Арбитражная оговорка должна толковаться в пользу исполнимости решения арбитража

Не так давно в одном из ведущих СМИ была опубликована новость о признании дефектной типовой арбитражной оговорки одного мирового арбитража.

Дело в том, что в сентябре прошлого года компания DMM обратилась в российский государственный суд с требованием о признании и исполнении решения Международной торговой палаты (ICC). Долг был взыскан с российской компании «Инжтрансстрой» пользу DMM.

Все три российские судебные инстанции отказались исполнить решение со ссылкой на отсутствие у ICC компетенции на рассмотрение спора ввиду дефекта арбитражной оговорки. Верховный Суд РФ согласился с позицией нижестоящих инстанций, отказав в передаче дела в Коллегию.

Президент Международного арбитражного суда при ICC Алексис Мур обратился к председателю Верховного Суда РФ с соответствующим письмом.

Безусловно, нельзя согласиться с позицией Верховного Суда РФ, полностью поддержавшего мнение судов нижестоящих инстанций о том, что арбитражная оговорка не отвечает принципам определенности и исполнимости¹. Несмотря на то что формулировка арбитражной оговорки в данном споре незначительным образом отличается от рекомендованной ICC арбитражной оговорки², это автоматически не лишает ее юридической силы.

Во всем мире ежегодно исполняются сотни арбитражных решений, принятых на основании аналогичных оговорок. Нельзя обосновать названный подход и какими-либо соображениями, касающимися публичного порядка РФ. Если были иные основания для того, чтобы согласиться с актами судов нижестоящих инстанций по существу, то не следовало при этом ссылаться на явно ошибочную и антиарбитражную позицию, изложенную в упомянутых актах.

Следует отметить, что аналогичная точка зрения уже единожды была выражена Высшим Арбитражным Судом РФ в Определении от 9 июля 2012 г. № ВАС-8147/12 по делам № А40-29251/11-68-256 и № А40-21119/11-68-183 в отношении арбитражной оговорки об урегулировании споров в соответствии с арбитражным регламентом, однако не ICC, а МКАС при ТПП РФ. Коллегия судей пришла к выводу о наличии дефектов в арбитражной оговорке, указав на то, что из буквального толкования арбитражного соглашения не следует обоюдное согласие передать возникающие споры в МКАС при ТПП РФ. ВАС РФ занял позицию, что в отсылка к Регламенту МКАС при ТПП РФ свидетельствует лишь об определении сторонами процедуры формирования арбитража, а не выбора арбитражного учреждения.

При этом в Постановлении Президиума Высшего Арбитражного Суда РФ от 16 июля 2013 г. № 2572/13 по делу № А27-7409/2011 высказано иное мнение. Несмотря на то что в арбитражной оговорке между сторонами были не вполне корректно указаны правила рассмотрения споров (Правила Примирения и Арбитража Международной Торгово-Промышленной палаты, а не Арбитражный регламент Международной торговой палаты), Президиум ВАС РФ указал на то, что включенное в договор арбитражное соглашение является стандартным и рекомендованным к использованию для передачи споров в арбитраж по правилам Арбитражного регламента Международной торговой палаты. Президиум ВАС РФ установил, что «ссылка на правила арбитража Международной торговой палаты с очевидностью свидетельствует о наличии согласия сторон на рассмотрение их спора международным коммерческим арбитражем в соответствии с Арбитражным регламентом Международной торговой палаты».

Примечательно, что в Определении ВС РФ от 12 июля 2017 г. № 307-ЭС17-640 по делу № А56-13914/2016, где стороны предусмотрели, что споры «подлежат разрешению третейским судом в соответствии с Правилами Арбитражного института Торговой палаты Стокгольма» (соглашение аналогично оговорке ICC), коллегия судей не усмотрела обстоятельств, свидетельствующих о том, что третейское соглашение недействительно, утратило силу или не может быть исполнено. При этом судьи указали, что под исполнимостью третейского соглашения понимается то, что стороны определили конкретное место рассмотрения спора, то есть выбрали действующее арбитражное учреждение или определили процедуру формирования суда, а также то, что на момент возникновения спора арбитражное соглашение не утратило силу.

Более того, в деле № А83-2596/2012, где арбитражное соглашение предусматривало, что споры «подлежат окончательному урегулированию в соответствии с Арбитражным Регламентом Международной торговой палаты», судья Верховного Суда РФ согласилась с доводами нижестоящих судов³, указавших, что «в указанных сторонами в арбитражной оговорке правилах арбитража Международной торговой палаты (арбитражном регламенте) подробно урегулированы порядок формирования и функционирования арбитража и процедура разрешения спора в данном арбитражном органе. Такое условие является специфической особенностью упомянутого международного коммерческого арбитража, суть которой состоит в том, что правила арбитража содержат не только требование к процедуре разрешения спора, но и к формированию конкретного состава арбитража при наличии между сторонами арбитражного соглашения, содержащего указание на выбор арбитражного суда и правила арбитража Международной торговой палаты. При таких обстоятельствах ссылка на правила арбитража Международной торговой палаты с очевидностью свидетельствует о наличии согласия сторон на рассмотрение их спора международным коммерческим арбитражем в соответствии с Арбитражным регламентом Международной торговой палаты». Необходимо также отметить, что несмотря на наличие противоречивой практики в прошлом, с 1 сентября 2016 г. в ст. 7 Федерального закона от 29 декабря 2015 г. № 382-ФЗ «Об арбитраже (третейском разбирательстве) в Российской Федерации» и ст. 7 Закона РФ (в редакции Федерального закона от 29 декабря 2015 г. № 409-ФЗ) «О международном коммерческом арбитраже» установлен важнейший фундаментальный принцип, согласно которому все сомнения в действительности и исполнимости арбитражного соглашения должны толковаться в пользу его действительности и исполнимости.

К сожалению, подход судов, поддержанный Верховным Судом РФ, имеет крайне негативный эффект для российской юрисдикции с точки зрения развития арбитража и привлечения в российскую юрисдикцию споров, которые продолжают «утекать» за рубеж в более проарбитражные юрисдикции. Ведь если такая позиция была применена к иностранной оговорке, то аналогичных радикальных подходов можно опасаться и в отношении российских арбитражных оговорок. Именно данной логикой будут руководствоваться участники гражданского оборота. Остается лишь надеяться, что этот случай останется только явно ошибочной позицией по конкретному делу и не будет воспринят судебной практикой.

Что касается обращения Президента Международного арбитражного суда при ICC к Председателю Верховного Суда РФ, то его эффективность оценить довольно сложно. В любом случае обратить внимание судов на ошибку стоит, и действия Президента Международного арбитражного суда, выступающего от имени арбитражного учреждения, задачей которого является обеспечение эффективности и исполнимости арбитражных решений, являются понятными и обоснованными.

Стоит подчеркнуть, что в целом с каждым годом арбитраж как способ альтернативного разрешения споров становится все более востребованным по всему миру. Усиливается конкуренция между юрисдикциями и одним из основных факторов в такой конкуренции является отношение судов к арбитражу. В рамках реформы арбитража заметен явный рост интереса к арбитражу как российского, так и иностранного бизнеса. Наличие альтернативных способов разрешения споров – крайне важный фактор инвестиционной привлекательности. Традиционно наибольшее количество российских споров за рубежом рассматриваются в рамках таких учреждений, как Лондонский международный арбитражный суд (LCIA), Арбитражный институт Торговой палаты Стокгольма (SCC) и, конечно, Международный арбитражный суд при ICC.

Согласно официальной статистике в 2017 г. в LCIA рассматривались 233 иска, по которым в качестве участников выступали лица из стран СНГ (10,4% от всех участников дел) и непосредственно из России (6,5%). В сравнении с 2016 г. указанные показатели увеличились на 1,5%. Аналогичную ситуацию можно наблюдать в Стокгольмском арбитраже, где стороны из России участвовали в двадцати из двухсот дел, администрируемых учреждением в 2017 г.  В ICC в 2017 г. в качестве заявителей обратились 8 лиц из России, а в качестве ответчиков привлечены 10 лиц.

Кроме того, в последнее время наметилась тенденция передачи споров российскими компаниями, в особенности с государственным участием, в восточные арбитражные учреждения – Гонконгский международный арбитражный центр (HKIAC) и Сингапурский международный арбитражный центр (SIAC).