25 декабря Пленум Верховного Суда РФ принял Постановление «О некоторых вопросах судебной практики по делам о преступлениях против конституционных прав и свобод человека и гражданина (статьи 137, 138, 1381, 139, 1441, 145, 1451 Уголовного кодекса Российской Федерации)».
Как ранее писала «АГ», проект постановления был рассмотрен 27 ноября и направлен на доработку. Эксперты тогда положительно оценили предлагаемый проект и выразили надежду, что правовые позиции ВС помогут разрешить наиболее острые вопросы правоприменения и улучшить ситуацию с законностью и справедливостью российского правосудия.
Как отметил руководитель конституционной практики АК «Аснис и партнеры» Дмитрий Кравченко, принятое постановление в целом соответствует проекту. С учетом этого некоторые разъяснения, в том числе связанные с незаконным оборотом специальных технических средств или невыплатой заработной платы, могут позитивно повлиять на практику и позволят по конкретным перечисленным в документе составам исключить привлечение людей к ответственности в отсутствие общественной опасности.
Неприкосновенность частной жизни
В п. 1 постановления ВС обращает внимание судов на то, что в соответствии с ч. 1 и 2 ст. 137 УК РФ уголовная ответственность наступает за сбор и распространение сведений о частной жизни лица, составляющих личную или семейную тайну, в отсутствие его согласия или законных оснований для получения, использования и предоставления таких сведений.
Пункт 2 претерпел существенные изменения. В частности, в документе отмечается, что при решении вопроса о наличии в действиях лица состава преступления, предусмотренного ч. 1 или 2 ст. 137 УК, суду необходимо устанавливать, охватывалось ли его умыслом, что сведения о частной жизни гражданина хранятся им в тайне.
ВС также уточнил, что собирание или распространение таких сведений в государственных, общественных или иных публичных интересах, а также если сведения о частной жизни гражданина ранее стали общедоступными либо были преданы огласке им самим или по его воле, не может повлечь уголовную ответственность.
В п. 3 разъяснений отмечается, что сбор сведений о частной жизни подразумевает умышленные действия по их получению любым способом: личным наблюдением, прослушиванием, опросом других лиц, в том числе с помощью аудио-, видео- и фотофиксации, копирования документов, а также путем похищения или иного приобретения.
В п. 4 подчеркивается, что при рассмотрении уголовных дел о преступлениях по ст. 138 УК судам следует иметь в виду, что тайна переписки, телефонных переговоров, а также почтовых, телеграфных и иных сообщений признается нарушенной, когда доступ к переписке, переговорам и сообщениям произведен в отсутствие законных оснований и без согласия лица, чью тайну они составляют. Под «иными сообщениями» подразумеваются сообщения граждан, передаваемые по сетям электросвязи, факсимильные, передаваемые через интернет мгновенные сообщения, электронные письма и видеозвонки, а также сообщения, пересылаемые иным способом (п. 5).
Дмитрий Дядькин ранее отмечал, что наибольшая сложность квалификации таких деяний заключается в том, что любой акт сообщения представляет собой коммуникацию как минимум двух субъектов – отправителя и адресата: «Закономерен вопрос: какова должна быть квалификация действий лица, нарушившего тайну переписки? В данном случае нарушаются конституционные права как адресата, так и отправителя. Это суждение верно даже в том случае, если сообщение содержало сведения только об одном из участников переписки, так как факт сообщения представляет собой личную жизнь гражданина».
Александр Брестер также подчеркивал, что п. 4 четко закрепляет: вся переписка в телефонах – в любой программе для обмена сообщениями – охраняется законом: «Давно и остро стоит вопрос о том, что получение сведений о такой переписке добывается правоохранительными органами без судебного решения – произвольно или в рамках осмотра. Если пользоваться предложенным толкованием – этого делать нельзя. Ранее КС уклонялся от ответа на этот вопрос. Не факт, что что-то изменится, но теперь есть на что сослаться».
В п. 6 установлено, что по ст. 138 УК квалифицируются действия, нарушающие тайну переписки, телеграфных переговоров, почтовых, телеграфных и иных сообщений конкретных лиц или неопределенного круга лиц, совершенные с прямым умыслом. При этом ответственность наступает независимо от того, составляют передаваемые сведения личную или семейную тайну или нет.
Отметим, что проект документа предусматривал уточнение о том, что ознакомление с фактом или содержанием переписки, переговоров и сообщений при наличии согласия хотя бы одного из лиц, чью тайну они составляют, не образует состава преступления, а также о том, что распространение сведений после такого ознакомления без согласия указанного лица влечет уголовную ответственность по ст. 137 УК. Однако из итогового текста постановления оно было исключено.
Эксперты «АГ» отмечали нежелательность исключения данного абзаца. «Иногда в целях защиты необходимо использовать переписку, запись собственного разговора с иным лицом и т.п., но суды ссылаются на то, что без согласия другого лица (или без предупреждения о записи) такое использование незаконно», – пояснял Александр Брестер. Дмитрий Дядькин также считал исключение указанного абзаца крайне нежелательным, так как это повлечет правовую неопределенность в данном вопросе и, соответственно, – произвольное и необоснованное расширение оснований привлечения лиц к уголовной ответственности.
В п. 7 постановления отмечается, что ответственность по ст. 138.1 УК за незаконные производство, приобретение и (или) сбыт специальных технических средств, предназначенных для негласного получения информации, наступает в тех случаях, когда такие действия совершаются в нарушение требований законодательства без соответствующей лицензии и не в целях проведения ОРД.
Уточнено, что технические устройства (смартфоны, диктофоны, видеорегистраторы) могут быть признаны специальными техническими средствами только при условии, что им преднамеренно были приданы новые качества и свойства для негласного получения информации. В ряде таких случаев потребуется заключение специалиста или эксперта (п. 8 документа).
ВС разъяснил (п. 9), что само по себе участие в незаконном обороте специальных технических средств не может свидетельствовать о виновности лица в совершении преступления, предусмотренного ст. 138.1 УК, если его умысел не был направлен на приобретение и (или) сбыт именно таких технических средств (например, если лицо приобрело такое средство в интернет-магазине как устройство бытового назначения, добросовестно заблуждаясь о его фактическом предназначении).
Также по этой статье не могут быть квалифицированы действия лица, которое приобрело устройство для негласного получения информации с намерением использовать, например, в целях обеспечения личной безопасности, безопасности членов семьи, включая детей, а также для сохранности имущества и слежения за животными, и не предполагало применять его для посягательства на конституционные права граждан.
По мнению Дмитрия Кравченко, такая детализация свидетельствует о негативных явлениях в судебной практике, в том числе о частом привлечении к уголовной ответственности при очевидном отсутствии общественной опасности. «Те же многочисленные дела о ручках-диктофонах, GPS-трекерах для домашнего скота и подобных бытовых устройствах, к сожалению, свидетельствовали о неспособности самостоятельного принятия в следственной и судебной практике очевидного решения об отсутствии оснований для уголовной ответственности», – считает он.
Незаконный оборот специальных технических средств, предназначенных для негласного получения информации, как ранее отмечал Александр Брестер, является самой болезненной из затронутых тем с точки зрения уголовного права и процесса: «ВС констатирует очень простые вещи, которые и так должны быть понятны правоохранителю: нужно доказать умысел на приобретение устройства именно для негласного получения информации, а также то, что лицо сознательно приобретает устройство с целью нарушения конституционных прав граждан. По-хорошему, все дела об осуждении лиц за приобретение очков с видеокамерами или иных технических устройств для личного пользования должны быть пересмотрены на основе этого указания».
Право на неприкосновенность жилища
В п. 10 постановления внимание судов обращается на то, что ст. 139 УК предусмотрена уголовная ответственность за проникновение в жилище, совершенное против воли проживающего в нем лица при отсутствии законных оснований для ограничения данного конституционного права.
В соответствии со ст. 139 УК уголовную ответственность по данной статье влечет незаконное проникновение в индивидуальный жилой дом с входящими в него жилыми и нежилыми помещениями (верандой, чердаком, встроенным гаражом), а также в жилое помещение независимо от формы собственности и иное помещение или строение, не входящее в жилищный фонд, но предназначенное для временного проживания (апартаменты, садовый дом).
ВС отметил (ст. 11 постановления), что по указанной статье не может быть квалифицировано незаконное проникновение в помещения, строения, обособленные от индивидуального жилого дома (сарай, баню, гараж), если они не были специально приспособлены, оборудованы для проживания, а также предназначены для временного нахождения (купе поезда, каюта судна).
Кроме того, как указано в п. 12 документа, незаконное проникновение в жилище может иметь место и без вхождения в него, но с применением технических или иных средств, используемых в целях нарушения неприкосновенности жилища (например, для незаконного установления прослушивающего устройства или прибора видеонаблюдения).
В п. 13 разъясняется: с учетом того, что уголовная ответственность за нарушение неприкосновенности жилища наступает в случае, когда виновный незаконно проникает в него, осознавая, что действует против воли проживающего там лица, проникновение в жилище, совершенное путем обмана, квалифицируется по ст. 139 УК. Также уточняется, что действия лица, которое находится в жилище с согласия проживающего в нем лица, но отказавшегося выполнить требование покинуть жилище, состава преступления по указанной статье УК не образуют.
В соответствии с п. 14 постановления судам следует учитывать умысел виновного лица с учетом всех обстоятельств дела, в том числе наличия и характера отношений виновного с лицами, проживающими в данном жилом помещении или строении, а также способа проникновения и т.д. Действия виновного могут быть квалифицированы по ч. 2 ст. 139 УК, если насилие или угроза его применения были совершены в момент вторжения либо непосредственно после него для реализации умысла на незаконное проникновение в жилище (п. 15).
Нарушения в сфере трудового права
Как указано в п. 16 постановления, необоснованный отказ в приеме на работу либо необоснованное увольнение лица, достигшего предпенсионного возраста, указанного в примечании к ст. 144.1 УК, также как заведомо беременной женщины либо имеющей детей до трех лет, влечет уголовную ответственность по ст. 144.1 и 145 УК только в случаях, когда работодатель руководствовался соответствующим дискриминационным мотивом.
Разъяснено, что в случае, когда трудовой договор с работником был расторгнут по его инициативе, однако по делу имеются доказательства принуждения работника подать заявление об увольнении именно в связи с указанными критериями, такие действия также образуют состав преступления, предусмотренный указанными статьями.
Как ранее отмечал Дмитрий Дядькин, разъяснения Пленума о квалификации действий по ст. 144.1 и 145 УК РФ будут крайне актуальны в связи с ожидаемым возрастанием количества таких дел в будущем.
В соответствии с п. 17 невыплата зарплаты, пенсий, стипендий, пособий и иных установленных законом выплат частично или полностью квалифицируется, соответственно, по ч. 1 или 2 ст. 145.1 УК лишь при умышленном совершении указанных деяний, а также из корыстной или личной заинтересованности. В этой связи к числу обстоятельств, подлежащих доказыванию и дающих основания для уголовной ответственности руководителя организации или иного лица, указанного в ст. 145.1 УК, должно относиться наличие реальной финансовой возможности для выплаты зарплаты и иных выплат или ее отсутствие из-за его неправомерных действий.
В п. 18 подчеркивается, что уголовная ответственность по ст. 145.1 УК наступает, в том числе, в случаях невыплаты зарплаты и иных выплат работникам, которыми трудовой договор не заключался либо не был надлежаще оформлен, но они приступили к работе с ведома или по поручению работодателя либо его уполномоченного представителя (ст. 16 ТК РФ).
В п. 19 отмечается, что период формирования задолженности по выплатам работнику исчисляется исходя из сроков выплаты зарплаты, установленных правилами внутреннего трудового распорядка организации, коллективным либо трудовым договором, а также из времени, в течение которого зарплата фактически не выплачивалась полностью или частично.
При этом срок задержки выплат исчисляется со дня, следующего за установленной датой выплаты. Периоды невыплат за отдельные месяцы года не могут суммироваться в срок свыше двух или трех месяцев, если они прерывались периодами, когда выплаты осуществлялись.
В п. 20 ВС разъяснил, что сроки давности уголовного преследования за совершение преступления по ст. 145.1 УК исчисляются с момента фактического окончания (в частности, со дня погашения задолженности), увольнения виновного лица или временного отстранения от должности. При этом увольнение работника, которому не была выплачена зарплата, не влияет на исчисление сроков давности уголовного преследования работодателя.
В п. 21 отмечается, что невыплата зарплаты одним и тем же либо разным работникам частично свыше трех месяцев и полностью свыше двух месяцев, при наличии единого умысла виновного, квалифицируется только по ч. 2 ст. 145.1 УК, при этом все признаки деяния должны быть приведены в описательной части обвинительного приговора. В иных случаях невыплата зарплаты частично и полностью образует совокупность преступлений по ч. 1 и 2 ст. 145.1 УК.
В п. 22 отмечается, что по каждому уголовному делу о преступлениях против конституционных прав и свобод суду надлежит проверять наличие оснований для освобождения совершивших их лиц от уголовной ответственности.
В частности, уголовные дела о преступлениях, предусмотренных ч. 1 ст. 137, ч. 1 ст. 138, ч. 1 ст. 139 и ст. 145 УК, относятся к делам частно-публичного обвинения и в случае примирения сторон спора обязательному прекращению не подлежат. Вместе с тем в случаях, предусмотренных ст. 76 УК, если лицо впервые совершило такое преступление небольшой тяжести, примирилось с потерпевшим и загладило причиненный ему вред, суд вправе прекратить уголовное дело по заявлению потерпевшего.
В заключительном пункте постановления отмечается, что при рассмотрении уголовных дел о преступлениях, предусмотренных гл. 19 УК, судам следует реагировать на нарушения конституционных прав и свобод граждан, а также другие нарушения закона путем вынесения частных определений или постановлений в адрес соответствующих организаций и должностных лиц для принятия ими необходимых мер.
По словам Дмитрия Кравченко, в целом разъяснения ВС свидетельствуют о том, что в судебной практике не всегда имеет место понимание того, что для привлечения к уголовной ответственности в действиях обвиняемого должен иметь место признак общественной опасности.
Александр Брестер отметил, что в целом можно оценить предложенные разъяснения ВС положительно. «В частности, мы видим указание на то, что прежде чем привлекать лицо за нарушение неприкосновенности частной жизни, нужно доказать, что лицо само понимает, что это личная и семейная тайна. Сделать это очень сложно, особенно с учетом того, что доказывание субъективной стороны – не самая сильная черта наших следственных органов», – добавил он.
Отмечая важность и практическую значимость документа, Дмитрий Дядькин подчеркнул, что он содержит значительное количество разъяснений проблемных ситуаций, и выразил надежду, что постановление разрешит наиболее острые вопросы правоприменения и позволит улучшить ситуацию с законностью и справедливостью российского правосудия.
