В июне 2020 г. Ставропольское региональное отделение ФСАР совместно с АП Ставропольского края открыли на территории региона образовательный проект «Дети V праве», ориентированный на детей-сирот и детей, оставшихся без попечения родителей. В течение учебного года адвокаты проводили интерактивные занятия с воспитанниками детских домов. Программа состояла из 9 блоков, посвященных истории адвокатуры, правовому статусу детей-сирот, вопросам гражданства, особенностям регистрации актов гражданского состояния, имущественным правам, праву на наследство и материнский капитал, социальным гарантиям, семейно-правовой, административной, уголовной и иным видам ответственности. В новом учебном году мы намерены продолжить проект и поделиться опытом с коллегами из других регионов.
Занятия с детьми позволили выявить ряд проблем, носящих системный характер. К примеру, всеми детскими домами была отмечена проблема предоставления жилых помещений. Самих детей в большей степени заинтересовали вопросы алиментных обязательств со стороны лишенных родительских прав родителей. Потребность в подобном правовом просвещении прослеживалась не только у детей, но и у сотрудников воспитательных учреждений. Хотя проект не предусматривал оказания несовершеннолетним квалифицированной юридической помощи на бесплатной основе, на практике адвокатам нередко приходилось выходить за пределы изначально поставленных задач и консультировать несовершеннолетних, обратившихся за правовой помощью. Таким образом, на вопрос о том, нужен ли ребенку адвокат, дети сами ответили утвердительно.
Итак, необходим ли адвокат ребенку, какие на сегодняшний день существуют законодательные препятствия для оказания профессиональной юридической помощи несовершеннолетним и возможно ли их преодолеть? Попробуем разобраться.
Первое: необходимость представительства
Вряд ли можно поставить под сомнение утверждение о том, что ребенок в силу присущих ему особенностей (физической и умственной незрелости) не может полноценно самостоятельно реализовывать и защищать свои права и законные интересы. Учитывая это, нормы международного права гарантируют первоочередную защиту прав несовершеннолетних (восьмой принцип Декларации прав ребенка – при любых обстоятельствах ребенок должен быть среди тех, кто первым получает защиту и помощь. Во всех действиях в отношении детей – независимо от того, какими организациями или органами, в том числе законодательными, эти действия предпринимаются – первоочередное внимание должно уделяться наилучшему обеспечению интересов ребенка).
Однако это не означает, что права родителей на воспитание, развитие и руководство ребенком нивелируются. Основная роль в реализации и защите прав несовершеннолетних принадлежит их родителям, усыновителям, опекунам, попечителям, приемным родителям, а также организациям различной ведомственной принадлежности для детей-сирот и детей, оставшихся без попечения родителей (ст. 155.2 СК РФ), органам опеки и попечительства до решения вопроса об устройстве ребенка, оставшегося без попечения родителей, в семью или соответствующее учреждение (ст. 121 СК).
В свою очередь, представители принимают меры по реализации (содействию в реализации) прав ребенка, недопущению нарушения его прав и охраняемых законом интересов третьими лицами, а также по защите нарушенного права или охраняемого законом интереса ребенка.
Второе: необходимость адвоката
Как показывает судебная практика, законные представители не всегда выполняют возложенные на них обязанности надлежащим образом. Это может выражаться, например, в их бездействии (необращении в суд или иные инстанции), а также противоречащей интересам ребенка (в собственных интересах) реализации прав ребенка. Защита прав или законных интересов ребенка со стороны представителей нередко ненадлежащая, несвоевременная, недостаточная. Об этом свидетельствует, в частности, статистика дел, по которым заявления поступили как от самого лица по достижении им совершеннолетия, так и от прокурора, органа опеки, уполномоченного по правам ребенка.
Адвокат, в свою очередь, действует исключительно на основании соглашения, заключенного с одним из законных представителей ребенка, либо в рамках программы по оказанию бесплатной юридической помощи (далее – БЮП). Федеральным законом о бесплатной юридической помощи в Российской Федерации предусмотрено несколько категорий несовершеннолетних, которым может быть оказана бесплатная правовая помощь:
- дети-инвалиды, дети-сироты, дети, оставшиеся без попечения родителей, лица из числа детей-сирот и детей, оставшихся без попечения родителей;
- несовершеннолетние, содержащиеся в учреждениях системы профилактики безнадзорности и правонарушений несовершеннолетних;
- дети лица, умершего или погибшего в результате чрезвычайной ситуации, а также их законные представители, если обращение к адвокату связано с обеспечением и защитой прав и законных интересов указанной категории несовершеннолетних.
В рамках регионального законодательства возможны изменения.
Как показывает практика, позиция законных представителей может расходиться не только с позицией несовершеннолетнего, для защиты интересов которого или для оказания помощи которому они привлекаются судом (ч. 3, 4 ст. 37 ГПК РФ), но и между самими представителями. В свою очередь, встречаются случаи, когда привлекаемый по таким делам орган опеки и попечительства ограничивается письменным заявлением о рассмотрении дела в отсутствие представителя. Зачастую в таких заявлениях даже не отражена позиция госоргана по возникшему вопросу. В этом смысле адвокат, назначаемый судом в порядке ст. 50 ГПК, не только в состоянии оказать несовершеннолетнему лицу профессиональную юридическую помощь, но и не вправе уклониться от непосредственного участия в судебном заседании.
При таких обстоятельствах представляется, что для усиления позиции ребенка в гражданском процессе и предотвращения нарушения его прав законными представителями в деле дополнительно должен участвовать адвокат по назначению суда, что следует прямо закрепить в ст. 50 ГПК и иных нормативных правовых актах.
Третье: наилучшие интересы ребенка и необходимость вмешательства
Особого внимания, на мой взгляд, заслуживает вопрос о нарушении семейных прав ребенка. В этой области очень важно соблюдение баланса частных и публичных интересов, а также интересов ребенка и родителей. С одной стороны, право ребенка жить и воспитываться в семье в совокупности с приоритетным правом родителей на воспитание, образование и определение других важных аспектов, касающихся жизни и развития ребенка, должно быть защищено от необоснованного и излишнего вмешательства в эту сферу третьих лиц, в том числе контролирующих органов. С другой – при наличии спора о детях, выявлении противоречий между интересами родителей (лиц, их заменяющих) и ребенка, нарушении или злоупотреблении родительскими правами, ненадлежащем исполнении родителями (лицами, их заменяющими) возложенных на них обязанностей по отношению к ребенку такое вмешательство с целью защиты прав и законных интересов несовершеннолетнего необходимо.
В свою очередь, представители органа опеки и попечительства помимо оказания правовой помощи несовершеннолетнему выполняют несколько функций – обследуют его жилищно-бытовые условия, опрашивают ребенка, выясняют его мнение, участвуют в судебном заседании, фактически пользуются процессуальными правами третьих лиц, выносят свои заключения, на мой взгляд, нивелируя тем самым в этой части значение суда. Не умаляя роль органов опеки и прокурора в деле пресечения нарушений прав несовершеннолетних, следует в то же время отметить, что не всегда их заключения отвечают законным интересам ребенка.
При таких обстоятельствах, в условиях ненадлежащей защиты, а также учитывая отсутствие судов, специализирующихся на семейных делах (отдельных судей-специалистов), на практике зачастую наступают негативные последствия, а именно:
- снижение потенциальной возможности урегулирования спора;
- формальный подход при разрешении спора по существу, без учета истинных интересов и потребностей сторон, в том числе ребенка;
- психологическая травма, нанесенная ребенку судебным разбирательством;
- распад семьи;
- отказ от добровольного и противодействие принудительному исполнению судебного решения;
- необходимость повторного обращения в суд.
В качестве примера приведу случай из собственной адвокатской практики. Ленинский районный суд г. Ставрополя отказал в удовлетворении требований истца об оспаривании отцовства. Суд определил наилучшие интересы ребенка, которые заключались в том, что при исключении записи об отце ребенок лишился бы права на алименты. Ставропольский краевой суд, пересмотревший дело, отменил решение и принял новое, которым удовлетворил исковые требования.
При этом краевой суд сослался на Постановление Пленума Верховного Суда РФ от 16 мая 2017 г. № 16 «О применении судами законодательства при рассмотрении дел, связанных с установлением происхождения детей» и указал, что если одновременно с иском об оспаривании отцовства матерью ребенка либо опекуном (попечителем) не заявлено требование об установлении отцовства в отношении биологического отца ребенка либо такое требование не предъявлено биологическим отцом, а лицо, записанное в качестве отца ребенка, возражает против удовлетворения иска, в исключительных случаях для наилучшего обеспечения интересов ребенка и исходя из приоритетной защиты его прав и интересов (ст. 3 Конвенции ООН о правах ребенка от 20 ноября 1989 г., п. 3 ст. 1 СК РФ), а также с учетом конкретных обстоятельств дела (например, длительных семейных отношений между ребенком и лицом, записанным в качестве его отца, устойчивой эмоциональной привязанности ребенка к этому лицу, намерения последнего продолжать воспитывать этого ребенка и заботиться о нем как о собственном) суд может отказать в удовлетворении иска об оспаривании отцовства.
Ввиду того что, согласно свидетельству о рождении, ребенок родился в мае 2018 г., а брак был расторгнут в октябре того же года, судебная коллегия пришла к выводу, что семейные отношения длительными не являются, какой-либо привязанности ребенка в силу возраста не усматривается, намерения продолжать воспитывать этого ребенка и заботиться о нем у отца нет.
Данное дело, на мой взгляд, показательно – родители договорились между собой, инициировали процесс, заранее определили тактику поведения в суде, намеренно не явились на процедуру отбора биологических образцов. Представляя интересы истца, я была вынуждена следовать его позиции. При этом о ребенке никто, кроме суда первой инстанции, решение которого впоследствии было отменено, не задумался.
Четвертое: медиация
С учетом изложенного, как я полагаю, чтобы избежать некоторых описанных последствий, необходимо в первую очередь улучшить действующий порядок защиты прав и законных интересов ребенка. При этом, на мой взгляд, стоит обратить внимание на несудебные процедуры разрешения спора – в частности, медиацию.
По моему мнению, потенциал адвокатуры в области защиты гражданских и семейных прав несовершеннолетних задействован не в полной мере. Количество процедур медиации – при ее необязательности – ничтожно мало. Однако мировой опыт свидетельствует, что к урегулированию семейных споров, большая часть которых связана с необходимостью учета интересов и защиты прав детей, институт медиации применим наилучшим образом.
В этом отношении показателен пример японских коллег, где практика медиации весьма развита. Думается, что введение обязательной досудебной медиации с участием адвокатов-медиаторов решило бы ряд обозначенных проблем.
Пятое: невозможность заключения соглашения именно с ребенком
Как указывалось, адвокат может представлять интересы ребенка на основании соглашения. Исходя из положений ст. 26 и 28 ГК РФ, такое соглашение представляет собой гражданско-правовой договор (п. 2 ст. 25 Закона об адвокатуре), который может быть заключен от имени ребенка только его законным представителем. Для заключения соглашения несовершеннолетним в возрасте 14–18 лет требуется согласие законного представителя.
Считаю, что невозможность заключения соглашения непосредственно с ребенком противоречит нормам международного права и положениям Конституции РФ, устанавливающим правовые гарантии защиты прав ребенка в случаях злоупотребления родителями и иными законными представителями их правами, ненадлежащего выполнения ими их обязанностей, в том числе по защите прав своих детей, а также противоречит буквальному содержанию ст. 20 Закона о бесплатной юридической помощи, поскольку обращение к адвокату самих несовершеннолетних может быть связано с необходимостью защиты их прав, нарушаемых или ненадлежащим образом защищаемых законными представителями.
В отсутствие надлежащих правовых механизмов, полагаю, может быть применен подход, сформированный в отношении недееспособных лиц. Ярким примером служит Постановление ЕСПЧ от 27 марта 2008 г. по делу «Штукатуров против России» и последовавшее за ним Постановление Конституционного Суда РФ от 27 февраля 2009 г. № 4-П, в котором указывалось, что по смыслу положений ч. 1 и 2 ст. 19, ч. 2 ст. 45, ч. 1 ст. 46, ч. 3 ст. 55, а также ст. 60, 123 Конституции право таких лиц на защиту их интересов, в том числе судебную, не может быть ограничено по сравнению с правами дееспособных лиц. То есть при решении вопроса о признании этих граждан недееспособными они вправе излагать суду свою позицию по делу лично или через выбранных ими представителей, а также обжаловать судебное решение, в том числе вступившее в законную силу, в кассационном и надзорном порядках.
В соответствии с ч. 2 ст. 286 ГПК лицо, признанное судом недееспособным, может самостоятельно или через выбранных им представителей инициировать обращение в суд с заявлением о признании его дееспособным. Таким образом, не допуская по общему правилу личного совершения недееспособными лицами гражданско-правовых сделок, закон предусматривает в данном случае исключение из общего правила, признавая возможным заключение таким лицом соглашения с адвокатом (выбранным им представителем) о представлении его интересов в суде.
Указанное подтверждает практика применения нормы п. 6 ч. 1 ст. 20 Закона о бесплатной юридической помощи, которой признается право недееспособного лица непосредственно обратиться к адвокату за оказанием БЮП по вопросам, связанным с обеспечением и защитой его прав и законных интересов.
Исходя из конституционных положений о неотчуждаемости основных прав и свобод человека и принадлежности их каждому от рождения, непосредственном действии прав и свобод, равенстве всех перед законом и судом (ст. 17–19 Конституции), самостоятельная реализация права на юридическую помощь должна быть доступна каждому – независимо от возраста, дееспособности и состояния здоровья. В силу прямого указания Конституции (ч. 3 ст. 56) право на юридическую помощь не подлежит ограничению.
Таким образом, полагаю, что по аналогии с недееспособными лицами за несовершеннолетними стоит признать и законодательно закрепить право на самостоятельное заключение соглашения с адвокатом без возрастных ограничений.
Шестое: аналогия с уголовным судопроизводством
Согласно п. 2 ч. 1 ст. 51 УПК участие адвоката в деле по обвинению (подозрению) несовершеннолетнего в совершении преступления обязательно. Законодательством предусмотрено участие в защите по назначению не только в отношении подозреваемого или обвиняемого несовершеннолетнего, но в ряде случаев – и для представления интересов несовершеннолетнего потерпевшего: дети в возрасте до 16 лет, в отношении которых было совершено преступление против половой неприкосновенности, также обеспечиваются защитником за счет государства согласно ч. 2.1 ст. 45 УПК.
Причины, по которым несовершеннолетнему, совершившему преступление, необходим адвокат, следующие:
- в силу объективных причин ребенок особенно нуждается в защите. С целью исключить нарушения прав несовершеннолетних государством предусмотрен ряд мер, в числе которых обеспечение детей обязательным защитником в сфере уголовного судопроизводства;
- недостаточная правовая грамотность законных представителей. В стрессовой ситуации законные представители ребенка нередко теряются, идут на поводу у следователей, подписывают все, что те им предлагают, ухудшая тем самым положение представляемого;
- необходимость отслеживания особого процессуального порядка. Например, допрос ребенка не может длиться больше двух часов подряд и в совокупности более четырех часов в день;
- податливость ребенка, которого легко запугать, ввести в заблуждение, склонить, например, к признанию вины либо к оговору.
Такие же особенности характерны и для гражданского судопроизводства, при этом адвокат несовершеннолетнему не назначается.
Подводя итог, отмечу, что возможности адвокатуры в защите прав и законных интересов несовершеннолетних по гражданским и семейным спорам могут быть задействованы в полной мере. Закрепление на законодательном уровне обязательного участия адвоката в гражданских делах такого рода способствовало бы, на мой взгляд, эффективному досудебному урегулированию семейных споров, надлежащей профессиональной защите прав и законных интересов несовершеннолетних в суде.
Следует признать, что система действующего законодательства не предусматривает прав ребенка на объективного советчика в случае нарушения его прав, как и гарантий конфиденциальности, заключающихся в неразглашении данных, полученных в результате работы с ребенком по делу. При этом ни сотрудник органа опеки, ни психолог, ни прокурор не являются советниками ребенка. Только адвокат может оказать в этом отношении квалифицированную правовую помощь и не нарушить при этом права ребенка. При таких обстоятельствах, а также с учетом общемировых тенденций полагаю, что необходимо разделить функции органов опеки и прокуратуры, а у ребенка должны быть правосубъектность в процессе и адвокат.
