В настоящее время институт адвокатского запроса (как присущий только адвокатам профессиональный инструмент оказания квалифицированной юридической помощи) не дает адвокату дополнительных гарантий по сравнению с иными представителями по гражданским и административным делам. Более того, право на получение информации адвокатом (путем запроса) практически не отличается от общегражданского, что, на мой взгляд, не лучшим образом сказывается на престиже и востребованности профессии.
Так, в предоставлении адвокату запрошенных сведений может быть отказано, если они отнесены законом к информации с ограниченным доступом (подп. 3 п. 4 ст. 6.1 Федерального закона «Об адвокатской деятельности и адвокатуре в Российской Федерации», далее – Закон об адвокатуре). Конституционный Суд РФ неоднократно и последовательно высказывал правовую позицию о невозможности предоставления такой информации по адвокатскому запросу (см. определения от 26 марта 2019 г. № 816-О и от 30 сентября 2004 г. № 317-О (налоговая тайна); от 28 февраля 2017 г. № 244-О; от 17 июня 2008 г. № 434-О-О (коммерческая тайна); от 29 января 2009 г. № 3-О-О и от 29 сентября 2011 г. № 1063-О-О (информация, содержащая персональные данные)).
Отказывая заявителям в принятии заявления, КС РФ указал, что законодатель не называет адвокатов в числе лиц, чьи запросы о предоставлении информации с ограниченным доступом являются обязательными для обладателей таких сведений, а также для государственных и муниципальных органов, которым она стала известна в силу выполнения ими их функций. Право заявителя на судебную защиту при этом не нарушается, поскольку он не лишается возможности при рассмотрении судом конкретного дела с его участием ходатайствовать об истребовании доказательств, в том числе сведений, содержащих конфиденциальную информацию.
Кроме того, в установленных законом случаях информация с ограниченным доступом предоставляется адвокату с согласия доверителя как субъекта тайны. Таковыми, к примеру, являются сведения, составляющие врачебную тайну (ст. 13 Федерального закона «Об основах охраны здоровья граждан в Российской Федерации»). При этом необходимо учитывать, что к персональным данным относится любая информация, касающаяся прямо или косвенно определенного или определяемого физического лица (п. 1 ст. 3 Федерального закона «О персональных данных»). Указанные положения не позволяют адвокату истребовать информацию, содержащую персональные данные в отношении третьих лиц, но не препятствуют запросу информации, содержащей персональные данные доверителя (с его согласия).
Также согласно п. 6 ст. 6.1 Закона об адвокатуре в случаях, если законодательством установлен особый порядок предоставления информации, адвокатский запрос рассматривается с учетом требований, установленных для соответствующей категории сведений. Например, получение сведений из ЕГРН осуществляется согласно Федеральному закону «О государственной регистрации недвижимости» и Порядку предоставления сведений, содержащихся в Едином государственном реестре прав на недвижимое имущество и сделок с ним (утвержденному Приказом Минэкономразвития России от 23 декабря 2015 г. № 968), в том числе в части выполнения условия об оплате данной госуслуги и соблюдения форм запросов, приведенных в приложениях к Порядку. Аналогичные требования могут содержаться в других нормах, регламентирующих деятельность организации, являющейся оператором запрашиваемых адвокатом сведений.
Не секрет, что адвокаты недовольны сложившимся порядком, считая ограничения в сборе информации излишними и препятствующими осуществлению профессиональной деятельности. Это видно и из дискуссии на сайте «АГ».
Думается, что для выхода из создавшегося положения необходимы изменения законодательства.
С разной степенью вероятности возможны два варианта. Первый – наделение адвоката правом непосредственного сбора информации с ограниченным доступом. Этот вариант очевиден настолько, насколько в настоящее время невероятен, и вот почему.
Как следует из указанных определений КС РФ, баланс интересов между оказанием квалифицированной юридической помощи, с одной стороны, и защитой конфиденциальной информации, – с другой, складывается в пользу последней именно из-за отсутствия предусмотренного законом права адвоката истребовать сведения с ограниченным доступом.
Исходя из этого, наиболее очевидным выходом видятся поправки в законодательство, указывающие адвоката в числе лиц и органов, уполномоченных запрашивать обсуждаемую информацию. Однако в такую перспективу (в обозримом будущем) не верится, ибо считается, что адвокаты, не будучи госслужащими, не обладают необходимым кредитом доверия общества. Не работает и аргумент о том, что использование адвокатом полученных сведений с незаконной целью – вопрос его персональной ответственности, предусмотренной законодательством (подп. 2.1 п. 2 ст. 17 Закона об адвокатуре, ст. 13.14 КоАП РФ). К слову, указанные нормы носят в основном декларативный характер.
Конечно, все мы хотели бы иметь право на непосредственный сбор информации, поскольку к очевидным минусам опосредованного сбора сведений относится ограничение тактики и стратегии защиты либо представительства.
Теперь рассмотрим другой вариант, не требующий кардинальных изменений закона и менталитета. Этот вариант предусматривает расширение возможностей опосредованного сбора информации адвокатом на непубличной стадии оказания квалифицированной юридической помощи (т.е. если судебный процесс по делу еще не инициирован). Полагаю, данное право может быть реализовано путем обращения адвоката в суд с заявлением (ходатайством) о снятии ограничения на запрос информации.
Возможность (с одной стороны) и нуждаемость (с другой) в такой новелле обусловлена следующим. Из приведенных определений КС РФ вытекает, что ограничения адвоката в праве на сбор охраняемой законом информации введены для защиты конфиденциальных сведений. Не менее очевидно, что цель оказания квалифицированной юридической помощи также законна. Обе гарантии основаны на Конституции РФ. Право адвоката на сбор сведений предусмотрено законом и является не личной, а профессиональной гарантией. При участии в гражданском или административном судопроизводстве адвокат имеет возможность обратиться к суду с ходатайством об истребовании нужных сведений. То есть необходимость снятия ограничения на доступ к информации в каждом конкретном случае может быть проверена судом.
Однако на практике адвокат лишен возможности даже опосредованного сбора информации с ограниченным доступом, если производство по делу не возбуждено, а инициатором его возбуждения должен стать доверитель, заявляя в ходе консультации о наличии претензий к возможному ответчику, основанных на недостаточно проверенных данных. Если такие сведения относятся к информации с ограниченным доступом, объективно проверить обоснованность требований доверителя возможно, лишь обратившись в суд. Между тем такое обращение связано с рисками последующего возмещения другой стороне судебных расходов (если выявится необоснованность обращения), а также расходов по подготовке обращения в суд и уплате госпошлины.
Конечно, это уже является обстоятельством, ограничивающим право доверителя на обращение в суд. Однако зачастую угроза необоснованных материальных затрат для доверителя – меньшее зло, нежели моральные (репутационные) потери, связанные с возможным разрывом отношений с родственниками (часто встречается в наследственных делах) или иными лицами из-за судебного спора, которого можно было бы избежать при своевременном получении адвокатом объективной информации.
Таким образом, не всегда в интересах доверителя переводить претензии в публичную плоскость до их тщательной досудебной проверки. К сожалению, ввиду «беспомощности» адвокатов в сборе сведений с ограниченным доступом заинтересованным лицам нередко приходится обращаться к «решалам», использующим неправовые методы получения информации.
Очевидно, что названные ограничения (доверителя и адвоката) непропорциональны.
Решение проблемы видится в наделении адвоката правом (до возбуждения производства по делу) самостоятельного обращения в суд с заявлением о получении разрешения на направление запроса об истребовании информации с ограниченным доступом. Полагаю, в этом заинтересовано как общество, так и государство, – ввиду уменьшения нагрузки на судебные органы из-за разрешения многих потенциальных споров на стадии обращения к адвокату как независимому профессионалу в области права. Это полностью соответствует тенденции расширения института медиации при рассмотрении судебных и досудебных споров.
Полагаю, реализация данной инициативы даст адвокатам действенный механизм получения информации, необходимой для оказания квалифицированной юридической помощи в период, предшествующий судопроизводству.
Отмечу, что предложенный вариант не «безгрешен» как с теоретической, так и с прикладной точки зрения, в том числе в связи с предлагаемой процедурой рассмотрения (наделение адвоката правом на самостоятельное обращение в суд и т. д.). Понятно, что потребуется как минимум внести поправки в ст. 6.1 Закона об адвокатуре и регламентировать соответствующую процедуру в процессуальном кодексе.
Думается, что рассмотрение судом заявлений адвокатов о разрешении на запрос информации с ограниченным доступом не потребует больших процессуальных затрат. Примером с определенными исключениями (с учетом адаптации к другому виду судопроизводства) является процедура дачи судом разрешения следователю (дознавателю) на проведение отдельных следственных и процессуальных действий (ст. 29, 165 УПК РФ). Логично и разумно, на мой взгляд, установить подсудность на уровне районных и приравненных к ним судов по месту нахождения адвокатского образования, а также предусмотреть сокращенные сроки и обязательную явку лишь заявителя (адвоката) с условием обеспечения права на участие (надлежащее извещение) органа, являющегося оператором запрашиваемых сведений.
Подчеркну, что в данном случае адвокат обращается в суд от своего имени, реализуя право на запрос как инструмент оказания квалифицированной юридической помощи. В заявлении адвокат должен будет указать такие обстоятельства, как наличие потенциального спора, действие в интересах доверителя в рамках оказания правовой помощи при процедуре досудебной подготовки, необходимость получения указанных сведений именно до обращения в суд с иском и невозможность их получения иным путем. Рассмотрение заявления проводилось бы с участием адвоката и представителя органа, являющегося оператором запрашиваемых сведений (в случае его явки).
Спорный характер носит вопрос о необходимости привлечения судом к участию в рассмотрении заявления субъекта запрашиваемых персональных данных (другой информации с ограниченным доступом). Думаю, привлечение такого лица не требуется, поскольку обращение адвоката в суд связано с необходимостью именно негласным путем получить сведения, имеющие значение для принятия решения об обращении в суд. Обусловлено это исключительно целью оказания квалифицированной юридической помощи по конкретному поручению и реализацией права на доступ доверителя к правосудию при необходимости сохранения адвокатской тайны.
Постановление суда об удовлетворении заявления адвоката являлось бы основанием для получения от соответствующего органа сведений, относящихся к информации с ограниченным доступом.
Безусловно, не все виды информации с ограниченным доступом могут быть предоставлены по запросу адвоката, исходя из особого порядка доступа к ним (например, сведения, содержащие гостайну). Полагаю, перечень подобной информации необходимо закрепить в подп. 3 п. 4 ст. 6.1 Закона об адвокатуре вместо неопределенного указания на «сведения, отнесенные законом к информации с ограниченным доступом». В таком случае установление судом обстоятельств отнесения запрашиваемой информации к сведениям, не предоставляемым по запросу адвоката, являлось бы самостоятельным основанием для отказа в удовлетворении заявления.
