Всегда радостно, когда после длительного состязания со стороной обвинения в отношении подзащитного прекращают уголовное преследование, а еще приятнее, когда применительно к нему реализуются положения гл. 18 УПК РФ, предоставляющие каждому незаконно преследуемому лицу право на возмещение причиненного имущественного ущерба и компенсацию морального вреда.
На протяжении более 4 лет моего доверителя, выполнявшего управленческие функции в коммерческой организации – крупном предприятии, которое было признано несостоятельным, преследовали по обвинению в преднамеренном банкротстве.
Уголовное дело, которое было начато по признакам состава преступления, предусмотренного ст. 315 УК РФ, переросло в масштабное расследование по признакам состава преступления, предусмотренного ст. 196 УК РФ, сначала в ГСУ ГУ МВД России по Челябинской области, потом в Управлении МВД России по Уральскому федеральному округу (ныне расформированном) и завершилось прекращением после расследования в Следственном управлении СК РФ по Челябинской области.
Дело приобрело резонанс, что позволяло органам прокуратуры и, в первую очередь, Управлению Генеральной прокуратуры по УРФО пять раз отменять решения о прекращении уголовного дела, возобновлять следствие вопреки всем разъяснениям Конституционного Суда РФ. Процитирую, например, из определений от 27 декабря 2002 г. № 300-О, от 22 октября 2003 г. № 385-О: из конституционных положений следует, что при решении вопросов, связанных с возобновлением прекращенных уголовных дел, надлежит исходить из необходимости обеспечения и защиты как интересов правосудия, прав и свобод потерпевших от преступлений, так и прав и законных интересов лиц, привлекаемых к уголовной ответственности и считающихся невиновными до тех пор, пока их виновность не будет доказана в предусмотренном законом порядке и установлена вступившим в законную силу приговором суда (ч. 1 ст. 49 Конституции РФ), и недопустимости сохранения для лица, в отношении которого дело было прекращено, постоянной угрозы уголовного преследования, а значит, и ограничения его прав и свобод. Это предполагает и недопустимость многократного возобновления по одному и тому же основанию (в частности, по причине неполноты проведенного расследования) прекращенного уголовного дела.
Главный итог – прекращение уголовного дела и преследования по реабилитирующим основаниям, а именно из-за отсутствия состава преступления в действиях доверителя.
В порядке реализации права на реабилитацию было подано заявление о взыскании имущественного ущерба в виде сумм, затраченных на оплату юридической помощи, что является вполне тривиальной процедурой, регламентируемой положениями ст. 133, 135 УПК РФ.
А дальше начинается самое интересное… Прокуратура и представители Министерства финансов РФ (в лице казначейства) начинают предпринимать все от них зависящее, дабы показать ненужность части работ по оказанию правовой помощи, завышение ее стоимости и, следовательно, необоснованность суммы ущерба.
В судебном заседании, что не стало неожиданностью, представитель казначейства просил полностью отказать в возмещении убытков, прокурор требовал соразмерного снижения стоимости оплаченных адвокатам-защитникам услуг по мотиву ее завышенности по сравнению с рыночной, отмечал, что часть правовой помощи была излишней, на работу потрачено слишком много времени (например, изучение первичных бухгалтерских документов, договоров предприятия-банкрота и т.п.,), часть вообще не имеет отношения к юридической помощи моему доверителю.
В эти моменты так и хочется ответить: «чья бы корова мычала…», но, следуя требованиям этики и профессионализма, начинаешь скрупулезно объяснять, какие действия адвоката были необходимы, указываешь, что если бы не пять отмен решений о прекращении уголовного дела самой прокуратурой, то негативных последствий и, соответственно, ущерба в размер взыскиваемой суммы у доверителя не возникло бы.
Вопреки доводам оппонентов, суд поддержал защитников и не только взыскал суммы, выплаченные подзащитным за оказанные правовые услуги, но и не забыл применить положения ч. 4 ст. 135 УПК РФ и индексировал основную сумму ущерба, увеличив ее в четверть раза, что позволило взыскать с казны заявленные требования в полном объеме.
Подходы судебной практики к взысканию ущерба по реабилитации неоднозначны и, в первую очередь, в части вопроса: нужно и можно ли снижать суммы, потраченные на услуги адвоката?
Взыскание издержек в виде расходов на услуги представителя в гражданско-правовых спорах, где сильны диспозитивные начала, более или менее проработано, а вот с реабилитацией по уголовным делам все не так просто.
Исток проблем в положениях ч. 1 ст. 133 УПК РФ, согласно которым вред, причиненный гражданину в результате уголовного преследования, возмещается государством в полном объеме независимо от вины органа дознания, дознавателя, следователя, прокурора и суда. Казалось бы, все однозначно, но подход «казна не обеднеет» здесь не действует.
Суды в своих решениях часто ссылаются на правовую позицию Конституционного Суда РФ, изложенную в Определении от 2 апреля 2015 г. № 708-О, о том, что положения п. 4 и 5 ч. 1 ст. 135 Уголовно-процессуального кодекса РФ обязывают суд включить в объем возмещения имущественного вреда, причиненного реабилитированному лицу в результате его незаконного уголовного преследования, все суммы, фактически выплаченные им за оказание юридической помощи, а также фактически понесенные им затраты на возмещение расходов, связанных с рассмотрением вопросов реабилитации.
Из апелляционного определения судебной коллегии по уголовным делам Вологодского областного суда от 25 апреля 2013 г. по делу № 22-841/2013: «Оснований для уменьшения взыскиваемых сумм у суда не имелось, а ссылки представителя Минфина РФ в апелляционной жалобе на принципы разумности и справедливости в данном случае неправомерны. Согласно ст. 53 Конституции Российской Федерации каждый имеет право на возмещение государством вреда, причиненного незаконными действиями (или бездействием) органов государственной власти или их должностных лиц, а согласно ч. 1 ст. 133 УПК РФ вред, причиненный гражданину в результате уголовного преследования, возмещается государством в полном объеме независимо от вины органа дознания, дознавателя, следователя, прокурора и суда».
В других случаях, не уменьшая размера сумм, подлежащих компенсации, суд все-таки оценивает разумность расходов. Так, в апелляционном определении Ульяновского областного суда от 20 марта 2017 г. по делу № 22-571/2017 отмечено, что вопреки доводам жалобы понесенные реабилитированным расходы были подтверждены, в том числе документально. Сумма возмещения является разумной и не может считаться завышенной с учетом времени, затраченного адвокатом на участие в судах первой и апелляционной инстанций, объема выполненной им работы и сложности уголовного дела, по которому Ж. привлекалась к уголовной ответственности. При таких обстоятельствах суд первой инстанции обоснованно принял решение о возмещении ей сумм, выплаченных ею за оказание юридической помощи. Приведенные в жалобе доводы о том, что данная сумма была завышена, также необоснованны, поскольку размер возмещения определен исходя из материалов дела и фактически понесенных расходов, непосредственно связанных с осуществлением защиты, с учетом полной реабилитации Ж., а также принимая во внимание положения ч. 4 ст. 135 УПК РФ, согласно которым выплаты в порядке реабилитации производятся с учетом уровня инфляции. При этом стоимость юридических услуг защитника не противоречит стоимости аналогичных услуг, сложившейся в регионе.
Из апелляционного постановления Кемеровского областного суда от 21 июля 2017 г. по делу № 22-3137/2017: «Вывод суда о размере понесенных затрат основан не только на указанных выше квитанциях, но и копиях книг учета доходов и расходов адвоката, в которых отражено получение от С. денежных средств на защиту по уголовному делу по квитанциям от 12 февраля 2013 года, от 6 июня 2013 года, от 22 января 2014 года, от 6 декабря 2014 года, а также копии налоговых деклараций К. о предполагаемом доходе физического лица и квитанции, подтверждающих факт уплаты адвокатом К. налога на доходы физических лиц».
Есть много аналогичных решений, и это радует, но в то же время существует и иная практика:
- в постановлении Псковского городского суда от 14 сентября 2010 г. по делу № 4/17-210/2011 указано: суд исключил из заявленных требований 899 760 руб., не являющихся фактическим оказанием услуг по защите (за «вступление в уголовное дело» и в период рассмотрения дела судом кассационной инстанции, в заседании которого адвокат не участвовал);
- в апелляционном постановлении Новосибирского областного суда от 15 марта 2017 г. по делу № 22-927/2017 отмечено: как видно из представленных суду материалов, в рамках заключенного соглашения адвокат Р. при производстве по уголовному делу участвовал в одном следственном действии – допросе подозреваемой О., который длился 15 минут (О., воспользовавшись правом, предусмотренным ст. 51 Конституции РФ, от дачи показаний отказалась), а также составил одно письменное ходатайство, адресованное в ГСУ ГУ МВД России по Новосибирской области, о предоставлении копии решения об отмене постановления о прекращении уголовного дела и информации о том, в производстве какого следователя находится уголовное дело и какой срок установлен для проведения дополнительного расследования. Принимая решение по ходатайству заявителя, суд не учел, что указанные О. расходы нельзя признать соответствующими критериям разумности и соразмерности, которые составляют общеправовой принцип справедливости и предполагают в том числе соответствие между действиями и их социальными последствиями, между трудом и его оплатой, нанесением вреда и его возмещением, а также соответствующими сложившимся рыночным значениям.
Как установлено судом апелляционной инстанции, на территории Томской области (Р. состоит в реестре адвокатов Адвокатской палаты Томской области) на период заключения договора с О. определены среднерыночные расценки на оказание юридических услуг для всех адвокатов без исключений, которые содержатся в Рекомендуемых минимальных ставках стоимости некоторых видов юридической помощи, оказываемой адвокатами Адвокатской палаты Томской области, утвержденных решением Совета Адвокатской палаты Томской области от 28 октября 2010 г. В соответствии с указанными минимальными ставками гонорар за участие адвоката в качестве защитника при производстве предварительного следствия по сложным делам (с учетом подследственности, объема дела, длительности) составляет не менее 20 000 руб.
Надо подчеркнуть, что при таком подходе не учитывается, что приведенный документ указывает на минимальные рекомендуемые суммы, и ситуация заставляет задуматься над тем, что стандартизация гонорарной политики в адвокатской деятельности (при наличии самых благих намерений и целей) может сыграть злую шутку.
Вернемся к негативной практике – предпосылка характерных для нее позиций таится в Определении КС РФ от 2 апреля 2015 г. № 708-О, где указано: «Если же судом будет установлено (в том числе на основании документов, заключений экспертов, иных специалистов и других доказательств), что заявленная сумма понесенных расходов не обусловлена действительной стоимостью юридических услуг в пределах существовавших на момент оказания ее рыночных значений, он присуждает к возмещению лишь сумму, являвшуюся – с учетом совокупности всех обстоятельств дела, объема работы, квалификации субъектов оказания юридических услуг, а также правила о толковании сомнений в пользу реабилитированного лица – объективно необходимой и достаточной в данных конкретных условиях для оплаты собственно юридической помощи».
Более «оценочно» не изложить. Смысл в том, что рассмотрение заявлений о реабилитации – это не формальная процедура, а полноценное разбирательство, где придется и раскрыть сведения адвокатского производства, и приоткрыть адвокатскую тайну, и испытать на прочность учет времени работы по проекту, профессиональную квалификацию, умение объяснить содержание квалифицированной защиты, что, несмотря на конституционное презюмирование данного права реабилитированного, в таких процессах становится лишь предметом оценки.
