Усиление роли и качества судебного контроля на досудебной стадии – это важная гарантия соблюдения прав участников процесса, поэтому идея принятия постановления Пленума ВС РФ «О практике рассмотрения судами ходатайств о производстве следственных действий, связанных с ограничением конституционных прав граждан (статья 165 УПК РФ)», представленного Верховным Судом РФ, заслуживает поддержки.
Плюсы проекта
Радует интерес Верховного Суда РФ к освещению вопросов, затрагивающих конституционные основы уголовного процесса, в том числе учет недавно введенных правил обыска в отношении адвоката, на что указывается в п. 2 проекта. Среди плюсов следует также отметить разъяснения о недопустимости нарушения подсудности при подаче ходатайств лицами, ведущими предварительное расследование, о санкционировании следственного действия, о важности учета мнения каждого лица, проживающего в жилище, на согласие осмотра, о запрете истребования подлинников или копий медицинских документов, содержащих сведения, составляющие врачебную тайну.
Очень ценным видится п. 17 проекта, где ВС РФ напомнил, что «…лицу, конституционное право которого было ограничено, его защитнику, представителю и законному представителю, а также иным лицам, чьи права и законные интересы были затронуты следственным действием, произведенным в случаях, не терпящих отлагательства, при наличии их ходатайства должна быть обеспечена возможность участия в проверке судом законности такого следственного действия по правилам части 5 статьи 165 УПК РФ, а также возможность обжалования принятого по результатам проверки судебного решения. В этих целях они извещаются о месте, дате и времени судебного заседания, им направляется копия судебного решения». Данное разъяснение должно способствовать развитию состязательности на досудебной стадии и не позволит следователям и дознавателям утаить нарушения порядка проведения следственных действий, посягающие на конституционные права. Разъяснение находится в русле позиции КС РФ, который подчеркивал, что предоставление указанным лицам возможности участвовать в судебном заседании обусловливается, в частности, самим характером осуществляемого судебного контроля, предполагающего проверку соблюдения следователем требований закона как относительно уголовно-процессуальной формы, так и в части, касающейся установления оснований для производства обыска, в том числе свидетельствующих о его безотлагательности (Определение КС РФ от 10 марта 2005 г. № 70-О, определения КС РФ от 23 июня 2009 г. № 1049-О-О и от 13 октября 2009 г. № 1232-О-О).
При всех плюсах проекта часть вопросов могла быть разъяснена более полно или вообще получить в нем отражение.
В зависимости от фактических обстоятельств
Один из наиболее болезненных моментов – проведение неотложных следственных действий. Положения ч. 5 ст. 165 УПК РФ носят оценочный характер, но при всей своей неоднозначности они соответствуют Конституции РФ. Это нашло подтверждение в определениях КС РФ. При этом Суд указал, что, будучи различными по характеру и значению, правовые нормы, в том числе те из них, которые включают оценочные либо общепринятые понятия, устанавливаются законодателем с учетом необходимости их эффективного применения к неограниченному числу конкретных правовых ситуаций (определения от 4 декабря 2003 г. № 441-О, от 15 апреля 2008 г. № 260-О-О и от 2 апреля 2009 г. № 484-О-П). Употребленное в оспариваемой норме понятие исключительных случаев, при которых производство обыска в жилище не терпит отлагательства, как и всякое оценочное понятие, наполняется содержанием в зависимости от фактических обстоятельств конкретного дела и с учетом толкования этого законодательного термина в правоприменительной практике; наличие соответствующих обстоятельств входит в предмет обязательного судебного контроля, осуществляемого при проверке законности произведенного обыска.
Именно поэтому было бы целесообразным сориентировать правоприменителя на основные направления оценки условий как неотложных, поскольку только такой механизм допустим в данном случае. Верховный Суд РФ ограничился весьма лаконичной формулировкой, которая не раскрывает данных положений УПК РФ. Проект содержит следующую формулировку: «К исключительным случаям, при которых производство следственного действия не могло быть отложено, относятся, например, ситуации, когда необходимо реализовать меры по предотвращению или пресечению преступления; промедление с их производством позволит подозреваемому скрыться; возникла реальная угроза уничтожения или сокрытия искомых объектов; имеются достаточные основания полагать, что лицо, находящееся в помещении или ином месте, в котором производятся следственные действия, скрывает при себе предметы или документы, могущие иметь значение для уголовного дела».
Кроме того, в проекте, на мой взгляд, обязательно должно содержаться указание о том, что при оценке законности неотложного следственного действия суд проверяет не только формальные вопросы его проведения, но и наличие фактических оснований для следственного действия, для чего следователь, дознаватель обязан предоставить материалы; отсутствие материалов, подтверждающих основания для неотложности, для признания действия законным, влечет последствия, определенные в ст. 75 УПК РФ.
О круге и объеме отыскиваемой информации
Еще один момент, который нуждается в разъяснении, – это указание круга и объема отыскиваемой информации, в том числе в ходе следственных действий, затрагивающих конституционные права. В этом плане революционна ч. 2 ст. 450.1 УПК РФ «Особенности производства обыска, осмотра и выемки в отношении адвоката», где прямо сказано, что обязательно указываются данные, служащие основанием для производства указанных следственных действий, а также конкретные отыскиваемые объекты. Изъятие иных объектов не допускается, за исключением предметов и документов, изъятых из оборота. Но это специальная норма, в то время как требование указывать конкретные отыскиваемые объекты универсально и должно быть в каждом ходатайстве о санкционировании следственного действия.
Наличие конкретного перечня отыскиваемых объектов соответствует практике Европейского Суда по правам человека, который неоднократно отмечал, что нарушением при проведении обыска являются любые общие формулировки, в том числе «предметы и документы, представляющие интерес для уголовного дела…», ввиду того, что в таком случае следователи наделяются слишком широкими полномочиями, а это нарушает положения ст. 8 Конвенции по правам человека и основных свобод, гарантирующей право на неприкосновенность личной жизни и тайну переписки.
Согласно прецедентной практике Европейского Суда постановления об обыске должны, насколько это возможно, обеспечивать ограничение их последствий разумными пределами (например, Постановление Европейского Суда от 22 мая 2008 г. по делу «Илия Стефанов против Болгарии», § 41; Постановление Европейского Суда от 9 декабря 2004 г. по делу «Ван Россем против Бельгии», § 45; Постановление Европейского Суда от 16 декабря 1992 г. по делу «Нимитц против Германии», § 37; Постановление Европейского Суда от 15 июля 2003 г. по делу «Эрнст и другие против Бельгии», §116, и др.).
В частности, по делу Жана Пьера Ван Россема против Бельгии (Бюллетень Европейского Суда по правам человека. Российское издание. № 5/2005) указывается, что решение о проведении обыска должно обязательно устанавливать границы, чтобы санкционированное им вмешательство не относилось целиком на усмотрение правоприменительных органов.
Данных положений, увы, в проекте нет, и как это ни прискорбно, но с учетом дисбаланса состязательности в пользу следствия вряд ли мы их увидим.
Плюсы проекта
Радует интерес Верховного Суда РФ к освещению вопросов, затрагивающих конституционные основы уголовного процесса, в том числе учет недавно введенных правил обыска в отношении адвоката, на что указывается в п. 2 проекта. Среди плюсов следует также отметить разъяснения о недопустимости нарушения подсудности при подаче ходатайств лицами, ведущими предварительное расследование, о санкционировании следственного действия, о важности учета мнения каждого лица, проживающего в жилище, на согласие осмотра, о запрете истребования подлинников или копий медицинских документов, содержащих сведения, составляющие врачебную тайну.
Очень ценным видится п. 17 проекта, где ВС РФ напомнил, что «…лицу, конституционное право которого было ограничено, его защитнику, представителю и законному представителю, а также иным лицам, чьи права и законные интересы были затронуты следственным действием, произведенным в случаях, не терпящих отлагательства, при наличии их ходатайства должна быть обеспечена возможность участия в проверке судом законности такого следственного действия по правилам части 5 статьи 165 УПК РФ, а также возможность обжалования принятого по результатам проверки судебного решения. В этих целях они извещаются о месте, дате и времени судебного заседания, им направляется копия судебного решения». Данное разъяснение должно способствовать развитию состязательности на досудебной стадии и не позволит следователям и дознавателям утаить нарушения порядка проведения следственных действий, посягающие на конституционные права. Разъяснение находится в русле позиции КС РФ, который подчеркивал, что предоставление указанным лицам возможности участвовать в судебном заседании обусловливается, в частности, самим характером осуществляемого судебного контроля, предполагающего проверку соблюдения следователем требований закона как относительно уголовно-процессуальной формы, так и в части, касающейся установления оснований для производства обыска, в том числе свидетельствующих о его безотлагательности (Определение КС РФ от 10 марта 2005 г. № 70-О, определения КС РФ от 23 июня 2009 г. № 1049-О-О и от 13 октября 2009 г. № 1232-О-О).
При всех плюсах проекта часть вопросов могла быть разъяснена более полно или вообще получить в нем отражение.
В зависимости от фактических обстоятельств
Один из наиболее болезненных моментов – проведение неотложных следственных действий. Положения ч. 5 ст. 165 УПК РФ носят оценочный характер, но при всей своей неоднозначности они соответствуют Конституции РФ. Это нашло подтверждение в определениях КС РФ. При этом Суд указал, что, будучи различными по характеру и значению, правовые нормы, в том числе те из них, которые включают оценочные либо общепринятые понятия, устанавливаются законодателем с учетом необходимости их эффективного применения к неограниченному числу конкретных правовых ситуаций (определения от 4 декабря 2003 г. № 441-О, от 15 апреля 2008 г. № 260-О-О и от 2 апреля 2009 г. № 484-О-П). Употребленное в оспариваемой норме понятие исключительных случаев, при которых производство обыска в жилище не терпит отлагательства, как и всякое оценочное понятие, наполняется содержанием в зависимости от фактических обстоятельств конкретного дела и с учетом толкования этого законодательного термина в правоприменительной практике; наличие соответствующих обстоятельств входит в предмет обязательного судебного контроля, осуществляемого при проверке законности произведенного обыска.
Именно поэтому было бы целесообразным сориентировать правоприменителя на основные направления оценки условий как неотложных, поскольку только такой механизм допустим в данном случае. Верховный Суд РФ ограничился весьма лаконичной формулировкой, которая не раскрывает данных положений УПК РФ. Проект содержит следующую формулировку: «К исключительным случаям, при которых производство следственного действия не могло быть отложено, относятся, например, ситуации, когда необходимо реализовать меры по предотвращению или пресечению преступления; промедление с их производством позволит подозреваемому скрыться; возникла реальная угроза уничтожения или сокрытия искомых объектов; имеются достаточные основания полагать, что лицо, находящееся в помещении или ином месте, в котором производятся следственные действия, скрывает при себе предметы или документы, могущие иметь значение для уголовного дела».
Кроме того, в проекте, на мой взгляд, обязательно должно содержаться указание о том, что при оценке законности неотложного следственного действия суд проверяет не только формальные вопросы его проведения, но и наличие фактических оснований для следственного действия, для чего следователь, дознаватель обязан предоставить материалы; отсутствие материалов, подтверждающих основания для неотложности, для признания действия законным, влечет последствия, определенные в ст. 75 УПК РФ.
О круге и объеме отыскиваемой информации
Еще один момент, который нуждается в разъяснении, – это указание круга и объема отыскиваемой информации, в том числе в ходе следственных действий, затрагивающих конституционные права. В этом плане революционна ч. 2 ст. 450.1 УПК РФ «Особенности производства обыска, осмотра и выемки в отношении адвоката», где прямо сказано, что обязательно указываются данные, служащие основанием для производства указанных следственных действий, а также конкретные отыскиваемые объекты. Изъятие иных объектов не допускается, за исключением предметов и документов, изъятых из оборота. Но это специальная норма, в то время как требование указывать конкретные отыскиваемые объекты универсально и должно быть в каждом ходатайстве о санкционировании следственного действия.
Наличие конкретного перечня отыскиваемых объектов соответствует практике Европейского Суда по правам человека, который неоднократно отмечал, что нарушением при проведении обыска являются любые общие формулировки, в том числе «предметы и документы, представляющие интерес для уголовного дела…», ввиду того, что в таком случае следователи наделяются слишком широкими полномочиями, а это нарушает положения ст. 8 Конвенции по правам человека и основных свобод, гарантирующей право на неприкосновенность личной жизни и тайну переписки.
Согласно прецедентной практике Европейского Суда постановления об обыске должны, насколько это возможно, обеспечивать ограничение их последствий разумными пределами (например, Постановление Европейского Суда от 22 мая 2008 г. по делу «Илия Стефанов против Болгарии», § 41; Постановление Европейского Суда от 9 декабря 2004 г. по делу «Ван Россем против Бельгии», § 45; Постановление Европейского Суда от 16 декабря 1992 г. по делу «Нимитц против Германии», § 37; Постановление Европейского Суда от 15 июля 2003 г. по делу «Эрнст и другие против Бельгии», §116, и др.).
В частности, по делу Жана Пьера Ван Россема против Бельгии (Бюллетень Европейского Суда по правам человека. Российское издание. № 5/2005) указывается, что решение о проведении обыска должно обязательно устанавливать границы, чтобы санкционированное им вмешательство не относилось целиком на усмотрение правоприменительных органов.
Данных положений, увы, в проекте нет, и как это ни прискорбно, но с учетом дисбаланса состязательности в пользу следствия вряд ли мы их увидим.
