения права на защиту. В день судебного заседания суд принимает решение отказать в отложение судебного заседания и выносит постановление о назначении защитника, который вступает в дело, не согласовывает свою позицию с обвиняемым, не уведомляет предыдущего защитника, формально заявляя о необоснованности ходатайства следователя.
Согласно приведенным положениям Стандарта, вступивший адвокат не увидел бы наличие отвода предыдущего защитника и не должен был немедленно уведомить адвоката, а должен был предпринять такие меры в разумный срок, что считаю неверным, так как адвокат в такой ситуации мог связаться с действующим по соглашению защитником и, конечно, должен был уведомить обвиняемого. И это обеспечило бы право на защиту.
Единственное, что спасает обвиняемого и его права в рассматриваемой ситуации, – требования п. 3 ст. 3 Стандарта, где говорится об обязанности защитника разъяснить последствия замены предыдущего адвоката подозреваемому (обвиняемому), однако формально-логические требования к формулированию предписаний говорят о необходимости конкретизировать, что адвокат до принятия поручения на защиту по назначению обязан уведомить о такой замене подозреваемого (обвиняемого). Для системного согласования также необходимо скорректировать п. 4 ст. 3 Стандарта, указав, что немедленное уведомление должно быть связано не только с ситуацией отвода защитника от участия в следственных и судебных мероприятиях, но и с любой заменой, если это объективно возможно.
Кроме того, представляется возможным скорректировать положения п. 4 ст. 1 Стандарта, чтобы согласовать сроки уведомительных действий защитника, для чего «разумные сроки» заменить на «кратчайшие» или «незамедлительные, при наличии на то объективной возможности».
2. Положения о взаимном уважении защитников содержатся и в предписаниях п. 10 ст. 6 Стандарта, где указано, что при наличии у подзащитного нескольких защитников им необходимо, как правило, согласовывать принимаемые юридически значимые решения и совершаемые в интересах подзащитного действия и в любом случае информировать о них других защитников.
В новой редакции данные положения перенесены в п. 9 ст. 6 Стандарта и дополнены указанием, что соблюдение баланса между обязанностями защитников для обеспечения прав подзащитного достигается за счет закрепления за одним из адвокатов позиции координатора.
С одной стороны, учитывая, что защитники действуют в интересах одного обвиняемого, эти положения выглядят оправданными и исполнимыми, однако сложность может возникнуть, если защитники действуют в интересах погибшего обвиняемого и наняты третьими лицами (родными умершего), между которыми существует конфликт и которые обладают разным видением в отношении тактики защиты. Более того, в таком случае возникает проблема исполнимости Стандарта по вопросам приоритета позиции доверителя, а не лица, заключившего соглашение в интересах обвиняемого, и обязанности согласования ряда действий и т.п.
В данном случае, полагаю, должна быть оговорка, что при невозможности согласования и (или) уведомления другого защитника адвокат по аналогии с положениями п. 6 ст. 7 Стандарта должен действовать разумно, добросовестно и в интересах доверителя, которым формально остается погибший обвиняемый. Хотя буквально по смыслу ст. 6.1 Кодекса профессиональной этики адвоката он или его родственники доверителями не являются, однако такие ситуации должны восприниматься через призму Постановления Конституционного Суда РФ от 14 июля 2011 г. № 16-П «По делу о проверке конституционности положений пункта 4 части первой статьи 24 и пункта 1 статьи 254 Уголовно-процессуального кодекса Российской Федерации в связи с жалобами граждан С.И. Александрина и Ю.Ф. Ващенко».
Аналогично должны рассматриваться ситуации в части невозможности определить координатора. При возможности мнение о координации необходимо определять подзащитному. При невозможности такого согласования адвокаты обязаны действовать разумно и в интересах подзащитного. Иное понимание представляется ограничивающим принцип независимости и самостоятельности деятельности адвоката. В основе взаимодействия защитников должны быть баланс обязанностей и согласованность действий, а не руководство одним адвокатом другим.
3. Факт гибели обвиняемого – редкая ситуация, однако она, а также иные обстоятельства (например, розыск обвиняемого, его сокрытие от органов следствия и суда) вызывают проблему исполнимости ряда иных положений Стандарта.
Так, согласно п. 3, 4 ст. 5 Стандарта, формирование позиции и тактики защиты должно осуществляться по согласованию с подзащитным. Защитник обязан довести до сведения подзащитного ставшие ему известными юридически значимые для избрания позиции по делу обстоятельства как фактического, так и правового свойства, а также разъяснить права и правовые последствия происходящего.
При этом в п. 5 ст. 6 Стандарта указано: в случае заключения соглашения с доверителем на оказание юридической помощи назначенному им лицу (подзащитному) согласование позиции и тактики защиты осуществляется защитником непосредственно с подзащитным, что, очевидно, при его отсутствии невозможно.
Данные положения сохранены в новой редакции Стандарта.
С одной стороны, Стандарт отчасти предусматривает ситуацию невозможности выполнения такого рода положений. Так, в п. 5 ст. 7 Стандарта указано, что защитник самостоятельно определяет позицию и тактику защиты в тех случаях, когда судебное разбирательство проводится в отсутствие подзащитного, который находится за пределами Российской Федерации и (или) уклоняется от явки в суд, и у защитника отсутствует возможность согласовать их с подзащитным. В указанном случае позиция защитника должна определяться исходя из принципа презумпции невиновности подзащитного. В этой же норме указаны и иные случаи самостоятельности защитника.
Данные положения необходимы, но они не охватывают случаи, когда осуществляется защита лица, местонахождение которого неизвестно в период предварительного расследования, что с формальной точки зрения должно быть отражено в Стандарте. Не выручит и п. 3 ст. 7 Стандарта, так как, согласно этому пункту, незамедлительные действия защитника без согласования с подзащитным нуждаются в последующем уведомлении подзащитного, что не всегда возможно, опять же ввиду его объективного отсутствия.
В иных ситуациях, например при получении у подзащитного одобрения соглашения, заключенного третьим лицом, подготовки и подачи ходатайств и жалоб, выяснении вопросов предоставления информации, следует руководствоваться п. 6 ст. 7 Стандарта, где закреплено, что в указанных и подобных случаях, когда определение и согласование позиции и тактики защиты с подзащитным невозможны или затруднительны, защитник должен честно, разумно, добросовестно, принципиально исполнять процессуальные обязанности, активно защищать права, свободы и интересы подзащитного и воздержаться от совершения действий, которые могут повлечь нарушение прав и свобод подзащитного либо поставить под угрозу его законные права и интересы.
4. В п. 2 ст. 5 Стандарта, в том числе новой редакции, закреплено обоснованное указание, что защитник должен принять меры к выяснению версии стороны обвинения относительно предполагаемого преступления, в совершении которого подозревается (обвиняется) подзащитный, а также ознакомиться с процессуальными документами, составленными с участием подзащитного, и иными документами, которые предъявлялись либо должны были ему предъявляться.
Исходя из смысла ст. 5, 6 Стандарта, а также из содержания норм о праве на защиту, указанные моменты обязательны к исполнению с момента вступления защитника в дело. Эти требования – догма, обязательная для защиты, однако их выполнению могут помешать формальные сложности.
Во-первых, в п. 6 ст. 8 Стандарта эта обязанность закреплена иначе: защитник с момента допуска к участию в деле принимает меры к ознакомлению со всеми его документами, которые доступны ему в силу положений действующего закона, то есть в процессе оказания правовой помощи.
Во-вторых, парадоксально, но в практике нередки случаи, когда сторона обвинения первоначально отказывает в предоставлении документов, подлежащих ознакомлению подзащитным и его адвокатом, либо уклоняется от решения данного вопроса, нарушая процессуальные сроки, установленные ст. 120 УПК РФ. Указанные сложности могут не позволить выполнить положения Стандарта.
Возможно, следует смягчить требования Стандарта в данной части, уточнив, что выяснение позиции обвинения охватывает ситуации первоначального незамедлительного получения минимального количества документов, необходимых для формирования позиции, с последующим доступом ко всему объему документов, подлежащих ознакомлению стороной защиты.
4. Согласно п. 8 ст. 6 Стандарта адвокат вправе приостановить оказание юридической помощи (участие в процессуальных действиях) в том случае, если орган или лицо, в производстве которого находится дело, воспрепятствовало возможности согласования позиции стороны защиты с подзащитным. Выскажу личную точку зрения. При отсутствии согласованной позиции адвокат не «вправе», а обязан приостановить оказание помощи. Более того, такая ситуация видится нарушением гарантированного ст. 16 УПК РФ права на защиту, и после соблюдения всех требований об уведомлении стороны обвинения и адвокатской палаты, а также при возможности согласовав позицию с подзащитным, адвокат должен иметь право покинуть проводимые мероприятия. Это положение, на мой взгляд, должно быть перенесено в положения ст. 13 Стандарта.
Кроме того, видится целесообразным закрепить право адвоката на приостановление оказания юридической помощи в случае резкого ухудшения состояния здоровья защитника и отказа лица, осуществляющего предварительного расследование, представить документы, подлежащие ознакомлению защитником. Такие дополнения обеспечат соблюдение конституционных начал уголовного судопроизводства и позволят реализовать принцип состязательности сторон.
Мы живем в то время, когда российский юридический рынок, и в первую очередь адвокатура, движется к консолидации и укреплению внутренних стандартов работы. Данные процессы идут в пору бессистемного законодательства, крена системы правосудия в обвинительную сторону, учащения нарушения прав на защиту как со стороны правоохранителей, так и, самое болезненное, со стороны адвокатов. Обширность дисциплинарной практики, судебных решений по вопросам действий защитников, прорыв в части принятия разъяснений Верховного Суда РФ по вопросам права на защиту диалектически ведут к переходу в качественно иную регламентацию деятельности адвокатов, монополизм которой проявляется в наиболее репрессивной сфере – уголовно-правовой.
Не могу похвастаться огромным опытом, так как отношусь к категории молодых адвокатов, но отторжение вызывает закостенелость системы уголовно-правовой защиты со стороны адвокатов по назначению, да и порой по соглашению, когда происходит упрощение позиции, неоправданно малоактивная защита становится нормой, когда адвокатская деятельность утрачивает свое творческое начало.
Да, смахивает на максимализм, пусть так. Хотя я понимаю, что довод о не всегда достойной материальной составляющей нашей работы обоснован, но адвокат – это статус, а не профессия, и нужно стремиться к тому, чтобы наша корпорация придерживалась минимальных принципов защиты, дабы тень непорядочности не падала на всех, и представители правоохранительной системы понимали, что адвокат в уголовном судопроизводстве – не фикция, не формальность и не помощник обвинения, а достойный и серьезный оппонент. Поэтому я поддерживаю разработку Стандарта участия адвоката-защитника в уголовном судопроизводстве.
В свете сказанного, думаю, никто не станет спорить, что, несмотря на болезненность и сложность, попытка стандартизировать деятельность адвоката-защитника – своевременный и необходимый шаг не только для нас, но и для общества в целом. Проект, вынесенный на обсуждение и получивший отклик от сообщества, активное участие которого позволило его доработать и продолжить обсуждение стандартизации в рамках обновленного Стандарта, следует признать важным достижением.
Стандарт, как и любой консолидирующий акт, не лишен своих противоречий и спорных моментов. Остановлюсь на некоторых вопросах, которые нуждаются, на мой взгляд, в уточнении (либо они попросту будут блокированы существующим нормативно-правовым регулированием и подходом правоприменителя). Также отмечу некоторые положения Стандарта, которые, по-моему, остались без решения после уточнения первой версии проекта.
1. В продолжение требований п. 1 ст. 15 Кодекса профессиональной этики адвоката, согласно которым адвокат строит свои отношения с другими адвокатами на основе взаимного уважения и соблюдения профессиональных прав, в п. 3, 4 ст. 1 Стандарта в первоначальной редакции было закреплено, что с момента вступления в уголовное дело защитник обязан в разумный срок, обеспечивающий соблюдение прав и законных интересов подзащитного, уведомить о своем участии в деле иных его защитников. При наличии обстоятельств, позволяющих предположить, что назначение нового защитника связано с незаконным решением об отводе прежнего защитника, вновь назначенный защитник обязан немедленно уведомить о своем назначении отведенного защитника. Указанное положение распространяется на выявленные новым защитником случаи принудительного отказа подзащитного от прежнего защитника.
В настоящий момент данные положения изменены, и в п. 4 ст. 1 установлено лишь то, что с момента вступления защитник обязан в разумный срок уведомить о своем участии в деле иных защитников. Положения о незамедлительном уведомлении при наличии сомнений в части незаконного отвода или несоблюдения требований о возможности замены защитника по соглашению перенесены в п. 3, 4 ст. 3 Стандарта.
Данные требования Стандарта изначально виделись неполными. Внесенные изменения, безусловно, скорректировали положения, но остались, на мой взгляд, моменты, нуждающиеся в дополнении.
Прежде чем обозначить позицию, приведу известный мне пример. На определенные время и дату было назначено судебное заседание по рассмотрению ходатайства следователя об ограничении времени ознакомления с материалами уголовного дела обвиняемым и его защитником по соглашению. Учитывая объективные причины невозможности явиться, были поданы соответствующие заявления, в которых защитник просил отложить слушание. Обвиняемый просил рассмотреть ходатайство следователя в его отсутствие, но с обязательным участием его защитника по соглашению для обеспечения права на защиту. В день судебного заседания суд принимает решение отказать в отложение судебного заседания и выносит постановление о назначении защитника, который вступает в дело, не согласовывает свою позицию с обвиняемым, не уведомляет предыдущего защитника, формально заявляя о необоснованности ходатайства следователя.
Согласно приведенным положениям Стандарта, вступивший адвокат не увидел бы наличие отвода предыдущего защитника и не должен был немедленно уведомить адвоката, а должен был предпринять такие меры в разумный срок, что считаю неверным, так как адвокат в такой ситуации мог связаться с действующим по соглашению защитником и, конечно, должен был уведомить обвиняемого. И это обеспечило бы право на защиту.
Единственное, что спасает обвиняемого и его права в рассматриваемой ситуации, – требования п. 3 ст. 3 Стандарта, где говорится об обязанности защитника разъяснить последствия замены предыдущего адвоката подозреваемому (обвиняемому), однако формально-логические требования к формулированию предписаний говорят о необходимости конкретизировать, что адвокат до принятия поручения на защиту по назначению обязан уведомить о такой замене подозреваемого (обвиняемого). Для системного согласования также необходимо скорректировать п. 4 ст. 3 Стандарта, указав, что немедленное уведомление должно быть связано не только с ситуацией отвода защитника от участия в следственных и судебных мероприятиях, но и с любой заменой, если это объективно возможно.
Кроме того, представляется возможным скорректировать положения п. 4 ст. 1 Стандарта, чтобы согласовать сроки уведомительных действий защитника, для чего «разумные сроки» заменить на «кратчайшие» или «незамедлительные, при наличии на то объективной возможности».
2. Положения о взаимном уважении защитников содержатся и в предписаниях п. 10 ст. 6 Стандарта, где указано, что при наличии у подзащитного нескольких защитников им необходимо, как правило, согласовывать принимаемые юридически значимые решения и совершаемые в интересах подзащитного действия и в любом случае информировать о них других защитников.
В новой редакции данные положения перенесены в п. 9 ст. 6 Стандарта и дополнены указанием, что соблюдение баланса между обязанностями защитников для обеспечения прав подзащитного достигается за счет закрепления за одним из адвокатов позиции координатора.
С одной стороны, учитывая, что защитники действуют в интересах одного обвиняемого, эти положения выглядят оправданными и исполнимыми, однако сложность может возникнуть, если защитники действуют в интересах погибшего обвиняемого и наняты третьими лицами (родными умершего), между которыми существует конфликт и которые обладают разным видением в отношении тактики защиты. Более того, в таком случае возникает проблема исполнимости Стандарта по вопросам приоритета позиции доверителя, а не лица, заключившего соглашение в интересах обвиняемого, и обязанности согласования ряда действий и т.п.
В данном случае, полагаю, должна быть оговорка, что при невозможности согласования и (или) уведомления другого защитника адвокат по аналогии с положениями п. 6 ст. 7 Стандарта должен действовать разумно, добросовестно и в интересах доверителя, которым формально остается погибший обвиняемый. Хотя буквально по смыслу ст. 6.1 Кодекса профессиональной этики адвоката он или его родственники доверителями не являются, однако такие ситуации должны восприниматься через призму Постановления Конституционного Суда РФ от 14 июля 2011 г. № 16-П «По делу о проверке конституционности положений пункта 4 части первой статьи 24 и пункта 1 статьи 254 Уголовно-процессуального кодекса Российской Федерации в связи с жалобами граждан С.И. Александрина и Ю.Ф. Ващенко».
Аналогично должны рассматриваться ситуации в части невозможности определить координатора. При возможности мнение о координации необходимо определять подзащитному. При невозможности такого согласования адвокаты обязаны действовать разумно и в интересах подзащитного. Иное понимание представляется ограничивающим принцип независимости и самостоятельности деятельности адвоката. В основе взаимодействия защитников должны быть баланс обязанностей и согласованность действий, а не руководство одним адвокатом другим.
3. Факт гибели обвиняемого – редкая ситуация, однако она, а также иные обстоятельства (например, розыск обвиняемого, его сокрытие от органов следствия и суда) вызывают проблему исполнимости ряда иных положений Стандарта.
Так, согласно п. 3, 4 ст. 5 Стандарта, формирование позиции и тактики защиты должно осуществляться по согласованию с подзащитным. Защитник обязан довести до сведения подзащитного ставшие ему известными юридически значимые для избрания позиции по делу обстоятельства как фактического, так и правового свойства, а также разъяснить права и правовые последствия происходящего.
При этом в п. 5 ст. 6 Стандарта указано: в случае заключения соглашения с доверителем на оказание юридической помощи назначенному им лицу (подзащитному) согласование позиции и тактики защиты осуществляется защитником непосредственно с подзащитным, что, очевидно, при его отсутствии невозможно.
Данные положения сохранены в новой редакции Стандарта.
С одной стороны, Стандарт отчасти предусматривает ситуацию невозможности выполнения такого рода положений. Так, в п. 5 ст. 7 Стандарта указано, что защитник самостоятельно определяет позицию и тактику защиты в тех случаях, когда судебное разбирательство проводится в отсутствие подзащитного, который находится за пределами Российской Федерации и (или) уклоняется от явки в суд, и у защитника отсутствует возможность согласовать их с подзащитным. В указанном случае позиция защитника должна определяться исходя из принципа презумпции невиновности подзащитного. В этой же норме указаны и иные случаи самостоятельности защитника.
Данные положения необходимы, но они не охватывают случаи, когда осуществляется защита лица, местонахождение которого неизвестно в период предварительного расследования, что с формальной точки зрения должно быть отражено в Стандарте. Не выручит и п. 3 ст. 7 Стандарта, так как, согласно этому пункту, незамедлительные действия защитника без согласования с подзащитным нуждаются в последующем уведомлении подзащитного, что не всегда возможно, опять же ввиду его объективного отсутствия.
В иных ситуациях, например при получении у подзащитного одобрения соглашения, заключенного третьим лицом, подготовки и подачи ходатайств и жалоб, выяснении вопросов предоставления информации, следует руководствоваться п. 6 ст. 7 Стандарта, где закреплено, что в указанных и подобных случаях, когда определение и согласование позиции и тактики защиты с подзащитным невозможны или затруднительны, защитник должен честно, разумно, добросовестно, принципиально исполнять процессуальные обязанности, активно защищать права, свободы и интересы подзащитного и воздержаться от совершения действий, которые могут повлечь нарушение прав и свобод подзащитного либо поставить под угрозу его законные права и интересы.
4. В п. 2 ст. 5 Стандарта, в том числе новой редакции, закреплено обоснованное указание, что защитник должен принять меры к выяснению версии стороны обвинения относительно предполагаемого преступления, в совершении которого подозревается (обвиняется) подзащитный, а также ознакомиться с процессуальными документами, составленными с участием подзащитного, и иными документами, которые предъявлялись либо должны были ему предъявляться.
Исходя из смысла ст. 5, 6 Стандарта, а также из содержания норм о праве на защиту, указанные моменты обязательны к исполнению с момента вступления защитника в дело. Эти требования – догма, обязательная для защиты, однако их выполнению могут помешать формальные сложности.
Во-первых, в п. 6 ст. 8 Стандарта эта обязанность закреплена иначе: защитник с момента допуска к участию в деле принимает меры к ознакомлению со всеми его документами, которые доступны ему в силу положений действующего закона, то есть в процессе оказания правовой помощи.
Во-вторых, парадоксально, но в практике нередки случаи, когда сторона обвинения первоначально отказывает в предоставлении документов, подлежащих ознакомлению подзащитным и его адвокатом, либо уклоняется от решения данного вопроса, нарушая процессуальные сроки, установленные ст. 120 УПК РФ. Указанные сложности могут не позволить выполнить положения Стандарта.
Возможно, следует смягчить требования Стандарта в данной части, уточнив, что выяснение позиции обвинения охватывает ситуации первоначального незамедлительного получения минимального количества документов, необходимых для формирования позиции, с последующим доступом ко всему объему документов, подлежащих ознакомлению стороной защиты.
4. Согласно п. 8 ст. 6 Стандарта адвокат вправе приостановить оказание юридической помощи (участие в процессуальных действиях) в том случае, если орган или лицо, в производстве которого находится дело, воспрепятствовало возможности согласования позиции стороны защиты с подзащитным. Выскажу личную точку зрения. При отсутствии согласованной позиции адвокат не «вправе», а обязан приостановить оказание помощи. Более того, такая ситуация видится нарушением гарантированного ст. 16 УПК РФ права на защиту, и после соблюдения всех требований об уведомлении стороны обвинения и адвокатской палаты, а также при возможности согласовав позицию с подзащитным, адвокат должен иметь право покинуть проводимые мероприятия. Это положение, на мой взгляд, должно быть перенесено в положения ст. 13 Стандарта.
Кроме того, видится целесообразным закрепить право адвоката на приостановление оказания юридической помощи в случае резкого ухудшения состояния здоровья защитника и отказа лица, осуществляющего предварительного расследование, представить документы, подлежащие ознакомлению защитником. Такие дополнения обеспечат соблюдение конституционных начал уголовного судопроизводства и позволят реализовать принцип состязательности сторон.
